— Нет, мистер Лей. Он не сможет.
— Хорошо, я обязательно сообщу секретарю Кристоферу, что вы звонили,сэр.
— Спасибо, господин Лей. И может быть, вы будете столь добры, что передадите ему сообщение?
— Конечно, сэр.
— Передайте ему, пожалуйста, что заявление о моей отставке будет у него на столе завтра к девяти утра. А сейчас я звонил, чтобы просто извиниться за ущерб, который она, несомненно, причинит президенту, особенно учитывая его непродолжительный срок пребывания на посту.
— Вы не обсуждали этот вопрос с представителями средств массовой информации, сэр? — В голосе исполнительного помощника впервые послышалось беспокойство.
— Нет, не обсуждал, господин Лей, и не стану делать этого до завтрашнего полудня, оставляя секретарю достаточно времени, чтобы приготовить ответы на вопросы со стороны прессы, которые неизбежно будут заданы ему и президенту, когда станет известна причина отставки.
— Я постараюсь, чтобы секретарь перезвонил вам как можно скорее, сэр.
— Спасибо, господин Лей.
— Был рад помочь вам, сэр.
Она прилетела на Каймановы острова утром и на такси добралась до банка «Барклайз» в Джорджтауне. Проверив свой счёт, она обнаружила, что на него поступило три выплаты по двести пятьдесят тысяч долларов каждая. Одна от 9 марта, другая от 27 апреля и ещё одна от 30 мая.
Должна была поступить ещё одна, но, вообще-то говоря, Кавалли может и не узнать о смерти Т. Гамильтона Маккензи до своего возвращения из Женевы.
— И у нас ещё один пакет для вас, мисс Уэбстер, — сказал улыбчивый абориген за стойкой.
«Слишком примелькалась, — подумала она. — Пора опять переводить свой счёт в другой банк другой страны, на другое имя». Она бросила пакет в свою хозяйственную сумку, перекинула её через плечо и вышла, не сказав больше ни слова.
Она не стала вскрывать толстый пакет, пока не заказала кофе в конце неспешного обеда в отеле, в котором она никогда бы не остановилась. В пакете оказались обычные фото под разными ракурсами, адреса прошлые и нынешние, да ежедневные привычки и наклонности предполагаемой жертвы. Кавалли всегда старался исключить всякую ошибку.
Она рассмотрела фотографии маленького толстячка, сидевшего на стуле в баре. Он выглядел довольно безобидным. Контракт был такой же, как всегда. Срок исполнения — четырнадцать дней. Оплата — двести пятьдесят тысяч долларов на указанный счёт.
На сей раз это был не Колумбус и не Вашингтон, а Сан-Франциско. Она не была на западном побережье уже несколько лет и попыталась вспомнить, есть ли там магазин Лауры Эшли.
— Национальный архив.
— Господина Маршалла, пожалуйста.
— Кто его спрашивает?
— Кристофер. Уоррен Кристофер.
— А из какой вы организации?
— Я думаю, он знает.
— Я соединяю вас, сэр.
Секретарь терпеливо ждал.
— Слушаю, Колдер Маршалл.
— Колдер, это Уоррен Кристофер.
— Доброе утро, господин секретарь.
— Доброе утро, Колдер. Я только что получил ваше заявление об отставке.
— Да, сэр. Я решил, что это единственный путь, который мне следует избрать в сложившихся обстоятельствах.
— Похвально, ничего не скажешь, а вы поведали об этом кому-нибудь ещё?
— Нет, сэр. Я намеревался поставить в известность мой персонал в одиннадцать часов и устроить пресс-конференцию в двенадцать, как указано в моем письме. Надеюсь, это не доставит вам неудобства, сэр?
— Вообще-то я подумал, что, прежде чем делать это, вы, возможно, найдёте время встретиться с президентом и со мной?
Маршалл заколебался только потому, что просьба застала его врасплох.
— Конечно, сэр. В какое время вас устроит?
— Ну скажем, в десять часов.
— Да, сэр. Куда мне подъехать?
— К северному подъезду Белого дома.
— К северному подъезду, конечно.
— Джек Лей, мой исполнительный помощник, встретит вас в приёмной западного крыла и проводит в Овальный кабинет.
— В Овальный кабинет.
— И, Колдер…
— Да, господин секретарь?
— Пожалуйста, не упоминайте никому о своей отставке, пока не побываете у президента.
— Пока не побываю у президента. Конечно.
— Спасибо, Колдер.
— Был рад оказаться вам полезным, сэр.
— Вначале мне бы хотелось поблагодарить всех вас за то, что вы собрались на это совещание в такие ограниченные сроки, — сказал госсекретарь. — И в особенности Скотта Брэдли, который только недавно оправился после… — Кристофер на мгновение заколебался, — происшествия, едва не закончившегося трагически. Его быстрое выздоровление оказалось как нельзя кстати. Хочу также поприветствовать полковника Краца, представляющего правительство Израиля, и Декстера Хатчинза, заместителя директора ЦРУ. Сегодня со мной только двое моих сотрудников: Джек Лей, мой исполнительный помощник, и Сьюзан Андерсон, одна из моих старших советников по Ближнему Востоку. Причина для ограниченного числа присутствующих будет достаточно очевидна. Вопрос, который мы будем сейчас обсуждать, является столь деликатным, что чем меньше людей знает о нем, тем лучше для дела. Это тот случай, когда молчание дороже золота. Пожалуй, я остановлюсь на этом и попрошу заместителя директора ЦРУ ввести нас в курс последних событий. Декстер?
Декстер Хатчинз открыл дипломат и достал папку с пометкой «Только для глаз директора». Положив её на стол перед собой, он открыл первую страницу.
— Два дня назад господин Маршалл, архивист Соединённых Штатов, доложил государственному секретарю о том, что из Национального архива была похищена Декларация независимости или, точнее говоря, подменена блестяще выполненной копией, которая осталась нераскрытой не только самим господином Маршаллом, но и старшим хранителем господином Мендельсоном. Только когда господин Маршалл попытался вновь связаться с Рексом Баттеруортом, который был временно прикомандирован к Белому дому в качестве специального помощника президента, его охватило беспокойство.
— Извините, что перебиваю, господин Хатчинз, — сказал Джек Лей, — но я хотел бы подчеркнуть, что хотя Баттеруорт являлся сотрудником министерства торговли, пресса, если она узнает об этом, будет преподносить его не иначе, как специального помощника президента.
Уоррен Кристофер кивнул, соглашаясь с ним.
— Когда выяснилось, что Баттеруорт не вернулся из отпуска, — продолжал Декстер Хатчинз, — и что он уехал, не оставив обратного адреса, Колдер Маршалл, естественно, заподозрил неладное. В сложившихся обстоятельствах он посчитал благоразумным попросить господина Мендельсона проверить Декларацию и убедиться, что с ней все в порядке. После нескольких предварительных тестов — по ним вам представлена отдельная докладная — он пришёл к заключению, что документ подлинный. Но господин Маршалл, будучи человеком осторожным, связался с составителем президентского графика работы, мисс Пэтти Ватсон, — подробности этого также прилагаются. После разговора с ней он попросил хранителя провести более тщательные исследования. В тот вечер господин Мендельсон просидел над рукописью в одиночестве несколько часов, разбирая каждое её слово с лупой в руках. И когда он дошёл до предложения: «Не нуждаемся мы также в опеке со стороны наших британских собратьев», хранитель увидел, что слово «британских» написано правильно, а не с двумя «т», как в оригинале Декларации, исполненном Тимоти Мэтлоком. Когда эта новость стала известна господину Маршаллу, он немедленно подал госсекретарю заявление о своей отставке, копию которого все вы имеете.
— Я бы добавил здесь, Декстер, — сказал секретарь Кристофер, — чисто для протокола, что президент и я встречались с господином Маршаллом в Овальном кабинете вчера. Он вошёл в наше положение и заверил, что ни он, ни его коллега господин Мендельсон ничего не станут заявлять и предпринимать в ближайшем будущем. Он добавил, однако, что ему становится не по себе при мысли о том, что поддельная копия будет продолжать демонстрироваться широкой публике. Он заставил нас, то есть президента и меня, дать слово, что, если оригинал не будет возвращён до того, как об этом станет известно общественности, мы подтвердим факт подачи им заявления об отставке 25 мая, которое было направлено мне, как ответственному за сохранность Декларации. Он пожелал, чтобы было письменно подтверждено, что он никоим образом не помышлял обмануть свой персонал или народ, которому служил. «У меня нет привычки обманывать» — последнее, что сказал он, покидая Овальный кабинет. Если государственный служащий способен, — продолжал Кристофер, — продемонстрировать своё моральное превосходство над президентом и госсекретарём, то господину Маршаллу удалось сделать это с большим достоинством. Однако это не избавляет нас с президентом от возможности оказаться зажаренными на медленном огне в случае, если оригинал не будет возвращён, прежде чем об этом станет известно прессе. Не приходится сомневаться также в том, что республиканцы во главе с Доулом с радостью умоют руки на глазах у всего общества. Продолжай, Декстер.
