— Знаете, Макс, не могу не сказать — с вашим приходом в “Эрдойль” появилась твёрдая рука. Это именно то, чего нам недоставало в последние годы. Общая атмосфера стала не очень здоровой. Интриги, подсиживания и доносительство пагубно отражаются на деловой активности и прибылях компании. Совет директоров — это связующее звено или скорее своего рода буфер между руководством и акционерами, а они очень болезненно реагируют на снижение дивидендов. И я как председатель Совета хорошо это чувствую. Поэтому в своих усилиях оздоровить обстановку и добиться увеличения прибылей вы можете рассчитывать на мою полную поддержку и содействие.
— Спасибо, Клаус. Рад слышать это. Итак, в отношении Келлера мы договорились.
Работа над проектом Стин Ривер близилась к завершению. После долгих лет администрирования на руководящих должностях Пауэлл снова ощущал вкус настоящего творческого исследования, когда сплав личного опыта, знаний и логики превращается в тонкий инструмент познания. Он позволяет расшифровать скрытую геологическую структуру и выявить те её особенности, которые контролируют размещение нефтяных залежей на глубине нескольких тысяч метров. От всего этого он получал ни с чем не сравнимое профессиональное и моральное удовлетворение.
Приступая к проекту, Пауэлл испытывал беспокойство и даже тревогу. Слова Адлера о разработке принципиально новой разведочной концепции казались ему просто ловушкой. О какой новой концепции можно говорить в районе, в котором до этого более двадцати компаний испробовали, вероятно, все мыслимые геологические решения и варианты? Кто он такой, чтобы сделать то, что они не смогли или не считали нужным делать? Но постепенно, по мере анализа материалов, беспокойство сменилось сначала недоумением, а затем и уверенностью, что новая концепция вполне реальна. Основанием для этого послужило довольно неожиданное и странное обстоятельство. Оказалось, что все предыдущие многократные попытки обнаружения нефти базировались на различных вариантах одной и той же ошибочной геологической идеи. Эти варианты создавали иллюзию разных подходов, но в действительности в течение пятнадцати лет ничего не менялось.
Изучив керн, Пауэлл пришёл к выводу, что главной геологической особенностью района были древние коралловые рифы, образовавшиеся более трёхсот миллионов лет назад и залегающие на глубине трех тысяч метров. Именно они и были подобно губке насыщены нефтью. Ни одна из компаний, работавших здесь прежде, почему-то не обратила на это внимание. Впрочем, Пауэлл знал, что такой психологический феномен не редкость в нефтеразведке. Каждая новая компания автоматически следует идеям и представлениям предшественников и повторяет их ошибки. Такое явление называется эффектом “накатанной колеи”. Это продолжается до тех пор, пока кому-то не удаётся увидеть проблему свежим взглядом, применить для её решения, как говорят американцы, open mind approach — “незашоренный подход”.
Определяя под микроскопом тип породы и нанося результаты на карту, Пауэлл с удовольствием наблюдал, как хаотическая, на первый взгляд, мозаика приобретает закономерные очертания и превращается в цепочку рифов, обрамляющих внутреннюю лагуну. Когда карта была закончена, она напоминала современные кольцевые рифовые атоллы Тихого океана. Глядя на неё, Пауэлл испытывал не только профессиональное удовлетворение, но и подлинное эстетическое наслаждение. Так возникла новая концепция и новое направление разведки — бурить скважины надо было на вершинах рифов.
Макс внимательно и с большим интересом рассматривал карты, развешенные Пауэллом на стенах кабинета. Он вдруг вспомнил о своём недавнем желании отправиться на экзотические рифовые атоллы Тихого океана. “Поразительно, — подумал он, — как мечты могут порой обернуться неожиданной фантастической реальностью из иной геологической эпохи”. Вот перед ним древний рифовый атолл Стин Ривер, удивительно напоминающий современный атолл Кваджалейн в группе Маршалловых островов. Такая же лагуна и такое же кольцо рифов, обрамляющих её. Он насчитал около тридцати отдельных рифовых вершин, разных по площади и очертаниям. Даже размеры обоих атоллов одинаковы — длина около ста километров, ширина двадцать пять километров. Макс поймал себя на мысли, что вместо Тихого океана совершает путешествие в прошлое, на триста миллионов лет назад…
Пауэлл давал подробные объяснения и отвечал на вопросы. Наконец, они закончили обсуждение и Макс подвёл итог. Он знал: ничто, даже деньги, не ценятся больше, чем признание и похвала.
— Поздравляю, Дейв, — прекрасная работа. Это именно то, что я имел в виду, предложив вам канадский проект. Принципиально новая разведочная концепция. Теперь у нас есть все основания участвовать в тендере. Проблема только в том, что не каждый риф содержит нефть. Вот если бы мы могли заранее дифференцировать их… Но для этого нужен прямой метод, а он пока не существует.
— Интересный вопрос вы затронули, Макс, — сказал Пауэлл. — Я имею в виду прямой метод. В Канаде я услышал удивительную историю. Года три назад там появилась таинственная компания “Дабл Эй”. Они работали на разведочном блоке недалеко от Стин Ривер. И первой же скважиной открыли крупное месторождение Камерон. Потом продали его японцам. Но самым поразительным было то, что они не проводили сейсмику, а сразу начали бурение. Многие в Альберте до сих пор убеждены, что “Дабл Эй” использовала какой-то прямой метод. Вы что-нибудь знаете об этом?
— Впервые слышу. А где они сейчас?
— Никто не знает. После продажи Камерона о них ничего не известно. Я смутно припоминаю, что нечто подобное рассказывали и в Австралии. Но подробности не знаю. Всё это немного напоминает легенду о летучем голландце, — усмехнулся Пауэлл. — Но в Канаде это не легенда. Месторождение Камерон существует.
— Что ещё известно об этой “Дабл Эй”? Из какой они страны?
— Это тоже загадка. Одни говорят, что компания итальянская, другие — что это какая-то группа из Южной Африки. В общем, вопросов больше, чем ответов.
— Интересно. Не могли бы вы собрать всю информацию, включая по Австралии, и изложить её в записке. У вас же сохранились австралийские связи. Используйте их. И не откладывайте.
— Хорошо. Сделаю всё, что смогу.
— А теперь о вашем статусе. Я предлагаю вам должность специального советника по зарубежной разведке. Будете сотрудником технической группы Совета директоров и подчиняться непосредственно мне. Это обеспечит вам независимость от руководства компании. Зарплата, конечно, ниже, чем нынешняя, но машина и основные бенефиты сохраняются. Согласны?
— Да.
— Прекрасно. Ваша ближайшая задача — подготовка к канадскому тендеру. — Макс сделал паузу и неожиданно сменил тему. — Есть ещё один вопрос, из другой области. Что это за история с продажей вами три года назад акций “Кинг Эксплорэйшн” Келлеру?
Пауэлл бросил на Макса взгляд, полный удивления и тревоги.
— Макс, только что вы предложили мне должность советника. Это окончательно?
— Да, да. Не беспокойтесь. Вопрос не имеет отношения к предложению. Но я хотел бы услышать всю историю непосредственно от вас, чтобы устранить последние недомолвки между нами. Итак, вы продали ему свой пакет или часть пакета. Кто был инициатором сделки?
— Инициатива, разумеется, исходила от Келлера. Он дал мне ясно понять, что приглашение на должность вице-президента “Эрдойль” зависит от моего согласия. После долгих сомнений и раздумий я пошёл на это. Могу я спросить, Макс, — от кого вы узнали об этом? Ведь не от Келлера?
— Источник не имеет значения. Но это, конечно, не Келлер. На сколько цена была ниже рыночной?
— На восемнадцать процентов.
— Вы понимаете, что дали взятку?
— Понимаю.
— Считаете ли вы, что вас принудили к этому?
— В некоторой мере это так, хотя окончательное решение было, конечно, моё. Я бы мог просто остаться в “Кинг Эксплорэйшн”. Но тогда мне казалось, что должность вице-президента “Эрдойль” — это новый важный шаг в карьере. В “Кинге” такой перспективы у меня не было. Короче, обычные амбиции и тщеславие…
— Ну что ж, одному из вас придётся уйти. Вы сделали хорошую работу в Канаде и доказали, что можете быть полезны компании. Как я уже говорил вам однажды, “Эрдойль” — это не клуб джентльменов, а машина, которая делает деньги для акционеров. Поэтому вы останетесь, а Келлер уйдёт.
Сказав это, Макс вспомнил китайскую мудрость: “Врага можно уничтожить, но лучше превратить в друга”. Будет ли такой друг искренним — это отдельный вопрос. Но искренних друзей вообще мало, да и спрос на них невелик. Неожиданно в голову пришёл каламбур, который как бы подвёл итог этим размышлениям, — из двух зол выбирай то, на которое меньше зол. Как ни странно, на Пауэлла он теперь был зол меньше, чем на Келлера. Возможно потому, что Пауэлл раскаялся и принял позу покорности. Даже в мире животных схватка прекращается, когда один из противников принимает такую позу. Впрочем, в мире людей его обычно добивают… И чем более справедливым и гуманным провозглашает себя общество, тем более убеждённо оно следует этой суровой традиции, которая отличает его от волчьей стаи. Но на заре человечества, когда люди ещё не превратились в Homo sapiens и не были облагорожены цивилизацией, они, вероятно, вели себя подобно своим меньшим братьям. Иначе они бы не выжили… Вопреки неписаным правилам, Макс считал такое поведение не только более цивилизованным, но и более разумным. Он решил оставить Пауэлла не потому, что тот раскаялся, а потому, что увидел в нём хорошего геолога. Выбросить его из компании было бы всё равно, что выбросить деньги. А избавиться от Келлера было равносильно сохранению денег. В конце концов, нефть находят не президенты, а специалисты. Хороший президент отличается от плохого тем, что не мешает им…
