пожав плечами, умолк. Сван почувствовал некоторое смущение.
— Ну ладно, все нормально, — произнес он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно тверже. — Давайте будем считать, что мы не сразу друг друга поняли.
— Моя должность… Так получилось, что я вынужден был заполнить вакуум, образовавшийся после гибели моего предшественника. Я похоронил его. Меня не было там около двух лет. Увы. Но я надеюсь, что мое место займет со временем человек, более для этого подходящий.
— Два года? — переспросил Сван. — В ноябре будет только год, как вас выбрали. Так?
— Не спорю.
— И вы приступили к выполнению обязанностей в январе?
— Не понял.
— Ну… Мне бы не хотелось морочить вам голову, но срок пребывания на вашем посту — два года. Следовательно, вы находитесь на должности три года. Но никак не два или меньше.
— Верно подмечено. Но у нас там не так строго придерживаются формальностей. Оппозиции настоящей в Девятом нет. Мы договорились об этом сроке, потом перевыборы, и я уйду в отставку. Только и всего.
— Похоже на сделку.
— Я почувствовал, что должность меня связывает. Мне бы хотелось уйти. Они это знают.
— Спасибо за откровенность, но вы не принимаете в расчет некие побочные эффекты.
— Не понимаю вас.
— Предположим, что за эти дополнительные месяцы должность вам понравилась, и уйти вам уже не хочется. Что тогда?
— Это невозможно, этого не может случиться, поэтому и предполагать не стоит, мистер Сван. Но вернемся к Маскату. Это ужасное событие. Надеюсь, меня ознакомят с ним более детально.
— Ознакомят… Ознакомят… Ознакомлять-то буду я. — Заместитель директора покачал седой головой. — Да, действительно ужасное событие, конгрессмен. Мы убеждены, что события инициировались воздействием извне.
— На этот счет не может быть двух мнений, — согласился Кендрик.
— У вас есть какая-нибудь идея?
— Даже несколько, — ответил гость. — Прикрыть страну, никого в нее не впускать. Дестабилизировать оптовую торговлю.
— Идти на жесткие меры? — спросил Сван. — Совершить путч в духе Хомейни? Это не сработает. Ситуация тут иная. Не назрело всеобщее негодование, нет САВАКа. [1] — Сван помолчал и задумчиво добавил: — Не поможет ни шах, окруженный армией воров, ни Аятолла с армией фанатиков. Нет, ситуация тут иная.
— Я и не утверждаю этого. Оман — это только начало, испытательный полигон. Кто бы ни хотел взять контроль над страной, он или они не смогут остановить тех, кто загребает деньги. Заказывает музыку тот, кто платит.
— О каких деньгах речь?
— О миллионах! Эти деньги приносят долгосрочные проекты. В этих проектах заинтересованы даже враждебные правительства Юго-Западной Азии. Они бы хотели, чтобы ситуация относительно стабилизировалась. То, что происходит в Омане теперь, не очень отличается от таких силовых приемов, которые используют и в «свободном мире»: блокада транспорта или сбивание опор. Это внеэкономические методы принуждения. Там нет легальных забастовок и не заключаются коллективные договора — их заменяют угрозы и террор, который осуществляют фанатики. Схвачены заложники, и в этой тревожной обстановке команды строителей, прибывшие из-за границы, стремятся побыстрее ретироваться.
— И когда они все уберутся, — быстро добавил Сван, — террор прекратится. Очень похоже на работу нашей родной отечественной мафии…
— Да. Но с арабским колоритом, — вставил Кендрик. — Думаю, вы согласитесь со мной, что симптомы разразившегося кризиса проявлялись и раньше.
— У вас есть факты?
— Да. Нашей компании угрожали неоднократно. Но повторю ваши слова: у нас было секретное оружие — Эммануэль Уэйнграсс.
— Уэйнграсс? Какого дьявола? Что он мог такого сделать?
— Он умел необыкновенно изобретательно лгать. Как-то ему взбрело в голову представиться генералом израильской армии в отставке, который мог бы приказать совершить воздушный налет на любые арабские группировки, осмелившиеся нас побеспокоить. Потом Уэйнграсс уверял, что является высоким чином разведки Моссад, которому ничего не стоит выслать отряд коммандос для ликвидации всех, кто попытается препятствовать нам. Подобно многим стареющим неординарным людям, Менни был весьма эксцентричным и любил играть на публику. К своему несчастью, его многочисленные незаконные жены не смогли долго наслаждаться созерцанием своего великолепного супруга. Он бежал от сладкого плена Гименея быстрее лани. Да… Что касается арабских групп, то никто не котел связываться с помешанным израильтянином. Его тактика оправдала себя.
— Вы подозревали, что он завербован нами? — поинтересовался заместитель директора.
— Нет. Сейчас, несмотря на возраст, он прожигает жизнь в Париже с самыми шикарными женщинами, попивая самый дорогой коньяк. На данном этапе он ничем нам не сможет помочь. Но кое-что можете сделать вы.
— И что именно?
— Слушайте, — Кендрик склонился к собеседнику. — На протяжении последних восьми часов я постоянно думал об этом и с каждым часом все более убеждался, что всему этому есть логическое объяснение. Я вспомнил о нескольких фактах — на первый взгляд, ничего особенного — но то, что происходит сейчас, имеет связь с тем, что происходило четыре года назад.
— Вы о чем?
— Все началось со сплетен и слухов, потом в ход пошли угрозы. И это были не просто слова.
— Ну-ну, продолжайте. Я слушаю.
— Уэйнграссу удалось в одном злачном месте подслушать нечто, что мало походило на обычную пьяную болтовню. Говорилось о создании консорциума, если говорить точнее, промышленного картеля. Постепенно им удалось достичь контроля над дюжиной компаний со все возрастающими источниками рабочей силы, технологии и оборудования. Цель не вызывала сомнений, и если информация была достоверной, то ситуация прояснялась. Они хотели установить контроль над индустрией Юго-Западной Азии, над ее развитием. Насколько удалось разузнать Уэйнграссу, центр этого нелегального объединения был в Бахрейне. Менни несказанно изумило то, что среди тайных заграничных директоров был человек, назвавший себя Махди — подобно исламскому лидеру, который вышвырнул англичан из Хартума сто лет назад.
— Махди? Хартум?
— Точно. Имя имеет символическое значение. По слухам, человек этот уделял не слишком много внимания религии. Во всяком случае, намного меньше, чем крикливые фанатики. Он использовал их в конкурентной борьбе. Человек этот жаждал, чтобы все контракты и вся прибыль от сделок концентрировались в арабских руках, прежде всего в его руках.
— Подождите минуточку, — задумчиво прервал его Сван и, подняв телефонную трубку, коснулся кнопок. — Это вполне согласуется с тем, что пришло от МИ-6 в Маскате. Прошлой ночью нам сообщили нечто в подобном духе. Но версия до конца не отработана — слишком мало данных. — И уже в телефонную трубку: — Дайте мне Джеральда Брайса, пожалуйста. Джерри, это ты? Вчера, около двух часов ночи, получена шифровка от Бритса из «ОГАЙО». Разыщи ее и прочитай медленно, с расстановкой. Я буду записывать слово в слово.
Заместитель директора прикрыл трубку ладонью и шепнул беспокойно задвигавшемуся посетителю:
— Если то, о чем вы рассказали, имеет хоть какой-то смысл, то
