Ознакомительная версия.
Впервые в жизни.
* * *
Рано утром Морев выехал в аэропорт, откуда вылетел прямым рейсом в Париж. За ночь он разузнал подробности убийства Воронова, и ему стало окончательно ясно, что он будет следующим.
«Ничего удивительного, – думал Морев. – Компания, несмотря на долги, стоит столько, что удивительно, как обошлось без трупов. А может, и сейчас обойдется?»
Надежд на благополучный исход было мало. В результате рискованной операции он оказался между двух огней: с одной стороны государство, которое вот-вот обвинит его в мошенничестве, с другой – партнеры по сделке, которым он продал компанию.
Разговоры о том, что «Ферросплавы» ушли к американцам, были легендой прикрытия. Морев догадывался, кто стал реальным собственником его компании, и даже хорошо представлял высокий кабинет, через который прошли фантастические по объемам сделки.
Мирно проводить остаток дней в Чили и какой-либо другой далекой стране Морев считал неблагоразумным и опасным. Конечно, так его сложнее найти, но в этом большой минус – никаких трудов не составит убрать его без всяких следов. А еще могут «наехать» и силой заставить отдать долю, полученную от продажи компании. Нет, безопаснее скрыться, особенно не прячась, на берегах Сены.
В период расцвета он прикупил там особнячок на улице между эспланадой Инвалидов и Марсовым полем. Два этажа, демократичная обстановка – внизу в гостиной огромный стол, который служит и для приема гостей, и для всевозможных умственных занятий. Стены увешаны книжными полками и картинами. Наверху несколько спален. В закрытом дворике свой собственный сад.
Морев ничего не стал менять в обстановке, оставшейся от бывших хозяев. Его парижские гости, ожидавшие увидеть безвкусные и чрезмерно дорогие чертоги нового русского, удивленно восклицали: «Как мило у вас! Вы обладаете вкусом!» Некоторые даже вспоминали, как бывали в этом особняке раньше, и с гордостью показывали вещи, которые оставались на своих местах. Это было лучшей рекламой и рекомендацией: «Месье любит Париж и понимает толк во французской культуре».
Домик стоил целое состояние и ранее принадлежал университетскому профессору. Его отец, министр в послевоенном правительстве Франции, сумел вовремя приобрести особняк за смешные деньги на том основании, что им владел коллаборационист, подсоблявший немцам во время оккупации. Дом конфисковали и с огромной скидкой продали герою Сопротивления.
Морев был уверен, что все рассчитал правильно. Конечно, его приезд не останется незамеченным, и с момента появления в Париже за ним будут присматривать французские спецслужбы.
Очень хорошо! Вряд ли кто осмелится сунуться.
Конечно, эта «забота» потребует определенных усилий с его стороны. Он знал, что один из сбежавших ранее металлургических олигархов купил себе свободу и безопасность тем, что накатал для французских спецслужб целый талмуд. Подробно изложил все, что знает о ситуации в Кремле и Белом доме, а также о «друзьях-товарищах» по бизнесу, не забыв упомянуть о финансовых грешках и тайных замыслах. Таких ценных людей французы не выдадут никогда.
«А может, и без этого обойдется, – успокаивал себя Морев. – Еще неизвестно, как в Москве сложится. Что бы ни говорили, а скоро будут делить не только деньги, но и власть. Лучше далеко не уезжать, чтобы вовремя оказаться под рукой. Только под чьей рукой – вот в чем вопрос», – вздохнул Морев и пристегнул ремень.
Самолет начал снижение, и вскоре за иллюминатором появились очертания аэропорта Бурже-Руасси имени генерала де Голля. Он тоже не любил уезжать далеко от столицы и всегда возвращался. Однако в отличие от Морева генерал был человеком чести, предательство и воровство ненавидел и всячески эти пороки искоренял.
Не стесняясь в средствах.
– Да, капитан, – сказал сквайр, – вы были правы, а я был не прав. Признаю себя ослом и жду ваших распоряжений.
-Дождались! Я же говорил про поездку в Пикалево. – Премьер был вне себя от ярости. – Выезжаем сегодня.
– Там волнения. Люди вышли на федеральную трассу, блокировали все подъезды. Мы не доберемся, – сообщил Сазонов.
– Думайте, как добраться. Всех созвать туда – губернатора, Лабинского, всех, кто несет ответственность.
– Ситуация действительно серьезная, – поддержал коллег министр внутренних дел. – На трассе пробка более четырехсот километров. Мы подтянули ОМОН, на всякий случай.
– Это сделали те, кто не хотел, чтобы я приехал. В сговоре, а может быть, и за деньги. Ищите подстрекателей, – велел премьер.
Заседание антикризисного штаба правительства проходило в чрезвычайном режиме. Усталые лица, покрасневшие глаза, тревожные взгляды.
– Вы не понимаете, – не успокаивался премьер. – Таких городов, как Пикалево, в России сотни, а может, и тысячи. Если пойдет волна протестов, никакого ОМОНа не хватит. Почему не оказалось людей, которые способны принимать решения? Ехать немедленно!
– В Госдуму внесен законопроект о национализации предприятий в Пикалеве, – подсказал Шереметьев. – По данным социологических служб, семьдесят пять процентов населения страны одобряют действия пикалевцев.
Каждый из участников тяжело задумался. Можно сколько угодно говорить, что доведенные до отчаяния люди способны на все, но когда это вдруг случается – всегда неожиданно, как гром среди ясного неба, – невольно задумаешься и вспомнишь историю. От массовых акций протеста до бунта и переворота – один шаг.
– Мне звонил спикер, – заметил премьер. – Естественно, что они должны реагировать, когда такие события. Пусть обсуждают национализацию. Может, собственники поймут, что не только в «бабле» дело. Еще один шаг, и мы вынуждены будем отобрать предприятия. Обойдемся без них.
– Как реагировать правительству?
– Пока никак. Посмотрим на месте...
* * *
Люди стояли поперек трассы живым щитом, держа в руках плакаты: «Народ Пикалево, чем будем кормить наших детей?», «Отдайте зарплату!», «Работы, хлеба!».
По толпе пробежал слух, что премьер с губернатором прилетели в город на двух вертолетах. Многие побежали к городу, пока их не остановила цепь омоновцев.
Мужчина с безумными глазами сообщил:
– На вертолете губернатор прилетел! Премьер на заводе.
Поток людей попытался прорваться к заводу, но был остановлен истошными криками:
– На заводе никого нет! Едут по трассе. Сейчас увидим.
В этот момент премьер в компании с губернатором, окруженный испуганными чиновниками и бизнесменами, уже входил на территорию завода, принадлежащего компании Лабинского.
– Чего это у вас завод так запущен? Превратили его в помойку. Почему забегали, как тараканы, перед самым моим приездом? – мрачно говорил премьер, направляясь к зданию заводоуправления.
Состоявшееся заседание транслировалось по всем каналам телевидения. Несомненно, оно войдет в историю.
Премьер устроил показательную порку чиновникам, которые палец о палец не ударили, чтобы спасти погибающий город. Особенно обидные и откровенно оскорбительные слова достались владельцам трех предприятий, которые не смогли договориться по коммерческим условиям и в конечном итоге остановили производство, выбросив людей на улицу.
– До конца дня выплатить все долги по заплате. В течение трех недель возобновить поставки сырья. Урегулировать разногласия, запустить работу предприятий. – Премьер чувствовал себя в родной стихии. Ему нравилось быть спасителем. Это намного интереснее, чем сидеть в кабинете и перебирать скучные бумаги. – Вы не подписали? Подписывайте! – Ручка полетела в сторону Лабинского.
Несчастный олигарх предпочитал помалкивать, стал похож на небритого зомби и всячески выказывал тяжелые моральные переживания. Не без опаски подойдя поближе, он сделал вид, что просмотрел невыгодный ему договор о поставках сырья, и старательно подписал каждую страницу.
– Ручку верните, – угрожающе посоветовал премьер.
Получив вечером зарплату за несколько месяцев, счастливые пикалевцы смели все продукты с полок магазинов. В окнах до утра горел свет, раздавались песни и перезвон стаканов. В Интернете разошлась веселая песенка, в которой премьер расправляется с олигархами и спасает гибнущий город.
Однако вредные оппозиционные писаки с присущей им язвительностью вечно недовольных язвенников и трезвенников утверждали, что история с Пикалево спланирована заранее, чтобы повысить рейтинг премьера. Летящую в Лабинского ручку назвали символом кризиса власти, которая может управлять только в ручном режиме.
К счастью, им никто не поверил.
Известный банкир поздравил Лабинского с выделением нового крупного кредита:
– Сочувствую. Нагрузка, конечно, жуткая, но оно того стоит.
* * *
Первый вице-премьер Шереметьев привык решать проблемы по мере их поступления. Однако в последнее время этот замечательный метод давал сбои. Он чувствовал себя как пожарный в горящем доме. Прогорел первый этаж, а уже с чердака посыпались искры. Воду зачем-то периодически перекрывают, ссылаясь на сезонную профилактику. Или дают только горячую, почти кипяток. Шипящий пар слепит газа, а из соседнего помещения доносится невнятный шум. Это спорят и дубасят друг друга соратники по цеху. Не могут договориться, как расценивать пожар – давать ему первую категорию или обойдется пока второй.
Ознакомительная версия.
