Я был на грани самоубийства, у меня не было сил жить. Тогда Анатоль и посоветовал мне поговорить с тем клиентом, что приходил в аптеку за день до полицейского. Он давно его знал и был уверен, что тот может помочь. Конечно, я понимал, что все разыгрывается по заранее написанному сценарию и я просто кому-то понадобился, но что оставалось делать? Мы встретились, а ночью меня уже везли в закрытом фургоне куда-то в сторону от моего любимого моря. Я ничего не чувствовал, ничего не хотел, ни о чем не думал...
Меня поместили в небольшой, отгороженной от мира высоким забором вилле, в которой, как впоследствии оказалось, мне суждено было прожить больше года. Прекрасное место, ухоженный сад, но поистине золотая клетка. Я наслаждался покоем и бездельем, а на сердце скребли кошки. Не мог понять, кому и зачем понадобился. Вилла хорошо охранялась, и стражники не спускали с меня настороженных глаз. Однако очень скоро все разъяснилось.
Скажите, вам ничего не говорит имя Джо Чезари? Одно время о нем много писали в газетах. Мне предстояло стать его подручным. Это был скупой на слова, неприветливый человек, считавшийся среди окружающих гением. Знаете почему? Потому что своими руками мог делать «белое золото» — героин. Конечно, не он один владел этим искусством, а это поистине искусство, но был неподражаем. Вы, наверное, знаете, что героин производят из опия, превращая его предварительно в морфин, но мало кто подозревает, насколько трудно получить чистый продукт, скажем, выше восьмидесяти процентов, который только и можно продать на крупных рынках, таких, как США. О, это большое искусство! Стоит чуть-чуть отступить от технологии, недоглядеть, и у вас есть все шансы взлететь на воздух.
Кроме всего прочего, производство опасно для здоровья. Уксусная кислота, которая используется в технологическом процессе, субстанция весьма пренеприятная, она разъедает металлы, не говоря уж о коже и легких. Человек, участвующий в производстве героина, подвергается сразу двум опасностям. Если он не отравится, то рискует в скором времени сам превратиться в наркомана. Наверное, зная все это, Чезари и пытался заполучить человека, чьими руками он мог бы работать, не подвергая себя особой опасности.
Во всех отношениях я был для них находкой. С одной стороны, случись что со мной, никто бы и ухом не повел, с другой — мое образование фармацевта и некоторый опыт работы давали основание считать, что в моем лице Чезари получит хорошего помощника. Короче, они решили, что я именно тот человек, кто им нужен и кто на правах раба будет работать за воду и хлеб. Так я угодил в руки мафии. — Незнакомец взял следующую сигарету.
— Ну а Чезари действительно был человек одаренный. Когда у меня начало кое-что получаться, он изменил отношение ко мне — стал учить. Так что вскоре жизнь моя стала довольно сносной, не считая, конечно, высокого забора. Сам Чезари появлялся на вилле эпизодически. Очень следил за своим здоровьем и большинство операций перекладывал на меня. Когда все ладилось, нам удавалось получать значительно больше героина, чем в остальных подпольных лабораториях.
Ему прощалось все — и непомерная гордыня, и заносчивость, — потому что через руки Чезари проходили колоссальные деньги, он эти деньги делал. Стоило ему ошибиться, и чистота героина упала бы ниже восьмидесяти процентов, а это означает, что миллионы долларов в одно мгновение превратились бы в лучшем случае в сотни тысяч. Но он не ошибался. Очень скоро научился не ошибаться и я, и мои хозяева это быстро подметили. Впрочем, жизнь моя от этого нисколько не изменилась. Чезари приезжал и уезжал, но теперь, когда он жил на вилле, уже ни к чему не прикасался, а только наблюдал за моей работой.
Вскоре я понял, что наша лаборатория перешла в резерв, ее преднамеренно старались не перегружать работой. Хозяева боялись, что если они оставят производство постоянным, то их легко обнаружат по чрезвычайно большому потреблению электроэнергии, которое наряду с сильным запахом уксуса является вернейшим признаком подпольной производственной деятельности.
— Вы говорите — электроэнергия и уксусная кислота? — переспросил его Шандор.
— Да, именно это, и если запах еще куда ни шло — место было довольно пустынное, — то с энергией дело обстояло намного хуже. За ее расходом наблюдают специальные подразделения марсельской полиции по борьбе с наркотиками, что я узнал позже из газет. Вообще говоря, до сих пор удивляюсь, насколько аккуратно и сдержанно они работали, максимум неделю в месяц. Думаю, эта лаборатория выполняла в основном внеочередные заказы. Таким образом они боролись с конкурентами. По крайней мере, так впоследствии писали газеты. Надо сказать, что в целом это был очень недурной бизнес! Из одной партии опия стоимостью от силы пятьсот долларов получался килограмм героина, который при розничной продаже на улицах того же Нью-Йорка приносил кругленький миллион. Как считаете?
За окном была ночь, маленький отель на окраине города спал. Плотный, средних лет мужчина, одетый в легкий парусиновый костюм, пересек темный вестибюль. Навстречу ему от стены отделилась фигура человека.
— Где он? — спросил пришедший.
— В номере у венгра...
— Ну теперь держись, шеф нам покажет! — Из заднего кармана брюк мужчина вытащил большой клетчатый платок и обтер лицо. Было заметно, что он порядком устал. С тех пор, как они получили задание найти этого типа, он не спал ни часа. И теперь, когда приказ был максимально ясен и прост — не допустить контакта, этот идиот испортил все дело. Выходит, зря они обшаривали город, зря торчали полдня в вестибюле этого занюханного отеля.
— Я отлучился всего на минуту... я же живой человек, — канючил второй.
— Пока живой, — уточнил первый. — Иди, звони шефу!
— Почему я? Ты старший, ты и звони!
— Я повторять не буду, — прищурившись, мужчина посмотрел на своего напарника. — Иди, иди, послушай, каких собак он на нас пустит. Будь проклят день, когда я с тобой связался!
Чтобы подчеркнуть свою непричастность, старший уселся в кресло и оттуда наблюдал, как его напарник поплелся к стойке. Портье, он же главный распорядитель, давно уже покинул свое место и теперь наверняка спал в дальней комнате, отгородившись от мира заляпанной рекламой перегородкой.
Через несколько минут напарник вернулся и с нескрываемым облегчением сообщил — связь прервана.
— А, черт! — выругался старший. — Здесь быстрее доехать...
— А пулеметы? — возразил второй. — Так они тебя и подпустят. Как только прервалась связь, они, наверное, каждую минуту ждут нападения.
— Да кому они нужны? Думаешь, партизаны не знают, что это всего лишь фармацевтический центр?
— Знают, не знают, гадать не будут. Прошьют для верности разок-другой, а там доказывай... Стрелять всегда надежнее первым!
— А ты философ... — усмехнулся старший. Из кобуры под мышкой он достал тяжелый автоматический пистолет и, спустив его с предохранителя, положил в карман пиджака. — Ну что ж, философ, садись, будем ждать...
Телефон фармацентра ответил только через час.
— Идиоты! — Прикрыв трубку ладонью, Винклер повернулся к Веберу. — Они его упустили. — И опять в трубку: — Нет, разбираться, чья вина, будем потом, а сейчас, — посмотрел на часы, было за полночь, — сейчас сделаем так... Этого кретина устранить немедленно, пока он еще чего не придумал. Нет, что-нибудь понатуральнее, автомобильная катастрофа... Меня не интересует, есть у него машина или нет! — заорал он, внезапно потеряв показное спокойствие. — Это ваша забота! Венгра и журналиста к одиннадцати утра сюда. Я сказал — к одиннадцати, не раньше и не позже! И еще, проверьте у этого, ну, сами знаете, из полицейского управления: если они записали наш разговор, пленку изъять! Все!
И бросил трубку.
— Ублюдки, с кем приходится работать, поручить ничего нельзя! — Винклер заходил по комнате. Вебер наблюдал за сценой из своего кресла. — Пока мы тут с вами развлекаемся, этот тип там вываливает все, что знает. А знает он много и еще о большем догадывается.
— Вы приказали...
— А что прикажете делать? — передразнил Винклер, постепенно обретая спокойствие. — Сейчас проблема в другом...
— Варга?!
Винклер кивнул и молча подошел к столу. Глядя на него, Вебер не в первый раз за это время пожалел, что согласился прилететь сюда. Он боялся этого человека. Ему мучительно захотелось оказаться в своем заваленном бумагами офисе, откуда все представлялось совсем по-другому. В то же время каким-то задним умом понимал, что жизнь его уже никогда больше не вернется в прежнее русло.
— Ну и что вы собираетесь делать? — усмехнулся Винклер. — Ведь вы здесь, а не я, представляете штаб-квартиру, вам и принимать решение. И журналиста сюда приволокли вы, так что давайте решайте! — Он откровенно издевался.
— Неужели вы пойдете?.. — Вебер знал ответ, но боялся его услышать. — Но... но это так просто не оставят! Будет расследование...
