Ознакомительная версия.
Самый большой рывок в производстве зерна Китай совершил за первые пять лет реформ. Когда вместо уравниловки народных коммун была введена система семейного подряда на пользование землей, произошел буквально всплеск производственной активности крестьян. Благодаря интенсификации труда сборы зерна возросли с 300 до 400 миллионов тонн. В 1985 году Китай произвел по 400 килограммов зерна на человека. Крупнейшее государство мира впервые в истории полностью обеспечило себя продовольствием.
Однако если первый стомиллионный рывок китайские хлеборобы совершили за пять лет, то на второй (от 400 до 500 миллионов тонн зерна) оказалось мало и пятнадцати. Сможет ли Китай в перспективе прокормить себя? Если в 2050 году в стране будет полтора миллиарда жителей, то при расчете по 400 килограммов зерна на душу его потребуется 600 миллионов тонн.
Впрочем, при растущем потреблении мяса, яиц, рыбы, овощей будет достаточно и по 350 килограммов. Тогда стране потребуется 525 миллионов тонн зерна. При имеющихся резервах (целинные земли Северо-Восточного Китая, развитие орошения в бассейне Хуанхэ) такая цифра вполне достижима.
Самый впечатляющий итог китайских реформ, на мой взгляд, состоит в том, что переход к рыночной экономике привел не к поляризации богатства и бедности, а, наоборот, к выравниванию уровня благосостояния, к успешному искоренению нищеты. Если в конце 70-х годов недоедали 250 миллионов человек, или 25 процентов населения, то нынче ниже уровня бедности осталось лишь 26 миллионов, или 2,5 процента.
Величайшим достижением реформ стало то, что уже с середины 80-х годов китайский народ стал есть досыта, причем даже самые малообеспеченные слои смогли от дешевых видов зерна (чумиза, гаолян, кукуруза) перейти к рису и пшенице, которыми они прежде лакомились только по праздникам.
Последние пятнадцать лет стали переломными по потреблению мяса, яиц, рыбы. По производству мяса Китай вышел на первое место в мире и является мировым лидером по повышению продуктивности животноводства. По статистике продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), на долю Китая ныне приходится три четверти мирового прироста производства мяса.
Потребление мяса на каждого китайца достигло 42 килограммов. Это выше среднемирового уровня. За два десятилетия реформ количество мясопродуктов в рационе китайской семьи возросло втрое, а потребление яиц приблизилось к уровню развитых стран. Однако Китай по-прежнему далеко отстает от них по потреблению молока: всего по 5 литров на душу населения в год. Главная причина – преобладание свиноводства над развитием крупного рогатого скота. А это, в свою очередь, объясняется нехваткой пастбищ и сенокосов.
Чтобы расширить поголовье молочных коров, увеличить долю говядины и баранины в производстве мяса, Китай активно развивает такую новую для него отрасль, как кормопроизводство. По валовому производству комбикормов Китай вышел на третье место в мире. Это дало толчок для модернизации не только животноводства, но и водных промыслов, аквакультуры.
В густонаселенном Китае на человека приходится втрое меньше пахотной земли и в девять раз меньше лесов, чем на среднестатистического жителя планеты. Однако здесь существуют благоприятные условия для рыболовства и аквакультуры на прибрежном шельфе и во внутренних водоемах. И тут достигнуты даже более впечатляющие результаты, чем в области животноводства.
Валовая продукция водных промыслов растет на 13–15 процентов в год. По своему экономическому эффекту аква-культура сравнялась с традиционным рыболовством. Причем искусственное развитие рыбы, креветок, крабов, водорослей предпочтительнее с экологической точки зрения, лучше обеспечивает сохранение и восполнение природных ресурсов.
Китай вступил в XXI век, доведя производство мяса до 55 миллионов тонн, яиц – до 18 миллионов тонн, рыбы и морепродуктов – до 28 миллионов тонн. Это примерно четверть общемировых объемов. А поскольку китайцы составляют пятую часть человечества, это означает, что народ в достатке потребляет богатые протеином продукты.
В начале 50-х годов я однажды отправился в поездку по сельским районам Китая. Дело было в провинции Хэнань. Автомобильных дорог в глубинке еще не было. Меня возил ослик, запряженный в двухколесную арбу. Провел несколько ночей на постоялых дворах. Слава богу, в Северном Китае зимой спят на канах – теплых лежанках, под которыми, как в русской печи, проходит дымоход.
Наконец приехали в уездный центр. Местное начальство, как водится, устроило «яньхуй», то есть банкет. Перед гостем положили меню из двенадцати блюд и трех отрезвляющих супов. Стали разливать в крохотные пиалочки золотистую жидкость. Я подумал, что это шаосинское вино, по крепости аналогичное японскому саке, – 18–20 градусов. Его пьют именно так: керамические графинчики подогревают в тазу с водой.
Первое лицо произнесло первый тост: за председателя Мао и председателя Ма (то есть Маленкова). Я выпил и оторопел. В фарфоровом наперстке было пиво, нагретое до температуры чая. Оказывается, кто-то поведал хозяевам, будто иностранцы, коих тут никогда не бывало, любят некое «вино пи». За ним пришлось съездить на железнодорожную станцию.
После первого тоста было предложено выпить за китайско-советскую дружбу, за победу мира и социализма, за светлое будущее человечества. Потом раскрасневшиеся хозяева стали по очереди подходить с предложениями отдельно выпить за комсомол, за профсоюзы, за армию, за госбезопасность и так далее. Когда процедура повторилась по второму кругу, девять изумленных хозяев поинтересовались: сколько же московскому гостю надо выпить «вина пи», чтобы хоть как-то захмелеть? «А оно у вас еще есть?» – спросил я.
Принесли запыленную бутылку пива «Циндао». Я поднял ее и произнес: «За успех первой китайской пятилетки! Пусть у вас будет столько же неудач, сколько здесь останется капель!» И выпил из горлышка все до дна. Люди за столом смотрели на меня так, словно я только что проглотил ампулу с ядом.
Когда все убедились, что ничего страшного со мной не произошло, первый секретарь укома восхищенно сказал: «Не зря председатель Мао учит нас настойчиво учиться у советского старшего брата!»
С тех пор прошло полвека. И вот недавно я прочел, что по потреблению пива Китай опередил Соединенные Штаты и вышел на первое место в мире. Дай бог, чтобы не только этим обогатился от общения с нами наш великий восточный сосед!
Алкоголь и китайские церемонии
Мне говорили, что вино
Святые пили без конца,
Что чарка крепкого вина
Была отрадой мудреца.
Но коль святые, мудрецы
Всегда любили пить вино,
Зачем стремиться в небеса?
Мы здесь напьемся – все равно!
Эти строки столь же известны в Китае, как у нас пушкинские «Буря мглою небо кроет». Их написал в VIII веке Ли Бо, которого считают самой яркой звездой на китайском поэтическом небосводе.
Вино и радость встречи. Вино и грусть одиночества. Вино и мимолетность жизни. Вино и приобщение к красоте природы. Все эти вечные темы издавна присущи китайскому искусству. Без них нельзя представить себе стихи эпохи Тан, картины эпохи Сун, классические романы.
Даже столь серьезная наука, как философия, не обошла тему опьянения. Достаточно вспомнить известную притчу Чжуанцзы. Однажды этот мудрец, попивая вино, раздумывал о смысле жизни. И не заметил, как заснул. Причем увидел себя бабочкой, порхающей с цветка на цветок. Чжуанцзы засомневался: кто же он все-таки? то ли пьяный философ, которому приснилось, что он – бабочка? то ли бабочка, которой вдруг привиделось, что она пьяный философ?
Как и у многих других народов, алкоголь с глубокой древности выполнял у китайцев социальную функцию, придавая торжественность ритуалам и помогая людям находить общий язык.
Вряд ли в мире есть нация, которая придавала бы этикету столь большое значение, как китайцы. Со времен Конфуция «китайские церемонии», то есть предписанные нормы взаимоотношений между различными категориями людей: государем и подданным, учителем и учеником, отцом и сыном – служат доминирующей чертой национального характера.
По представлению китайцев пригубить с кем-то вино из одной чаши – значит установить общение душ. При свадебном обряде жениху и невесте подносят два кубка. Они пробуют вино, меняются бокалами и делают еще по глотку. Когда под Новый год глава семьи хочет помянуть предков, он отпивает вино из ритуальной чаши и ставит ее перед табличкой с именами покойных.
Тут необходимо уточнить, что китайский иероглиф «цзю» означает алкогольные напитки вообще. Поэтому переводить его как «вино» или «водка» можно лишь условно. У китайцев принято делить алкогольные напитки на пять категорий.
Ознакомительная версия.
