— Нет. Так не пойдет. Я пригласил вас в клуб, а вы меня обидите, господин Хоа, если откажетесь.
— Поймите, мистер Люс…
— Все. Дискуссия закрыта, — сказал Люс и назвал шоферу адрес «Олд Айлэнда».
Когда Люс и Хоа вошли в «Олд Айлэнд», портье, высокий китаец с плоским лицом, преградил дорогу Хоа и негромко сказал ему что-то. Хоа в нерешительности остановился.
— Этот джентльмен («Привет, Джейн! Хорошо, что она рассказала про своего папу») — мой гость. Нас ждет миссис Джейн.
Портье помедлил минуту.
— Позвольте, сначала я найду миссис Джейн, сэр, — сказал портье. — В наш клуб вход цветным категорически запрещен. Я очень сожалею, сэр…
— Хорошо, мы подождем, — согласился Люс и почувствовал, что свирепеет.
Хоа сказал шепотом:
— Если бы на вашем месте был англичанин, он бы ударил портье за такой ответ. Портье понял, что вы не англичанин. Позвольте мне уйти, мистер Люс.
— Как вам не стыдно, мистер Хоа? Здесь ваша страна, в конце концов. Научитесь уважать свою нацию. А по морде я бью только врагов. Чем виноват этот несчастный?
— Ну что вы… Он несчастный? Он очень уважаемый человек, этот мистер Ю Ли. Он так богат… Я бы мечтал, чтобы мой сын смог стать таким человеком, как мистер Ю Ли.
— Он лакей…
— Да, но он лакей в белом клубе.
Джейн выбежала из небольшого белого дома в глубине сада. Какое-то мгновение она вглядывалась в кромешную темноту тропической ночи, а потом, заметив, видимо, белые джинсы, бросилась через громадный, подстриженный, как футбольное поле, газон к Люсу. Следом за ней, чуть покачиваясь, шел маленький кривоногий человек в мятом белом костюме. Джейн обернулась и крикнула:
— Док, скорей!
— Сначала научитесь напиваться, а потом будете торопить, — буркнул доктор Раймонд. — Распустили женщин, боже мой, как распустили женщин…
Джейн, радостная, подбежала к Люсу, но, увидев рядом Хоа, остановилась, будто натолкнувшись на невидимую преграду.
— Хэлло, Джейн, — сказал Люс, — это мой друг, мистер Хоа.
Джейн, помедлив самую малость (но эту «малость» успел заметить Люс), протянула Хоа руку:
— Хэлло, мистер Хоа, рада вас видеть. Это доктор Раймонд.
Доктор близоруко посмотрел на Люса, потом перевел взгляд на Хоа и, не протянув ему руки, спросил:
— Это он вас пригласил?
— Да, сэр, — поклонившись, ответил Хоа с замершей улыбкой. — Я предупреждал мистера Люса, что могут быть неприятности.
— Пошли, — сказал доктор, — я люблю злить наших подонков. И перестаньте заученно улыбаться, я скажу всем, что вы личный представитель генералиссимуса. Посмотрите, как они будут жать вам руку.
— Не надо этих игр, доктор, — попросил Люс. — Он не представитель генералиссимуса, а просто славный китаец…
— Не надо, так не надо, — согласился доктор. — Чем дальше провинция, тем больше мещанской чопорности, маскируемой под истинный аристократизм. Полгода я приучал их к тому, что блюю на газон. Ничего, приучил…
Люс остановился и, достав сигареты, закурил.
— Поскольку, как я понял, возможны всякие неожиданности в клубе, доктор, — сказал он, — у меня будет просьба… Если Джейн любезно займет мистера Хоа разговором, я задам вам пару вопросов…
— Ол райт, — согласилась Джейн и, взяв Хоа под руку, пошла с ним по газону к пруду, где в плетеных разноцветных стульях сидели несколько человек и о чем-то громко разговаривали; иногда они начинали очень громко смеяться, и Люс успел подумать: «Зря она туда повела его. Они же пьяные».
— Доктор, Ганс Дорнброк был моим хорошим другом. Он погиб…
— Читал. Меня это несколько удивило. Он плакал, как маленький, когда я ему сказал, что его девочка обречена, что у нее рак крови… Смешно, не будь лейкемии у этой девочки… Я еще поражаюсь, как она столько лет протянула… Она родилась в Хиросиме после взрыва, и ее родители отдали богу душу из-за рака крови.
— А беременность?
— Какая беременность? Вы что, с ума сошли? Она не могла беременеть, что вы, Люс…
«Уолтер-Брайтон, — вспомнил Люс, — облако над городом».
Люс увидел, как поднялись люди около пруда и как там воцарилось молчание, когда туда подошли Джейн и Хоа. Он слушал только прерывающийся от волнения голос Джейн.
Люс сказал:
— Док, ну-ка пошли туда…
— Считайте, что вы получили еще один сюжет для будущих работ: колонизаторы унижают вашего китайского друга…
Люс подбежал вовремя. Высокий парень в белом смокинге и серых брюках надвигался на Хоа, который был бледен, это было заметно даже сквозь его темный загар.
— Ах ты, желтый! Ты друг Люса? — говорил высокий. — А где этот твой Люс? Ты посмел прийти сюда со своим другом? Тебя зовут мистер Хоа? Да, Джейн? Его зовут мистер Хоа?
— Прекратите, Ричмонд, это ужасно. Что вы делаете?
— Простите, Джейн, но я не делаю ничего, что противоречит уставу нашего клуба.
Люс остановился перед Ричмондом и сказал:
— Вы меня искали? Я — Люс.
— Кто вы — мистер Люс?
— А вы кто — Ричмонд? Или как вас там? Вы позволили себе быть непочтительным с моим другом, которого я пригласил в ваш клуб.
Люс почувствовал, как его начало трясти.
Ричмонд растерянно посмотрел на окружавших его людей и сказал:
— Этот джентльмен дурно воспитан… Как вы разговариваете в клубе?
— Нет, это я хотел спросить, как вы разговариваете в вашем клубе? Я буду очень рад, если однажды ваше длинное тело вытащат из здешнего вонючего канала… Мне казалось, что это так жестоко — убивать белых миссионеров… Честное слово, я бы и не подумал помочь вам, если бы вот такая же орава китайцев, как ваши друзья, преследовала вас, как это делаете вы сейчас с мистером Хоа…
— Он личный посланник генералиссимуса, — рассмеялся доктор. — Бросьте, ребята! Надо помириться. И пошли выпьем…
— Он просто-напросто мой друг. У него свой маленький частный бизнес, и он не от Чан Кай-ши. Пошли, Хоа, из этого хлева. Пошли.
Он повернулся и быстро пошел к выходу. Джейн бежала рядом с ним и повторяла все время:
— Фердинанд, милый, простите их, они пьяны…
— Трезвые они бы просто отвернулись от него, — он кивнул на Хоа, по-прежнему стремительно вышагивая, — или бы даже милостиво протянули два пальца.
— Позвольте мне уйти вместе с вами, Фердинанд…
— Я ухожу отсюда вместе с моим другом…
— Мистер Хоа, простите этих людей, я прошу вас… Они пьяны.
— О, что вы, миссис Джейн, — по-прежнему улыбаясь своей обязательной улыбкой, ответил Хоа. Он был все так же бледен, и в темноте это было заметней, чем возле фонарей, которые горели вокруг пруда.
Люс вышел из клуба первым, следом за ним — Джейн и Хоа. Когда он подходил к машине, он услыхал сзади тяжелые шаги быстро бегущего человека и крик Джейн:
— Люс!
Он обернулся. На него бежал Ричмонд, выставив вперед кулаки.
Джейн бросилась к Люсу, закрыла его собой и стала отталкивать к машине.
— Хоа! — крикнула она беспомощно. — Суньте его в машину! Ричмонд, милый, не надо! Завтра вам будет стыдно! Фердинанд, — она умоляюще обернулась, — сядьте в такси, он изувечит вас!
Люс дал посадить себя в машину, но, когда они отъехали, он начал ругаться:
— Поверните обратно! Я говорю вам — поверните обратно! Вы не дали мне ударить его! Поверните обратно, шофер!
Джейн открыла окно, и в машине, где глухо урчал кондиционер, сразу же стало жарко. Она высунула лицо навстречу ветру и тихо сказала:
— Фердинанд, таких, как вы, ричмонды всегда будут бить… Поэтому вы мне и нравитесь…
«ВЫ ЖЕ ОТЕЦ, ГОСПОДИН ДОРНБРОК!..»
В восемь утра Берг позвонил в секретариат Дорнброка.
— Доброе утро, говорит прокурор Берг. У меня есть необходимость встретиться с господином Дорнброком.
— Доброе утро, господин прокурор, председатель нездоров, однако я доложу его помощнику о вашем звонке.
— С кем я говорю?
— Это секретарь помощника господина председателя.
В трубке что-то щелкнуло, и настала полная тишина.
Берг еще раз проглядел те вопросы, которые он собирался задать Дорнброку.
— Дорнброк слушает…
— Доброе утро, это прокурор Берг.
— Здравствуйте. Вы хотите, чтобы я приехал к вам? Или в порядке одолжения вы сможете приехать ко мне? Я болен…
— Если врачи не будут возражать, я бы приехал к вам немедленно.
— Врачи, конечно, будут возражать, но я жду вас.
Дорнброк, укутанный пледом, лежал на тахте как мумия. На черно-красном пледе его большие руки казались особенно белыми.
— Я понимаю ваше горе, господин Дорнброк, поэтому задам лишь самые необходимые вопросы.
— Благодарю вас.
— Скажите, ваш сын был здоров? Совершенно здоров?
— Вы имеете в виду его душевное состояние? Он был здоров до того, как отправился в поездку по Дальнему Востоку. Он вернулся оттуда иным… Совершенно иным. Я не узнал Ганса, когда он вернулся оттуда.
— Чем вы это можете объяснить?
— Не знаю.
— У вас есть враги, которые могут мстить?
— Враги есть у каждого человека. Могут ли они мстить мне, убивая сына? Или воздействуя на него какими-то иными способами, доводя до самоубийства? Я не могу ответить на этот вопрос.
