Судя по карте, если следовать текущему курсу, а затем повернуть в сторону, то вскоре должен был начаться горный участок, в среднем на два-три километра над уровнем моря, у подножия покрытый лесом, а выше – затейливыми скальными нагромождениями. При грамотно проложенном маршруте, там, с одной стороны, легче было бы оторваться от преследователей, используя складки рельефа и неблагоприятную для следопытства поверхность, а с другой – наблюдать и контролировать подступы, находясь уровнем выше противника. Надежно сбросив преследователей с хвоста, можно опять сделать «ход конем» и снова войти в джунгли уже прежним курсом. Погода в тех горах большую часть времени стояла хреновая: туман, осадки, что дополнительно усложняло следопытство и преследование. Шелли знала несколько вариантов прохода, относительно безопасного с точки зрения сложности маршрута и возможности быть обнаруженными. Кроме того, а может и в первую очередь, там было какое-то аномальное магнитное поле, безвредное для людей, по крайней мере непродолжительное время, но приводящее к нестабильной работе электроники и радиосвязи, что, в частности, препятствовало действиям авиации на малой высоте, где можно было эффективно задействовать имеющиеся приборы наблюдения и бортовое оружие.
– И какого же хрена я не высадил эту хуерагу в деле, ведь столько поводов было, все на крайняк выстрел берег... Щас бы порхал, как балерина по сцене, – имея в виду свой РПО, служивший десятикилограммовым довеском, высказался себе под нос Ривера.
– Зато мы с тобой, типа, главный калибр, – позитивно отметил Зуб. И добавил:
– Одноразовый... – он экономно пригубил фляжку, с видимым волевым усилием оторвался от горлышка, прополоскал последним глотком рот и сплюнул, сверкнув золотым передним зубом на верхней челюсти, за который и получил свое прозвище. Зубу перед выездом колонны снова всучили РПО, теперь уже однозарядный трофейный, но более мощный, который весил примерно столько же, что и спаренный. Он тогда начал было ворчать: я, мол, уже свой штатный отстрелял, давайте-ка, пусть кто-нибудь другой теперь для разнообразия побудет огнеметчиком. Но взводный ему ответил, что он просто создан для этого оружия, как никто другой в отряде – вон как в холл второго этажа душевно приложил при штурме, да и тащить-то на самом деле не надо, мы ж, типа, поедем, а не пойдем. Вот так, «прославишься» на чем-нибудь – потом с этого хрен соскочишь...
Барни дали вдохнуть кислорода из баллончика респираторной маски, он слабо застонал и разлепил веки, полуосознанно ворочая глазными яблоками, казалось, в независимых направлениях. Штырь отнял маску и ободрил пришедшего в себя страдальца:
– Толстый, ты что, хотел помереть и соскочить, а нас тут гнить бросить? Просыпайся, солнце мое... На руках тебя носить некому, каждый должен тащить свое дерьмо сам. – Барни сел, осоловело глядя перед собой, его взгляд постепенно обретал осмысленность – «бодряк» делал свое дело.
– Сдыхаю, блядь! – не свойственным ему низким голосом с какими-то жестяными инфернальными интонациями оценил свое самочувствие Барни.
– А кому сейчас легко? – посочувствовал Малой. – Кончай шлангом прикидываться – на тебе ж пахать можно...
За задержку отряда Барни никто ничего не предъявил – он фактически сделал всем одолжение, что отрубился вместо них, дав возможность отдохнуть остальным. Доплер определился с курсом, довел его до офицеров, а те довели до бойцов ближайшие контрольные точки. Опять начали запрягаться в снарягу, плечи и загривок отозвались на надетый без малого тридцатикилограммовый ранец привычной ломотой, которая постепенно, где-то через час-полтора движения, станет невыносимой. Боцман ушел в головной дозор. Темп держали довольно резвый, но уже без перебежек. Чуть позже еще раз разделились, прошли часа три порознь, выписывая крученые маневры, затем снова сошлись.
Дело клонилось к вечеру, хотя было еще светло. Ночевать должны были уже в горах, в какой-нибудь укромной щели или пещерке. До туда осталось несколько перегонов, да там еще немного, чтобы затеряться. «Это я переживу» – про себя решил Сплин. Сама горная система отнюдь не являлась гостеприимным безопасным местом, где будет легче, чем в джунглях – везде свои трудности, но в долгом походе порой необходимо ставить себе некие надуманные промежуточные цели, иначе монотонные выматывающие усилия под корень похерят всякую позитивную мотивацию, что в свою очередь дополнительно обессиливает организм. Сплин вбил себе в голову, что стоит добраться до горного массива, как преследователи от них так или иначе отвяжутся, а просто идти маршем по сколь угодно сложной местности без непосредственной угрозы жизни уже не казалось ему существенной проблемой. Инъекция Бишопа, ускоряющая регенерацию тканей, делала свое дело: ранение на бедре и травмированное колено, не то чтобы прям уж заживали – постоянная нагрузка этому не способствовала, но, по крайней мере, хуже не становилось. Сплин и думать не хотел, что бы с ним стало, если бы не чудеса современной фармакологии. Кроме того, он выбросил фонарик, несколько оставшихся от штурма флэшек (пару отдал Боцману на сигнальные растяжки), прицел от многоразового РПГ, который прихватил в качестве подзорной трубы и дальномера, часть предметов гигиены, еще кое-что по мелочи, не относящееся напрямую к выживанию.
Все это Сплин выбросил в мутную желтую воду, смахивающую на гороховый суп, когда переходили вброд по пояс речушку, пойма которой была изрядно заболочена. «Первопроходцами» тогда двигались Вэйл и Палмер, им и пришлось проверять брод, пока остальные настороженно ожидали, затаившись вдоль берега. Шелли сказала, что обычно здесь всего лишь ручей, но уровень воды после позавчерашнего ливня был все еще высокий. Вэйл опасливо мерил палкой глубину и плотность дна, а Палмер, находясь рядом, на всякий случай веером щедро посыпал лениво текущую воду отпугивающим порошком из баночки с «Откатом» как из перечницы – в прибрежных зарослях были замечены какие-то юркие рептилии с вытянутыми зубастыми мордами. Те вроде бы не собирались нападать, ни поодиночке, ни стаей, и размера были некрупного, но черт их знает, да и мало ли кто еще может подтянуться на суету переправы. Сплин воспользовался паузой и приготовил избыточное имущество, список которого он уже долго перебирал мысленно, на выброс при переправе – в этой пиздятине на него не наткнется никакой следопыт. Водонепроницаемые бахилы оставил – в горах повыше будет мокрый снег, а промочить там ноги – это не просто дискомфорт, а угроза обморожения или пневмонии какой-нибудь. Черт, все жалко, толком-то и скинуть нечего.
Хотел выкинуть и пистолет, но передумал и оставил, бросив лишь одну запасную обойму из трех. «Застрелиться и одного патрона в стволе хватит» – капнул на мозги внутренний голос. «Пшел-ка ты сам знаешь куда» – ответил ему Сплин и назло, из вредности оставил две обоймы. Он также отдал Штырю две ручные гранаты из четырех для постановки растяжек. Некоторое сокращение ноши слегка облегчило жизнь. Избавляться от чего-то еще ради сиюминутного облегчения было бы недальновидно – если у врагов оно будет, то они получат лишнее преимущество.
В который раз вылезли из гнилухи на более твердую почву, пошли быстрее. Перебираясь через очередное нагромождение валежника, Сплин поехал на мокром и скользком от грибков наклонном бревне и свалился, чуть не напоровшись лицом на сухие и гладкие, как пики, сучья поваленного ствола дерева впереди, некогда могучего, а теперь доедаемого древесными насекомыми.
– Ебитская сила! Еще по своей дурости убиться не хватало, – вполголоса выругался он, пытаясь найти опору, чтобы подняться, и напоминая себе, что надо быть внимательнее.
Конечности проваливались сквозь сеть более мелкого валежника, как в сугроб, Сплин барахтался, как черепашка, которую перевернули на спину. Чибис полуобернулся, показывая рукой себе за воротник:
– Слышь, не в падлу, посмотри, мне кажись тварь какая-то волосатоногая за шиворот залезла и ползает там, сука, не могу сам достать...
– Угу... Только помоги встать, плющит нещадно, – ответил Сплин.
Чибис развернулся, чуть наклонился над бревном, протянул руку. В этот миг вокруг его головы с каким-то деревянным щелчком вскипело, словно нимб, облачко багрового пара, а одна глазница плеснула наружу месивом тканей и черепных жидкостей, превратившись в рваный провал, причем другая половина лица осталась чистой. Это было так неожиданно и дико, что Сплину в первую долю секунды пришла дурацкая мысль, будто беднягу укусил этот самый неведомый паук, оказавшийся непомерно ядовитым. Тело Чибиса еще продолжало заваливаться из-за бревна на сторону Сплина, а тишина раскололась треском очередей и грохотом гранатных разрывов.
– Засада!!! Укрыться, разобраться по секторам и вести подавляющий огонь!! Над землей цельтесь! – отрывистыми инструкциями рявкнул в наушнике голос Доплера.
