Епископы и священники, шушукавшиеся в ватиканских офисах в тот день, вспоминали трагический инцидент со скоропостижной смертью архиепископа православной церкви Никодима, приехавшего с визитом из Ленинграда. Пятого сентября ему была устроена специальная аудиенция у папы Лучани. Внезапно, без каких бы то ни было предварительных симптомов недомогания 49-летний русский прелат уронил голову на грудь и упал вперед из кресла, в котором сидел. Несколько мгновений спустя он был мертв. Теперь в ватиканских кулуарах говорили, что Никодиму случайно подали чашечку кофе, предназначавшуюся Альбино Лучани. В официальных кругах города-государства Ватикан эти догадки, конечно, отвергали, но задним числом смерть Никодима воспринималась как предвестие того драматического события, которое позже разыгралось в папских покоях.
На протяжении дня 29 сентября было убрано все имущество, принадлежавшее Альбино Лучани, и в том числе его письма, заметки, книги и даже те немногие личные сувениры, которые он держал подле себя. С особой тщательностью сотрудниками государственного секретаря были собраны все конфиденциальные документы. С необычайной быстротой все материальные свидетельства жизни и работы Альбино Лучани были упакованы и вынесены из помещений. В 18.00 все девятнадцать комнат папских апартаментов были полностью очищены от каких бы то ни было предметов, которые могли бы каким-либо образом напоминать о папе Иоанне Павле I. В 18.00 двери папских покоев были заперты и запечатаны кардиналом Вийо. Им предстояло оставаться закрытыми вплоть до момента избрания преемника.
Когда в этот же час в пятницу, 29 сентября, гроб с телом папы был внесен в зал Клементина, а сам зал закрыт для всех посторонних, человеком, испытавшим наибольшее облегчение во всем Ватикане, был, без сомнения, Вийо. Теперь к делу могли приступить технические специалисты. После бальзамирования тела никакое вскрытие практически не сможет выявить наличие яда.
Операция по бальзамированию в зале Клементина продолжалась три часа. Общее руководство ею осуществлял профессор Маррачино и братья Синьораччи. Обследуя останки до переноса в зал и основываясь на отсутствии кадаверической ригидности, братья с учетом температуры воздуха пришли к заключению, что смерть наступила не в 11 часов вечера 28 сентября, а между 4 и 5 часами утра 29 сентября. Их заключение совпало с тем, что сказал им монсеньор Но, также убежденный, что смерть наступила в 5 часов утра.
Я трижды и очень обстоятельно беседовал с обоими братьями. Они твердо стоят на своем: момент кончины приходится на время между 4 и 5 часами, а, стало быть тело было обнаружено не более чем через час после смерти. Если они правы, значит, папа был еще жив или только что скончался в момент, когда сестра Винченца вошла в его спальню. Разумеется, лишь тщательно проведенное вскрытие могло бы с точностью установить, какая из противоречащих друг другу версий является верной. Однако в силу строгого запрета, наложенного Ватиканом, не было взято ни капли крови на анализ, не был изъят ни один орган для обследования. Препараторы приступили к введению формалина и других химических веществ в тазобедренные вены и артерии. Если бы и требовались какие-то дополнительные доводы в подтверждение имевшихся опасений и подозрений, то теперь их было более чем достаточно: имелись все основания думать, что папа был убит. А ведь даже самого малого количества крови было бы достаточно для того, чтобы судебно-медицинский эксперт установил наличие или отсутствие токсических веществ.
Покойнику придали благостное выражение лица. В руки, из которых были вынуты листки с заметками, вложили четки. Около полуночи кардинал Вийо мог наконец удалиться в свои покои для отдыха.
Однако в субботу, 30 сентября, вопрос о вскрытии вновь приобрел, остроту, особенно после заявления монсеньера Сенигальи, который шесть лет служил секретарем Лучани в Венеции. Сенигалья сообщил, что перед отъездом на конклав, где он был избран папой, Альбино Лучани прошел полное медицинское обследование и единое мнение врачей было: «состояние нормальное во всех отношениях». Теперь в пользу вскрытия энергично высказывались и авторитетные эксперты. В Ватикане начиналась настоящая паника.
Для отражения этих требований курия решила контратаковать было объявлено, что проведение вскрытия противоречит правилам Ватикана. То была очередная ложь, придуманная с расчетом, что ее подхватит мировая пресса. В результате вопросов, заданных итальянскими журналистами представителям римской курии, выяснилось, что, говоря о «правилах», в Ватикане имели в виду апостолическую конституцию, провозглашенную папой Павлом VI в 1975 г. Но в этом документе изложены указания на случай избрания преемника папы: о выявлении тайных микрофонов в помещении конклава, о форме бюллетеней для голосования и т. п. Что касается вскрытия, то в документе нельзя найти никаких указаний о том, разрешается или запрещается его проводить. В тексте просто-напросто ничего не сказано на этот счет.
Такова была обстановка, в которой под председательством кардинала Конфалоньери состоялось первое заседание конгрегации кардиналов — органа, направляющего и контролирующего деятельность церкви в период между смертью одного папы и избранием следующего. В этот орган входят все кардиналы, обычно находящиеся в Риме. Как выяснилось, в этот день 30 сентября — в И утра большая часть кардиналов отсутствовала. Из 127 человек, входящих в кардинальскую коллегию, присутствовали лишь 29; в подавляющем большинстве это были, естественно, итальянцы. Вот это-то меньшинство и приняло целую серию решений, самым важным среди которых было, пожалуй, решение о том, что похороны Альбино Лучани состоятся в ближайшую среду, 4 октября. Понимая, что толки и домыслы о причинах смерти будут разрастаться до тех пор, пока внимание публики не будет отвлечено чем-нибудь другим, Вийо и его коллеги изо всех сил торопили дату созыва конклава. Это был очень ловкий ход с их стороны. Кардиналы курии верно I рассчитали, что после похорон средства массовой информации займутся главным образом вопросом о преемнике Лучани. Стоило им, таким образом, продержаться до дня похорон — и они могли считать себя в безопасности.
С другой стороны, даже если бы большинство отсутствующих пока кардиналов стало настаивать на вскрытии, им пришлось бы иметь дело с уже принятым решением. Процедура его пересмотра в то ничтожно малое время, какое оставалось до похорон, делала это практически неосуществимым.
Описывая поведение людей, которым доверено руководство римской католической церковью в период междуцарствия, католический психолог Розарио Моччаро выразился следующим образом: «Это была своего рода круговая порука на манер мафии, оформленная под христианское благочестие».
Кому выгодно появление лжемистерий Д. Яллопа о Ватикане, вопрошали те западные журналисты, которые призваны были поддержать официальную точку зрения святого престола на причины смерти Иоанна Павла I. 12 июня 1984 г. пресс-служба города-государства Ватикан расценила «предложения Яллопа», как «абсурдные». Надо сказать, окружение римских первосвященников избирательно реагирует на десятки книг и тысячи статей, ежегодно появляющихся в мире на «ватиканскую тему». Небольшой пассаж на темы католической религии из обычного выступления советского центрального или провинциального журнала может вызвать незамедлительную, чрезвычайно болезненную реакцию со стороны римской курии, и такое ее заявление долго потом перепевается на все антисоветские лады империалистической прессой. О «деле Антонова» и «болгарском следе» святой престол практически не высказывал никакого официального мнения. Молчание, как известно, также может нести в себе глубокий смысл и определять политическую позицию.
Молчанием была встречена публикация в 1983 г. в Париже полицейского романа «Красная сутана», автор, которого некий Роже Пейрефит сплел сюжет вокруг явно преждевременной кончины Иоанна Павла 1, обвинив в этой насильственной смерти Москву и, заодно, изобразив Иоанна Павла II… агентом советской разведки.
Главные действующие лица повторяющейся драмы с хозяевами папского дворца являются гражданами «свободного мира». И можно утверждать, что папа Лучани и папа Войтыла, придя к власти, столкнулись с активным противодействием одних и тех же лиц: Марцинкуса, Джелли, Кальви и К°.
Избрание Иоанна Павла II было осуществлено не без поддержки американских правящих церковных и светских кругов и по этой причине Марцинкусу удалось продлить свое пребывание у кормила власти. Но почва постепенно уходила у него из-под ног. 1981 год был поистине фатальным для Марцинкуса и для многих других.
— 5 февраля: заключен в тюрьму Сан-Витторе в Милане один из заместителей Марцинкуса по ватиканскому банку Луиджи Меннини (71 год, шестнадцать детей). Его настолько уважали главари «красных бригад», что согласились на его посредничество в переговорах между ними и властями в первые недели после похищения председателя христианско-демократической партии Италии Альдо Моро. В 1974 г. миланский судья Урбиши, расследовавший дело Синдоны, отобрал у Меннини паспорт (начальная мера пресечения в Италии). По прошествии семи лет следствия Меннини был обвинен в соучастии с Синдоной, так как являлся советником администрации «Банко привато финанцарио», банка Синдоны, крупным акционером которого был Институт религиозных дел. Другой банкир, секретарь названного института маркиз Массимо Спада начал отбывать срок заключения с начала следствия в октябре 1980 г. Банкир Пелегрино де Стробель, первый заместитель Марцинкуса в Институте религиозных дел, попал в тюрьму в конце 1981 г. по обвинению в том, что был связующим звеном между Ватиканом и «Банко Амброзиано» Роберта Кальви. 70-летнего бывшего адвоката из Флоренции Стробеля роднила с Меннини крайняя скромность в одежде и в поведении. Как писал их биограф, стремление быть неприметными сочеталось у них с редкой невозмутимостью при организации исчезновения крупных состояний, о которых впоследствии уже никто ничего не слышал, включая законных владельцев. Банкиры Марцинкус, Меннини, Стробель и Спада, официальные руководители Института религиозных дел, вовлекли финансы ватиканского государства в такой скандал, который погубил, по выражению итальянского сатирика, тысячи гектаров европейских лесов, если учесть количество деревьев необходимых для производства газетной бумаги, истраченной на описание и разоблачение перипетий дела, начиная с краха л и кончая гибелью Кальви, которое американский журналист Ричард Хаммер назвал «ватиканской сетью» (террора и тайных дел. — Ред.).
