Реализация идеи требовала крупных первоначальных вложений: транспорт, склады, офис, опытный персонал. Бизнес-план, разработанный Розой Марковной и привлеченными ею экономистами, вызывал восхищение чиновников из Министерства финансов и госбанка, но попытки Анвельта получить кредит заканчивались ничем. Дальше разговоров дело не шло.
Это было время, когда все кричали о государственной поддержке малого и среднего бизнеса, принимались государственные программы, создавались ассоциации содействия предпринимателям. Анвельт не понимал, что происходит. Вот он я, конкретно, предприниматель. Ну так содействуйте мне. Его в упор не видели. Конкретный предприниматель не интересовал никого. Он быстро понял, что нужно дать. И готов был дать. Выходил на нужных людей. Сначала они проявляли заинтересованность, но потом вдруг отскакивали, как по приказу. А вот это было уже непонятно. Ему словно кто-то специально перекрывал кислород. Он поделился своим недоумением с Розой Марковной. Она сказала: «Может быть». Но на вопрос кто, ответить ничего не смогла. Лишь предположила: «Он обнаружится. Когда поймет, что вы созрели».
И он обнаружился. Точно бы открылась не парадная дверь, в которую Стас Анвельт пытался достучаться, а маленькая, сбоку. И вместо приемной председателя госбанка он оказался в подсобке. Человеком из подсобки был член политсовета Национально-патриотического союза Юрген Янсен. При знакомстве он показался Анвельту бесцветным, никаким. Но стоило ему перейти к делу, как Анвельт понял, что перед ним тот еще змей. Он сказал, что знает господина Анвельта как серьезного бизнесмена, доказавшего, что он умеет работать в условиях рыночной экономики. Он знаком с бизнес-планом и считает идею перспективной. Но не кажется ли господину Анвельту, что он ставит себе слишком узкую цель? Оптовая закупка продовольствия для его сети закусочных — полдела. Почему бы господину Анвельту не задаться целью сосредоточить в своих руках весь продовольственный импорт Эстонии?
Господин Анвельт ничего не имел против. Но он не представлял, каким образом это можно сделать.
Янсен объяснил. На определенных условиях Национально-патриотический союз готов оказать новой компании содействие в получении долгосрочного беспроцентного кредита в кронах на пять лет в рамках государственной программы поддержки малого и среднего бизнеса, а также в обеспечении льготного режима налогообложения и снижении таможенных пошлин. Понимает ли господин Анвельт, что это значит?
Господин Анвельт понимал. Предложение было фантастическим. Если кроны сразу конвертировать в доллары, то через пять лет возвращать будет практически нечего, инфляция уничтожит долг. А льготы по налогам и пошлинам давали новой компании возможность задавить всех конкурентов без всяких наездов — ценами.
Но и условия были такими, что у Анвельта глаза полезли на лоб: он будет президентом компании, но семьдесят пять процентов акций должны быть переданы Национально-патриотическому союзу. Семьдесят пять! Да за кого его принимают? Он, конечно, патриот и все такое, но пахать на чужого дядю — поищите других дураков, господин Янсен. Он наладит дело, отдаст свой рынок сбыта, а что потом? Потом его выставят и посадят своего человека? Двадцать шесть процентов, господин Янсен, блокирующий пакет. Нет? Тогда я пошел, у меня есть свой бизнес, обойдусь и без вас.
Сошлись на полпути: пятьдесят один процент акций — контрольный пакет — остается у Анвельта, сорок девять процентов — у национал-патриотов. Кроме этого, компания отчисляет пятнадцать процентов от прибыли в виде добровольных пожертвований Национально-патриотическому союзу. Этот пункт был никак не документирован, но Анвельт понимал, что тут не схимичишь — вмиг отменят все налоговые и таможенные послабления, благодаря которым молодая компания «Foodline-Balt» с феерической быстротой заняла ключевые позиции на рынке, а ее президент вошел в деловую элиту Эстонии.
Юрген Янсен был очень серьезным человеком. Если он даже заподозрит, что Анвельт повел свою игру, где он окажется? Известно где. Там, где уже оказались многие. Те, кто переоценил себя. В заливе с бетонным блоком на ногах. В службе безопасности национал-патриотов работали люди без комплексов.
Это и мешало Анвельту облечь абстрактные ночные раздумья в формы конкретного дела. Пойти против Янсена — даже думать об этом было опасно.
Мрак. Полный мрак.
В нем был только один просвет. Сильные мира сего почему-то уверены, что сами они могут делать что хотят, а те, кто под ними, должны делать только то, что дозволено. Нет. У каждого человека всегда есть свой интерес. И если появляется возможность без риска урвать лишний кусок, никто ее не упустит. Это противоречило бы всем законам природы. Банкир — человек Янсена. Но вовсе не факт, что, давая Анвельту кредит, он работал на национал-патриотов. Поиметь почти пол-лимона «зеленых» на свой карман — кисло ли? И без риска. Какой риск? Банк ворочал десятками миллионов баксов, спрятать среди них кредит Анвельта — нечего делать.
Спрятал или не спрятал? Вот в чем вопрос. Это нужно проверить. Встретиться с Янсеном и осторожно прощупать, знает ли тот о кредите. Если нет — тогда и можно будет от абстрактных размышлений переходить к конкретному делу. А предлог для встречи с Янсеном может дать этот нахальный звонок пресс-секретаря Фитиля. У Янсена какой-то интерес в Фитиле. Фитиль покатит на него бочку за ту подставу с компьютерами? Очень хорошо, это то, что надо. Янсен даже не заподозрит, для чего Анвельт на самом деле к нему пришел.
Значит, нужно ехать к Фитилю.
Выходит, и тут эта старая еврейка права.
Не дослушав, Анвельт отпустил менеджера по продажам, позвонил на вахту и приказал подать машину.
— Приказ, — напомнила Роза Марковна. — Если завтра его не повесить, мы потеряем рабочий день. Вместо того чтобы думать о деле, люди будут думать о будущем. Это не способствует повышению производительности труда.
— Срезать всем по пятнадцать процентов к хренам! — решил Анвельт.
— Хотите, чтобы весь Таллин узнал, что компания «Foodline-Balt» дышит на ладан? В жизни люди симулируют болезнь. В бизнесе выгодней симулировать здоровье. На вашем месте я повысила бы всем оклады. На те же пятнадцать процентов.
Анвельт немного подумал и кивнул:
— Ладно. Не на пятнадцать, жирно будет. На десять. Нет, на пять. Хватит. Подготовьте приказ, я потом подпишу.
В кабинет заглянул Лембит Сымер. На его низком лбу красовался большой белый пластырь. В своей обычной манере — хмуро и словно враждебно — доложил:
— Машина ждет. С вами поеду я.
— А где Лех и Гунар? — спросил Анвельт.
Это были его личные телохранители.
— На больничном.
— Оба? — удивился Анвельт. — Что с ними?
— Тачка перевернулась. Позавчера вечером, на питерской трассе.
— Какая тачка?
— Наша «Нива».
— Долбаная пьянь! — взъярился Анвельт. — Выгнать обоих к чертовой матери! И за ремонт «Нивы» содрать!
— Они были трезвые, — возразил Сымер.
— А ты-то откуда знаешь?
— Я был с ними.
— Какого черта вас туда занесло?
— Дела, — буркнул Сымер и вышел.
— Вы задали очень точный вопрос, — заметила Роза Марковна. — Но почему-то не получили на него ответа. А между тем это может быть важным.
— Какой вопрос? — не понял Анвельт.
— Что Лембит Сымер и его люди делали позавчера вечером на питерской трассе. Вы давали им какое-нибудь задание?
— Нет.
— Позавчера вечером перед окружной была перестрелка. Об этом сообщали по радио.
— И что?
— Вы уверены, что Лембит работает только на вас?
— А на кого еще он может работать?
— Я об этом и спрашиваю.
— Да, уверен!
Роза Марковна пожала плечами:
— Тогда не о чем беспокоиться.
Натягивая макинтош, он хмуро поинтересовался:
— Вы однажды сказали, что едите на завтрак по два яйца. Что еще?
— Чашка кофе и сигарета.
— Я теперь тоже буду завтракать яйцами.
Он вышел из офиса и плюхнулся на заднее сиденье «мерседеса».
— Куда? — спросил Сымер.
Анвельт молчал. Что-то произошло. Что-то очень серьезное. Может быть, очень опасное.
Он сказал Розе Марковне, что уверен в Лембите Сымере.
Он соврал. Он не был в нем уверен.
Это и была вторая причина, которая мешала ему отдать приказ замочить банкира.
— Куда? — повторил Сымер.
— В гостиницу «Виру»!
Прошлое всегда вопрошает настоящее. А настоящее не любит оглядываться на прошлое. Настоящее привстает на цыпочки и все пытается заглянуть вперед, в будущее. Прошлое говорит: ты смотри не вперед, ты смотри назад, жопа. Потому что будущее вырастает из прошлого. А настоящее отмахивается, настоящее говорит: иди ты на хрен со своими вопросами, у меня и без них хватает забот. И не оглядывается. Пока прошлое не вцепится ему в ягодицу бешеным кобелем. И хорошо, если в ягодицу, а не в загривок.
