был напуган вчера вечером, что остановился в первой попавшейся гостинице, быстро перекусил и заперся в узкой комнате. Чего хочет Стрейндж? Он полагал, что рассказал ему все, что только мог. Во всяком случае, он ничем не может ему быть полезным. Особенно теперь. А что, если Стрейндж вообще не прав?.. Новых сведений больше нет. Он отвечал на все вопросы Стрейнджа, обеспечивал его информацией из досье управления, но не знал, что выяснил Стрейндж. Этого не знал никто. Он обменивался информацией со Стрейнджем несколько раз за последние недели, но в одностороннем порядке. Стрейндж перестал наговаривать на пленку добытые сведения. Он только слушал имена, спрашивал подробности, без комментариев. Возможно, ради безопасности, но скорей всего дело не так просто. Собирается ли он наконец признать поражение?
— Марбл-Арч, — объявил кондуктор. Квитмен спрыгнул на тротуар. Купив газету, он направился в ближайший паб. Газета пестрела сообщениями о нескончаемой борьбе правительства с дефицитом, о расколах политических группировок, насилии и бедности. Журналисты, казалось, были подавлены событиями. Сообщения подавались вяло, будто язык не поворачивался для их описания. Квитмену пришло в голову: может, паб, — объект для террора, но тут же он прочитал, что «под угрозой находятся государственные служащие и учреждения», и заказал вторую кружку пива.
Стрейндж ехал уже целую ночь, останавливаясь только на станциях обслуживания, чтобы заправиться, да и то только там, где искусственный свет сиял всего ярче. Чтобы развеять одиночество, он усиленно заговаривал с другими полуночными водителями.
Когда забрезжил рассвет, он перестал опасаться, что заблудится, включил магнитофон, замедлил ход и записал все, что считал необходимым, стараясь быть предельно ясным, несмотря на утомление.
Скоро стало совсем светло. Стрейндж наметанным взглядом не упускал из виду отражавшийся в зеркальце зеленый фургон. Ему хотелось побриться.
Несмотря на волнения последних двенадцати часов, на душе было спокойно. Пульсирующая боль в ушибленной ноге не отвлекала его мыслей во время езды. Он сделал последний ход. Телеграмма отправлена. Встреча состоится. В кармане — последняя кассета. Сделать запись не составляло труда, и история, которую предстояло записать, смягчила его гнев и страх. Оставалось только надеяться, что Джеймс придет за ней, чтобы достойно завершить игру.
Стрейндж сбавил скорость, пропуская грузовик с прицепом, угрожающе раскачивающимся под порывами ветра. Подобно тени, зеленый фургон также замедлил ход.
Маршрут, ведущий к месту встречи, он спланировал так, чтобы избежать непредвиденных задержек. Остановка в Лондоне может оказаться смертельно опасной. Но в отличие от Листера у него имеется запасной вариант. Он поедет по Кромвель Роуд, затем по набережной Виктории, где быстрый поток транспорта, и свернет к Стрэнду. Они думают, что он поедет прямо в министерство. Он может бросить машину в Ковент-Гардене и нырнуть внутрь государственного универмага, прежде чем они сообразят, что происходит. Для этого необходим стремительный рывок, но внутри он будет уже в безопасности. Остальное дело Джеймса.
Он подумал о Квитмене, заваленном делами в управлении. Звонит, наверное, по телефону или составляет одну из своих бесподобных докладных записок. При этой мысли он улыбнулся и решил пригласить его в Девон, когда уляжется шумиха.
В ту пятницу Прис не разгадал намерений Хейтера. Тот давно забил тревогу. Доклад Холлингсворта лежал у него на столе, когда он вызвал коллегу для срочного совещания.
— Квитмен работает на Стрейнджа, — были первые слова Хейтера. Это звучало как обвинение. Деревенское добродушие старого солдата превратилось в ледяной взгляд прокурора. Хейтер сменил свое обычное одеяние на консервативный темный костюм. Официальную атмосферу смягчала одинокая рюмка с разбавленным виски. Прис хранил молчание. Хейтер продолжал: — Я думал, что все мы немного развесили уши. — Прису давалась возможность переварить новость. — Поэтому я поручил Холлингсворту проверить Квитмена. Проклятье, Гай, не прошло и десяти минут беседы с его девицей… как ее? — он глянул на листок. — С Лиз Сейер, как та выложила с наивной готовностью, что Квитмен состоит в регулярной связи со Стрейнджем. Весьма поразительное открытие, тем более что вы утверждали, что обратили Квитмена в нашу веру. — Прис видел, что Хейтер ищет, на ком бы сорвать свой гнев, и помалкивал. Хейтер обошел вокруг стола и приблизился к Прису. Он был очень холоден. — Вы руководите одним из самых секретных правительственных управлений, используете нестандартные методы политического надзора, которые, стань они известными, заставили бы Уотергейт выглядеть детской забавой, а вы проглядели, что нас предает один из ваших главных помощников!
Прис набрался духу:
— Вы уверены, что он выдавал секреты?
— А как же иначе? — взорвался от гнева Хейтер. — Предполагалось, что Квитмен утратил всякую веру в Стрейнджа. Но здесь, — он помахал донесением, — молодая девчонка из Кенсингтона откровенно заявляет, что Квитмен видится со Стрейнджем — я цитирую: «очень часто». Вам про это ничего не известно, значит, все это делается тайно. Секретность означает секреты. Я полагаю, вы не думаете, что мы будем мириться с этим?
Прис попытался открыть рот, но Хейтер заставил его замолчать.
— Все то, что мы делаем, оправдано в кризисные моменты. Сейчас как раз такой момент, хотя кажется, в это никто не верит. Постарайтесь, однако, растолковать это либеральным лизоблюдам с Флит-стрит, — он кинул на Приса свирепый взгляд. — Где сейчас Стрейндж?
— На пути в Лондон.
— Что он делает?
— Нам известно только одно: вчера он беседовал с Эллисоном.
— Что они обсуждали? Вы ведь встречались с Эллисоном.
— Эллисон твердит — Стрейндж ничего не знает. — Прис понимал, что его ответ не из лучших.
— Чушь! Абсолютная чушь! Стрейндж не сидел бы у нас бельмом на глазу, если бы терял время даром. Стрейндж не мог уйти с пустыми руками, иначе он не испортил бы нам столько крови. Я уверен — информация у него есть. Благодаря Квитмену, черт побери! Чего вы добились, если таскались в Челтнем за таким ответом? Где Квитмен?
Прис признался, что не видел его целый день.
— Так найдите его, ради бога. И, разумеется, следует задержать Стрейнджа.
Тут Прис получил возможность вставить словечко:
— Я уже принял меры, Майкл. Мейер проследит, чтобы у него не осталось шансов добраться до Дейнджерфилда.
— О, я не могу терять время на разговоры. Хочу только сказать, что вся ответственность ложится на вас. Мы еще поговорим, если не справитесь. Дейнджерфилд питает слабость к либеральной чепухе вроде демократического правительства. Поэтому ему не терпится нас сместить.
Когда паб закрылся, Квитмен убил остаток дня в Гайд-Парке. Спокойно сидеть и читать было слишком холодно и тоскливо. Он неторопливо прогуливался по сникшей траве. Мимо прошел человек с собакой. Затем бросил ей палку. Собака лаяла, прыгала, выдыхая пар на холодном воздухе. Квитмен
