В одном из бесчисленного множества вспомогательных помещений аэропорта, которое находилось на ремонте, и поэтому было пустым – сидели пять человек. Это были молодые люди, с курчавыми темными волосами и черными глазами, самому старшему из них было двадцать восемь, а самому младшему – восемнадцать. Они стояли на коленях и их лица были обращены к кибле**, отметке, сделанной мелом на стене. Они творили молитву Аллаху, искренне ища его милости и бакакята***.
Бисми Лляхи, таваккяльту Єаля Лляхи, ва ля хауля ва ля куввата илля би-Лляху. Аллахумма, ин-ни аЄузу би-кя ан адилля ау удалля, ау азилля, ау узалля, ау азлима, ау узляма, ау аджхаля, ау йуджхаля Єаляййа. Аллахумма, ин-ни аЄузу би-кя ан адилля ау удалля, ау азилля, ау узалля, ау азлима, ау узляма, ау аджхаля, ау йуджхаля Єаляййа….****
Все они родились и выросли в Российской Империи и были полноправными подданными Его Величества, все они ходили не в медресе, а в светскую школу, все они получили должное образование, трое из пяти работали, еще двое учились. Ни один из них не подвергался насилию со стороны государственных структур, а отец одного из них – даже был главным инженером на нефтеприисках, и мог себе позволить виллу на берегу Мраморного моря. И, тем не менее – все пятеро были фанатиками, готовыми отдать, не раздумывая свои жизни во имя торжества Халифата, принять шахаду и попасть в рай.
Это было новое поколение джихадистов. Эти – не помнили, что когда-то была независимая Османская Империя. Эти – не подвергались никакому насилию и не вставали на джихад из потребности свершить кровную месть по отношению к русскому государству или к отдельным подданным. Эти – не были нищими и не вставали на джихад из-за нищеты. Просто – они верили в то, что делают и считали, что поступают правильно…
Когда они сотворили положенное ду'а – заговорил Ахмед. Он был самым старшим из них – двадцать восемь лет, и он был работником аэропорта. Благодаря ему, и еще одному человеку, удалось пройти в закрытую зону и всем остальным. Ахмед был самым старшим из них, самым опытным – и каждого из оставшихся четверых он лично привел в исламский комитет.
– Братья мои… – сказал Ахмед – сердце мое переполняется от любви к вам, и ко всем моджахедам, что сейчас делают джихад против неверных. Время неверия, время покорности, время ширка и поклонения тагуту завершилось. Пришло время действовать. Мы все грешны, Аллах тяжело карает нас за наши грехи и грехи наших отцов. Наша земля, где мы когда-то были полноправными хозяевами – находится под пятой кяффиров, а мы все – для них рабы. Когда-то давно, полумесяц властвовал от южных морей и до большого северного океана – теперь на нас плюют. Все это – расплата, за асабию, за грех ширка, за трусость. Когда-то вся земля русистов была нашей – сейчас им принадлежит наша земля.
Но время сокрытия закончилось! Каждый из нас должен внести свой вклад, каждый из нас должен пролить свою кровь за совершенство таухида во всем мире, каждый абд'Аллах***** должен принести и положить свою душу перед Господом миров, доказывая серьезность своей веры. Нас мало, но от нашей решимости умереть во имя Аллаха содрогнутся сердца миллионов, то, что мы сделаем – будет лучшим из ибадатов******, как лучшим из ибадатов, самым угодным из всех является газават.******** Я верю в вас, браться мои, в вашу силу и в вашу решительность и верю в то, что рано или поздно – я встречусь с вами в раю, где мы будем вместе с братьями, которых мы не знали, и которые, так же как и мы вышли и погибли на пути джихада. Аллаху Акбар!
– Аллаху Акбар!!!
Примерно через полчаса – небольшой тягач подкатил к борту 1-1-4 "Константинополь – Санкт Петербург" несколько больших контейнеров. В таких контейнерах, которые специально и формой и размерами подходили под фюзеляж самолета – на борт доставили вещи пассажиров, питание, и некоторые другие грузы, владельцы которых оказались достаточно состоятельными, чтобы раскошелиться на перевозку их именно таким образом. Водитель тягача отцепил поезд с контейнерами и покатил по своим делам – а через несколько минут подоспевший погрузчик и несколько уставших рабочих аэропорта – перегрузили в контейнеры в готовящийся к отлету самолет. Контейнеры были запломбированы. Еще один контейнер – был с продуктами для пассажиров, его поставили так, чтобы его можно было открыть с кухни.
– Алия! Алия!
Алия, одетая в форму "Северо-западных линий" восхитительная брюнетка, немного не дотягивающая ростом до модельного стандарта, всего сто семьдесят, но компенсирующая это безупречной фигурой 92-59-92 – обернулась на зов.
– Да, Владимир Дмитриевич…
Пожилой, в насыщенно-синей летчицкой форме первый пилот, Владимир Дмитрухин недовольно смотрел на Алию.
– Что с тобой сегодня?
– Нет… ничего.
– Трап уже убрали. Закрывайте, давайте быстрее, у нас окно десять минут.
– Да, Владимир Дмитриевич, сейчас
Окинув в последний раз взглядом сверкающее стеклом и полированной сталью здание авиавокзала, Алия потянула за ручку – и толстенная дверь с легким шипением встала на место. Она повернула ручку, загерметизировав салон и законтрила ее, потом посмотрела на панель индикаторов. Индикатор помигал, затем загорелся зеленым – герметичность обеспечена.
Можно лететь.
Алия вышла в салон огромного, пассажирского двухпалубного экспресса, они летали между двумя столицами Империи каждые три часа, перевозя за раз четыреста десять пассажиров в трех классах: высшем, бизнес-классе и туристическом классе. Экономического класса – на этом маршруте не было вовсе, экономическим летали другими самолетами, другими авиакомпаниями.
Самолет был настолько большим и современным, что когда он был на земле – не было понятно, они уже начали выруливать или все-таки стоят на месте – но по едва уловимым признакам она поняла, что самолет уже сдвинулся с места, они выруливали на взлетную.
По рядам шли стюардессы, расспрашивали пассажиров, все ли в порядке, помогали пристегнуться, профессионально улыбались всем и каждому. Алия была старшей стюардессой, ей уже не нужно было этого делать. Одному Аллаху ведомо, сколько она шла к своей цели, и сколько ей пришлось вынести ради этого.
Лестница для стюардесс, которая вела с первого этажа самолета на второй, была по центру салона, там же располагалась самая кухня для высшего класса и салон отдыха для стюардесс – на этом самолете места было навалом, не то, что на старых моделях. Алия направилась туда, чтобы в последний раз вознести…
– Извините, сударыня…
Алия сбилась со своих мыслей, посмотрела на того, кто обратился к ней. Ну конечно… высший класс, как же иначе. Те, кто переплачивает за билеты впятеро, считают, что купили всех и вся и ее в том числе. Но тут…
Светловолосый мужчина, где-то между тридцатью и сорока – Алия отметила почти незаметные шрамы у бровей, чуть сплющенный нос, видимо, занимался каким-то видом рукопашного боя – доброжелательно и с интересом смотрел на нее из того роскошного кожаного чудовища, которое в высшем классе называлось креслом.
Мальчишеская улыбка. Пряжка ремня в руке.
– Не поможете?
Знакомая картина… с этого начинается
– Да, конечно…
Алия наклонилась над креслом, застегнула ремень. Отметила, что в отличие от других приставал и донжуанов, которых в высшем классе всегда полно – от этого ничем не пахнет. Мужчины его типа предпочитают навязчивые, тяжелые, восточные ароматы – а от этого не пахло ничем, ни потом, ни чем-либо иным.
– Благодарю, сударыня…
Мужчина не стал звать ее "Алия", хотя это имя было написано на табличке с именем, приколотой к форменному жакету слева. Но его взгляд был вполне даже красноречив. Равно как и визитка, которую он небрежным, но точным жестом засунул в кармашек ее жакета.
– Сударыня, был бы очень рад увидеть вас в Санкт-Петербурге. Ваша улыбка лишила меня жизненного покоя раз и навсегда…
Алия внутренне содрогнулась от омерзения, но по-прежнему продолжала улыбаться.
– Я подумаю…
За занавеской, отделяющей салон высшего класса от салона для обслуживающего персонала, собрались уже почти все, самолет обслуживали двадцать две стюардессы, четырнадцать из них ублажали пассажиров салонов высшего и первого класса. Алия пристегнулась рядом с Тамарой, разведенной, яркой грузинкой лет тридцати. Та по-дружески подтолкнула ее плечом
– Красавчик…
– Ты о чем?
– О твоем блондинчике
Конечно же… через прозрачную занавеску было все видно, в другой раз Алия бы поддержала тему, пусть ей было бы и неприятно… но не сейчас.
– Перестань нести чушь.
Тамара хищно усмехнулась
– Марин, а Марин! Посадочный бюллетень у тебя? Ну-ка дай…
– Прекрати…
– Не обращая внимания, Тамара вчитывалась в схему рассадки пассажиров высшего класса
