Прости за это письмо, но я не могла бы спать эту ночь, мучаясь за тебя. Я страдаю за тебя, как за нежного, мягкосердечного ребенка, а он слушает дурных советчиков, в то время как Божий человек говорит ему, что надо делать. Милый ангел, вернись скорей домой, — ах, нельзя, ведь у тебя ген!.. Почему не раньше, не могу понять, почему в тот же день, как и Дума — опять странное совпадение!
Сердце и душа горят тобой — любовь моя безгранична, оттого все, что пишу, кажется резким — прости, верь и пойми — я люблю вас обоих слишком глубоко — плачу о твоих ошибках и радуюсь каждому верному шагу.
Царское Село — Ставка.14 декабря, 1916 год.
«…ты должен быть твердым. Распусти Думу сейчас же. Когда ты сказал Трепову — 17, ты не знал, что они замышляли. Спокойно и с чистой совестью я сослала Львова в Сибирь, Гучкова, Милюкова, Поливанова — тоже в Сибирь. Теперь война, и в такое время внутренняя борьба есть высшая измена. Отчего ты не смотришь на это дело так же, как я, право, не могу понять! Я только женщина, но душа и мозг говорят мне, что это было бы спасением России».
Ставка — Царское Село. 14 декабря 1916 года.
«…дорогая моя! Нежно благодарю за строгий письменный выговор. Я читал его с улыбкой, потому что ты говоришь, как с ребенком… на 17е декабря назначен съезд генералов потому, что до этого дня у Гурко назначено несколько совещаний… нежно целую тебя и девочек и остаюсь твой «бедный, маленький и безвольный муженек». Так государь подпишет еще несколько писем к супруге.
Последнее письмо, подписанное «маленький и безвольный муженек», придет в Царское Село 16 декабря 1916 года, за несколько часов до убийства Распутина.
Великий князь Николай Николаевич-младший (Николаша), который был Верховным главнокомандующим русских войск в первый год Первой мировой войны, сыграл огромную роль в событиях, предшествующих Февральской революции… Один из тайных покровителей СРН. Женат на великой княгине Анастасии Николаевне (Стане), дочери черногорского князя Негоша. Родной брат Николая Николаевича, Петр Николаевич, был женат на родной сестре Станы, великой княгине Милице Николаевне. Оба брата находились под сильным влиянием своих жен, черногорок, которых в свете называли «черной оспой» и которых императрица Александра Федоровна называла «черными Женщинами». Обе дамы активно вмешивались в русскую политику, их основной целью была защита интересов Черногории на Балканах любой ценой. Милица и Стана были широко образованны, увлеченно занимались мистическими опытами, область их поисков была широка — от оккультизма до поиска провидцев и пророков в среде православия. Именно эти две женщины опекали Распутина в первые годы его появления в русской столице, и именно они познакомили Распутина с царской семьей. В дальнейшем с тревогой наблюдали все более укреплявшуюся дружбу «сибирского пророка» с царской семьей, а убедившись, что им не удается использовать Распутина как инструмент влияния на царя, начали кампанию по дискредитации личности своего бывшего «протеже»… Окончательный разрыв «Николаевичей» и Распутина произошел в 1912 году, когда Распутин применил всю силу своего убеждения, чтобы уговорить царя не вмешиваться в обострившийся конфликт на Балканах и не втягивать Россию в войну с Германией… Первая мировая война могла начаться еще тогда, в 1912–1913 годах, когда князь Негош, отец Милицы и Станы, объявил войну Турции. В войну вступили Сербия, Болгария, Греция… Германия и Австрия ответили молниеносно — они пригрозили войной. В Петербурге шли манифестации. «Победу славянству! Крест на святую Софию! Да здравствует великое содружество славян под крепкой рукой Великой России»!
В столице ждали начала мобилизации. Государя убеждали оказать военную поддержку братьям славянам. Накануне Романовских торжеств Россия и весь мир стали перед лицом первой мировой войны.
Рассказывает Матрена Распутина:
«Тогда, в 1912 году, Николай Николаевич ворвался у нам в квартиру. Он кричал на отца: «Ты свинья, Григорий, грязный неблагодарный мужик! Без меня ты был бы ничем, ничем — просто грязным бродягой! Кто привел тебя к царю? Кто? И вот твоя благодарность? Теперь, когда мне выпал такой случай, ты мне мешаешь?!» Отец ответил: «Ты просишь меня пойти против Бога. Война принесет несчастье России. Бог сказал — не убий и пока я жив…» Тут Николай Николаевич прервал отца. Он сказал: «Вот именно, пока ты жив! Русский великий князь не позволит грязному мужику так просто оскорбить себя». Он повернулся на каблуках, вышел из нашего дома, крепко хлопнув дверью, и больше мы его не видели. Вскоре произошло первое покушение на жизнь моего отца.»
Великий князь Николай Николаевич не простил Распутину вмешательства в планы своей семьи и учел силу влияния Распутина на царя. Когда в 1914 году Россия вновь встанет на край пропасти-войны, Распутину больше не удастся помешать планам военной партии. Он будет тяжело ранен в родном селе Покровское. По факту покушения будет проводиться расследование. Выяснится, что покушавшуюся на жизнь Распутина Хионию Гусеву послал бывший член СРН, бывший иеромонах Илиодор, а ныне организатор секты «Новая Галилея», Сергей Труфанов. Покровительство Труфанову оказывала анонимная, но очень высокопоставленная особа, благодаря которой Труфанову удастся благополучно ускользнуть от наказания и бежать за границу.
Во время первой мировой войны «дядя Николаша» был назначен государем Верховным Главнокомандующим Русской армии, и несмотря на крупные военные неудачи и не слишком успешное руководство боевыми действиями, пользовался огромным авторитетом среди солдат.
Рассказывает протопресвитер Русской армии и флота, отец Георгий Шавельский:
«В войсках авторитет его был необыкновенно высок, одни превозносили его знание военного дела, другие дрожали от одного его вида. С самого начала войны стали ходить разнообразные легенды: «Великий князь ходит под градом пуль бьет виновных генералов, срывает погоны и предает суду». Один офицер с клятвой уверял, что видел «своими глазами» великого князя в окопах, и я не мог уверить его, что этого не было. Великого князя Николая Николаевича все считали решительным, при внимательном же наблюдении за ним нельзя было не заметить, что его решительность пропадала там, где начинала угрожать серьезная опасность. Это сказывалось и в мелочах, и в крупном. На автомобиле он делал не больше 25 верст в час, опасаясь несчастья, он ни разу не выехал на фронт, опасаясь шальной пули, он ни за что не принял бы участия ни в каком перевороте или противодействии, если бы предприятие угрожало его жизни и не имело бы абсолютных шансов на успех. При больших несчастьях он или плыл по течению, или впадал в панику, как не раз случалось во время войны. У великого князя было много патриотического восторга, но ему не хватало патриотической жертвенности, я ни разу не слышал от него речи о простом народе. Он не выделялся из рядов нашей аристократии, отгородившейся от народной массы высокой стеной всевозможных привилегий и слабо сознававших свой долг пещись о нуждах многомиллионного простого народа. Сказывался эгоизм и близорукость, ибо для действительного и прочного возвеличения Российского государства требовалось повышение уровня жизни народа и приобщение его к культурной жизни».
Николай Николаевич пробыл в качестве Верховного до 1915 года, пока на этом посту его не сменил сам государь.
Причиной смещения Николая Николаевича послужили слухи о заговоре, который «Николаша» замышлял против императора и императрицы. Государь долго не соглашался верить слухам об «измене своего дяди Николаши», но, очевидно, предоставленные доказательства заставили его поменять свое мнение, и отставка великого князя состоялась.
Рассказывает Александр Спиридович, начальник дворцовой охраны:
«…из Москвы были получены письма, в которых говорилось о совещании земств и городов, которое вынесло постановление добиваться устранения государя от вмешательства в дела войны, и даже верховного управления, об учреждении диктатуры или регентства в лице великого князя Николая Николаевича. Заговорили о заключении императрицы в монастырь, и это связывалось со Ставкой, тогда же я получил письмо-доклад из Петербурга о том, что в кружке Вырубовой уже имеются сведения о заговоре, настроение императрицы беспокойное, уехавший на родину Распутин советовал остерегаться «Миколы с черногорками. Государь принял решение о смещении «Николаши». Хлопая рукой по папке, государь сказал: «Здесь накопилось достаточно документов против великого князя Николая Николаевича. Пора кончать с этим вопросом».
Из письма Зинаиды Юсуповой к сыну, написанного за три недели до убийства Распутина:
