Водитель Шевроле немного заколебался – это могло быть отрывом от преследования – но все же рискнул и повторил его маневр. Пассажир машины достал телефонную трубку, набрал короткий номер…
– Идет по Кастис Мемориал, северо-восток. Черный Кадиллак, есть опознание.
– Принял, продолжайте – отозвалась трубка
Удивительно – но за то время, пока он ехал по Кастис Мемориал, заместитель госсекретаря Пол Крейг вполне даже нашел оправдание тому, что он собирался сделать. Да, те, с кем он встречался меньше часа назад, были его друзьями и он давал клятву поддерживать их всегда и во всем – равно как и они клялись поддерживать его во всем. Но ведь страна важнее! Эти придурки собирались повторить унижение двадцатого года, когда Североамериканские соединенные штаты выступили против русских и проиграли. Гробов было немного, не столько, сколько в Британии – но ведь проиграли! Как можно говорить о каких-то сделках с Россией пусть даже и демократической?! О какой демократии вообще может идти речь – эти варвары понимают в демократии не больше, чем людоед – в высокой французской кухне.
Да, родина важнее. Сейчас надо добраться до Барди, поговорить с ним и понять что делать дальше. В конечном итоге – есть масса способов остановить этих недоумков. По Вашингтону рыскает свора репортеров в поисках жареного, стоит только намекнуть одному из них – без указания фамилии – о достигнутых договоренностях, как начнется такой скандал что про все договоренности придется забыть раз и навсегда. Можно будет намекнуть кое на что другое – на делишки Нолана, Уайта и Мисли, на их шалости с инсайдом***********. Тогда они и вовсе попритихнут, у них голова будет другим забита. Надо будет спасать свою подпаленную шкуру, а не в противоестественный союз с Россией вступать. Да, очень правильное слово – противоестественный. Никак иначе этот гипотетический союз назвать нельзя.
И с этой жизнеутверждающей мыслью, Пол Крейг как следует надавил на акселератор, спеша на встречу.
Трагедия случилась на сто двадцать четвертой дороге, почти рядом с Джордж Вашингтон мемориал Парквей. Дорога там узкая, две полосы всего, извилистая и опасная, мало кто ее знает и мало кто по ней ездит. Если ехать по ней в сторону Джордж Вашингтон то по правую руку от вас будет поросший лесом холм, а по левую – низенькое ограждение, деревья и овраг, дорога проложена по склону холма и изобилует опасными поворотами. Крейг знал дорогу плохо – но торопился и ехал примерно со скоростью шестьдесят миль в час, когда на одном из поворотов ехавший впереди Кадиллака автомобиль начал резко тормозить. Крейг суматошно крутанул руль вправо, пытаясь обогнать тормозящего придурка – и в этот момент … он даже не понял, как там оказался этот синий Шевроле, как он очутился справа от него и он этого не заметил. Предпринимать что либо было уже поздно – Кадиллак и Шевроле ударились бортами с глухим стуком, Кадиллак мотнуло влево, а Шевроле вправо. Проломив символическое, давно устаревшее заграждение, с душераздирающим скрежетом разрываемого металла Кадиллак рухнул вниз. Последнее, что запомнил в своей жизни заместитель госсекретаря САСШ Пол Уильям Крейг – стремительно летящий на него толстый ствол дерева, покрытый серой, шершавой корою.
Автомобиль, который ехал на полосе и вдруг начал тормозить, остановился чуть дальше по дороге от места аварии. Шевроле исчез, и преследовать его никто не собирался.
Со стороны водителя опустилось стекло, и рука выставила на крышу небольшую, похожую на перевернутое ведро только меньшего размера полицейскую мигалку, сразу же полыхнувшую синими всполохами беды. Большая часть детективов ездили на гражданских машинах, и только при необходимости ставили на крышу такую мигалку.
– Иди, посмотри…
Недовольно ругаясь последними словами, один из пассажиров машины побежал к тому месту, где ограждение на трассе было проломлено. Второй проводил его взглядом, затем снял с приборной панели микрофон.
– Центральная, я два-тринадцать. Нахожусь на сто двадцать четвертой, рядом с Джордж Вашингтон. У нас тут – десять – пятьдесят три************, машина проломила заграждение и упала с обрыва.
– Два-тринадцать, я Центральная, вас поняла. Есть ли пострадавшие?
– Центральная, машину не вижу, она упала с обрыва. Напарник пошел посмотреть. Вышлите санитарную машину.
– Два-тринадцать вас поняла. Высылаю санитарную карету.
Положив микрофон, человек, который выставил на крышу мигалку, молча посмотрел на подбегающего к нему напарника.
– Ну?
– Готов.
– Точно готов?
– Точно. Мозги на капоте.
Человек улыбнулся. Снова взялся за микрофон.
– Центральная, я два-тринадцать. Дополнительная информация – один пострадавший, белый мужчина. Скорая не нужна, пришлите кого-нибудь из офиса коронера.
Полиция в Вашингтоне работает быстро, полицейских машин много и полицейские очень мобильны. Не прошло и десяти минут, как рядом тормознул черно-белый крейсер дорожной полиции, из нее вылез дородный, похожий на престарелого боксера-тяжеловеса полицейский, на груди у которого была надпись "Джейд".
– Мюллер. Ты то тут как оказался?
– Хотел кое-что купить. Заодно пообедать. Решил проехать коротким путем, вот, обед насмарку.
– Сейчас…
Джейд сунулся в машину, вытащил два толстых "Кинг-бургера". У него в машине всегда было что-то съестное.
– На, подкрепись.
– Спасибо. А где напарник твой?
– Отстранили. Козлы…
– Вот как?
– Да. Врезал дубинкой одному козлу, который отказывался проходить тест на опьянение и размахивал руками – а у того лапа наверху оказалась. Мать его…
Мюллер передал один из бургеров напарнику – но тот есть его не хотел, положил на крышу машины рядом с мигалкой.
– Что там?
– Не смотри, если не хочешь расстаться с завтраком – предупредил Мюллер
– Ты прав… Спасибо за совет.
Полицейские всегда обладали долей здорового цинизма – иначе на этой безумной работе было просто не выжить. Иногда не выдерживали и они.
Тяжелый внедорожник остановился прямо рядом с ними, поползло вниз черное, тонированное стекло
– Офицеры, нужна помощь?
Мюллер улыбнулся
– Нет, спасибо, сэр. Проезжайте, скоро эту дорогу перекроют.
Водитель внедорожника послушно нажал на газ.
Джейд покачал головой.
– Поеду-ка я и в самом деле перекрою дорогу.
– Хорошая мысль…
Еще через полчаса на дороге было уже не протолкнуться от полицейских машин, их было шесть или семь и они заняли обе полосы. У самого обрыва стоял черный, мрачный фургон службы коронера – проще говоря, труповозка.
Мюллер и его напарник уже приняли успокоительное, выданное им тем же парнишкой из службы коронера – у него в машине всегда был запас – и теперь стояли около своей машины. Рядом с ними стоял старший по званию полицейский офицер из числа присутствующих здесь – лейтенант Мантино.
– Мюллер, с тобой все в порядке? – спросил он
– Да, сэр – слабо улыбнулся тот – со мной все в порядке.
– Ты точно можешь описать, что произошло? Если ты не можешь – давай, подождем, если тебе нужен адвокат – только скажи, и мы все прекращаем.
– Мне не нужен адвокат. Все в порядке, сэр.
– Точно?
– Точно. В Мексике было намного хуже, сэр.
– Тогда рассказывай. Как ты здесь оказался, это же не твой район?
– Сэр, я ехал с Кольцевой в город.
– Это понятно – терпеливо сказал лейтенант – вопрос в том, как ты оказался на Кольцевой. Что ты там делал? Ты пойми – те же самые вопросы будет задавать пресса и отдел внутренних расследований. Я не хочу, чтобы ты вляпался в дерьмо.
– Сэр, у меня была встреча на Кольцевой. Один парень сказал мне, что знает два гаража, где разделывают угнанные автомобили.
Проверить эту информацию было практически невозможно.
– И что?
– Мы поехали туда. Проехали в условленном месте – этот парень очень боялся, он должен был быть на машине и дать сигнал. Этот козел не появился.
И это проверить тоже было невозможно. Детектив второго класса Мюллер и впрямь ехал по Кольцевой, это могли подтвердить камеры наружного наблюдения. Приказ поступил ему по телефону, зарегистрированному на третье лицо и давно числящемуся украденным. Этот телефон был при Мюллере – но никакого основания изымать его не было, а вечером Мюллер собирался от него избавиться.
– И что?
– Мы поехали обратно в город. Тут Ник и говорит – глянь, ограждение проломлено. Мы остановились посмотреть.
– Ник?
Напарником Мюллера был молодой, невысокий, рыжий ирландец.
– Все так и было, сэр.
– А как ты увидел пролом?
– Случайно, сэр. Я открывал окно, чтобы выбросить обертку от шоколадного батончика.
