Ознакомительная версия.
– Хватит, – отмахнулся Машков, невесело улыбаясь, – убедил. Твои фокусы всегда забавны. Только на этот раз я приехал с тобой поговорить по очень серьезному вопросу.
– Я так и подумал. Что тебе нужно?
– Зачем ты влез в это дело? – вдруг спросил Машков. – Ты ведь с самого начала понимал, что это большая политика. Зачем ты в нее полез? Это ведь не обычное уголовное дело, где проходят твои аналитические фокусы.
– Я должен удивиться? Или спросить, откуда ты все знаешь?
– Знаю, – резко махнул рукой Машков, – ты был несколько дней назад в Твери, в спорткомплексе. Осматривал место работы исчезнувшего Рашникова. Мы не сразу догадались, что это Рашников. Подозрения возникли потом, когда из Службы внешней разведки нам прислали неполные списки. Рашников исчез, инсценировав собственную смерть. Теперь мы понимаем, что это с ним разговаривал покойный Лосякин. А ты об этом знал, очевидно, с самого начала. И поэтому согласился работать на СВР. Ты можешь объяснить, зачем тебе это нужно? Кому и что ты хочешь доказать?
– Я не понимаю, почему ты так нервничаешь?
– Ты все прекрасно понимаешь, – зло сказал Машков, – и все понимал с самого начала. Я только не знаю, когда ты начал работать на СВР, до того, как приехал к тебе Потапов, или после.
– Понятно, – вздохнул Дронго, – вы считаете, что я могу поделиться вашей информацией с ними.
– А ты этого не сделал? Тогда извини, я, возможно, не прав. Но откуда они могли узнать о пленке, о наших поисках? Почему ты поехал в Тверь и оказался в том самом спорткомплексе, где работал в последние годы Рашников? Почему на следующий день после твоего посещения двое неизвестных проникли в здание, застрелив собаку, и явно что-то там искали. Что они искали, ты можешь мне сказать?
– Могу, – кивнул Дронго, – если ты успокоишься и меня послушаешь. Только без нервов. Все, что могу, я тебе расскажу.
Во-первых, когда Потапов привез мне пленку, я ничего не знал. Я только удивился, почему мне не дают возможности послушать голос второго человека. Но не стал задавать лишних вопросов. Однако потом в СВР тоже узнали о пленке. Я им ничего не говорил. И до сих пор ничего не сказал. Они сами об этом узнали. Очевидно, у них есть собственные источники в вашем ведомстве.
Во-вторых, они сами вычислили Рашникова. Когда вы запросили список «ликвидаторов», они поняли, кто может вас заинтересовать. И смогли гораздо быстрее вас выйти на Рашникова. И наконец, в-третьих. В отличие от вашей службы, они довольно точно выяснили, для чего ваш генерал встречался с их «ликвидатором». Более того, им известно, кого именно должен убрать Рашников. И они – единственная служба в стране, которая пытается этому помешать. Вот тебе и вся правда. Почему вы этим не занимаетесь? Почему вы делаете вид, что ничего не происходит? Почему генерал ФСБ ищет убийцу для устранения известного политика? Вы считаете это нормальным? Прикрывая честь своего мундира, вы ставите под угрозу безопасность собственного государства. Неужели и это тебе непонятно?
– Подожди, – попросил Машков, – я ничего не могу понять. Какую честь мундира? Мы тоже ищем убийцу. И мы знаем, что этот убийца – Рашников. Он убрал всех свидетелей, всех, кто мог его опознать: Кулакова, Аримова, Собникова. Всех.
– Про Собникова я еще не слышал.
– Вот видишь. Мы тоже ищем Рашникова. Мы тоже хотим понять, что за всем этим стоит. Ты ведь ничего не знаешь. Генерал Потапов встречался с Тальковским. Он хотел показать банкиру, что нам известны их планы. Хотел остановить его хотя бы таким образом.
– Удалось? – иронично спросил Дронго.
– Иди ты к черту, – взорвался Машков, – я тебе говорю, что мы выполняем свою задачу так, как и должны выполнять. А эти специалисты из внешней разведки нам только мешают. Почему они не дали нам полный список? Почему сразу не указали на Рашникова?
– Они не верят вам, так же как и вы им. В этом государстве каждая спецслужба работает на конкретных людей, на конкретных политиков. Все служат кому-то, а не государству.
– Ты пытаешься их оправдать, – нервничая, сказал Машков.
– Я пытаюсь вас понять. И не могу, – честно признался Дронго.
Наступило молчание.
– Зачем ты полез в эту историю? – устало спросил Машков. – Это не твоя страна. И не твои проблемы. Не обижайся, что я так говорю. Я просто не хочу, чтобы тебя подставили.
– Ты знаешь, одиннадцать лет назад я был в Нью-Йорке, – вдруг сказал Дронго, – я никогда и никому об этом не рассказывал. Тогда в Вашингтоне и в Москве ждали покушения на жизнь трех президентов, которые должны были встречаться в Нью-Йорке. Рейган тогда уходил, Буша только избрали, Горбачев был в зените своей славы. Казалось, все будет хорошо. Тогда я был в составе группы, которая не допустила покушения. Может, ты слышал об этой истории. Уже после того, как мы завершили операцию, в меня стреляли. Я тогда чудом выжил. Неизвестно, каким образом. Врачи считали, что у меня не было шансов. Потом я провалялся в постели почти два года. А когда наконец вышел из больницы, оказалось, что я никому не нужен. И вообще оказалось, что все в мире изменилось. Была снесена Берлинская стена, в Румынии расстреляли Чаушеску. В Баку и Тбилиси произошли кровавые события. Оказалось, что я вернулся совсем в другое время и в другую страну. Я не говорю, что считаю негативным фактом объединение Германии. Или развал соцсистемы. Но это была уже другая ситуация, отличавшаяся от той, к которой я привык. И я видел, как нарастал общий развал страны, я видел, как нарастало брожение. А потом развал произошел.
Дронго замолчал ненадолго, потом тихо произнес:
– А я потерял в Австрии женщину, которая мне очень нравилась.
Он тяжело вздохнул и продолжил:
– Именно тогда я понял, что не бывает страны самой по себе. И не бывает человека самого по себе. В мире извечно борются только две силы. Добра и Зла. И если где-то побеждает Зло, то это наше общее поражение, а если побеждает Добро, то это наша общая победа. Хотя иногда мы путаем эти понятия, принимая Добро за Зло, а Зло за Добро. Но может, это насмешка дьявола?
– Ты не можешь уехать? – спросил вдруг Машков.
– Нет, – твердо ответил Дронго, – ты ведь знаешь, что я не уеду.
– Мы не знаем, чем все это кончится, – признался Машков, – может, они тебя используют. Может, история с Лосякиным – гениальная провокация, которую они устроили. Может, Рашников работает на них, и тогда они уберут тебя в нужный момент.
– Они считают, что Рашников работает на вас, – сказал Дронго. – По-моему, будет лучше, если обе службы встретятся и договорятся.
– Каким образом? Ты считаешь, что они могут договориться? Для этого оба ведомства сначала должны признаться в недоверии друг к другу. Ты понимаешь, что говоришь? Они никогда не договорятся.
– Уже лучше, – улыбнулся Дронго, – раньше ты считал себя на одной стороне, а меня на другой. Сейчас ты уже не делаешь такого различия.
– Хватит, – крикнул Машков, – завтра тебя могут убить, а ты смеешься!
– Почему именно завтра? – спросил Дронго.
– Ты ведь знаешь, на кого охотится Рашников, – тихо ответил Машков, – и все знают. Завтра будет презентация, на которой будут все наши политики. Если Рашников там появится, мы просто обязаны его остановить.
– Еще не поздно, – поднялся из кресла Дронго, – возьми трубку и позвони Потапову. Я позвоню Осипову. Пусть они сегодня встретятся. Еще не поздно остановить Рашникова.
– Что я ему скажу? Что пытался тебя остановить? Или расскажу о твоем появлении в Твери? Они никогда не договорятся, Дронго, неужели ты этого не понимаешь? В ФСБ считают, что преемственность власти может обеспечить нынешний Премьер, который был к тому же бывшим руководителем контрразведки. А в СВР, наоборот, считают, что только коалиция мэра столицы и бывшего Премьера, который возглавлял их службу, может стать основой будущего государственного устройства России. Речь идет не об обычном соперничестве спецслужб, речь идет об их видении развития страны в ближайшее время.
– Гениальная страна, где один Премьер бывший контрразведчик, а другой – бывший разведчик. И их ведомства никак не могут между собой договориться, – прокомментировал Дронго. – Ты понимаешь, что произойдет, если завтра убьют мэра столицы? «Та страна, что могла быть Раем, стала логовищем огня». Это про Россию. И про всех нас. Звони Потапову, пока не поздно.
– Меня выгонят из ФСБ, – вздохнул Машков, поднимаясь из кресла и подходя к телефону. Он подумал немного и поднял трубку.
Дронго прошел в другую комнату, взял мобильный телефон и набрал номер Осипова.
– Георгий Самойлович, – сказал он, обращаясь к разведчику, – вы не могли бы еще раз приехать ко мне? Кажется, у меня появились очень неплохие новости.
День девятнадцатый. Москва. Пятница. 13 июля.
Переговоры между Потаповым и Осиповым завершились только в третьем часу ночи. Сначала оба гостя нервничали, не скрывали своего раздражения от того, что их вызвали на эту нелепую встречу. И лишь затем, когда Дронго и Машков подробно объяснили всю ситуацию, оба генерала успокоились, настроились на деловой лад и начали излагать собственные версии. Все присутствующие были профессионалами, и все понимали необходимость сотрудничества в этом деле. К двум часам ночи удалось согласовать позиции, разработать совместные действия, и только в половине третьего они завершили свой разговор. Дронго принес бутылку хорошего французского коньяка, и они распили ее на четверых. Даже Дронго, который почти никогда не пил, пригубил рюмку.
Ознакомительная версия.
