Подполковник встал с машины, потянулся, насколько это позволяла масксеть.
– Если уж не спишь, иди, дежурь. Может, солнце все глупости из головы вытопит…
* В армии обычно подполковника в разговорах называют полковником. Эта традиция есть и в нашем мире
Ночь на 07 августа 2002 года
Персидский залив
Десантный корабль "Адмирал Александр Колчак"
Штаб "Флотилии 17"
Вопреки обычаю, требующему от командующего держать свой штандарт на флагмане, командующий флотилией 17 и операцией по зачистке Персидского побережья, адмирал, барон Карл Адольф Пилляр фон Пильхау, дворянин из остзейских родов, один из наиболее опытных и влиятельных адмиралов Российского флота, специалист по нанесению ударов по наземным целям силами флотской авиации и ракетами, держал свой штандарт на Александре Колчаке, считая, что здесь находится лучше всего оборудованный командный центр, лучший на всех кораблях его эскадры. На Цесаревиче Николае находился его старый друг и тоже выходец из прибалтийского дворянства, контр-адмирал, барон Александр фон Унгерн-Штернберг. Он отвечал за авиационное прикрытие группировки от возможного удара по ней со стороны англо-североамериканской эскадры и за нанесение ударов по берегу силами боевой авиации авианосного базирования. Вместе с бароном фон Пильхау на Колчаке находился капитан первого ранга Павел Викторович Каляев, исключительно за счет личного мужества, немалых знаний и опыта вошедший в "Клуб молодых офицеров", где большинство составляло потомственные дворяне, и он был даже представлен Государю. Капитан первого ранга Каляев был выходцем из морского спецназа и отвечал за действия ударных группировок в Бендер-Аббасе, это был его сектор ответственности вместе с островом Джазирех-е-Кешм. Было там, на Колчаке и немало других офицеров – но я выделяю именно "кап-раз" Каляева, почему – поймете потом. Знали его многие, и потом очень многие раздумывали, как могли его пропустить. Раздумывал об этом и я… да что уж теперь.
Несмотря на то, что наступила ночь – штаб работал круглые сутки. Корабль был ярко освещен, на его обширной палубе то и дело взлетали и садились боевые и транспортные вертолеты. На Александре Колчаке базировались отряды особого назначения флота, отсюда они уходили в бой, сюда и возвращались. Все возвращались, просто кто-то живой, а кто-то – и по кускам. В три смены работал лазарет, здесь он был даже получше, чем хирургическое отделение средней больницы, наиболее тяжелых отправляли на Кешм, а потом, самолетами санитарной авиации – в Россию. Легкораненые отдыхали и занимались на корабле посильными им делами.
Оперативный штаб был объединен проходом с офицерской кают-компанией, превращенной в одну большую каюту, где можно было урвать немного сна. Кто спал, кто злоупотреблял спецпрепаратами, на которых можно было прожить несколько суток, но потом наступала тяжелая депрессия. Наиболее разумные офицеры вспоминали еще с учебки забытый режим сна – по пятнадцать минут, каждые четыре часа. Кстати – реально помогает.
Примерно в час тридцать ночи по местному времени адмирал, барон фон Пильхау встал с топчана, на котором спал ровно сорок минут, надел адмиральский китель, подошел к пристроившемуся в углу рядом с небрежно сдвинутым туда пианино кофейному аппарату, налил себе чашку, не чувствуя вкуса выпил. Не отпускало – выпил еще одну. Пробормотав про себя несколько нецензурных слов по-немецки, адмирал направился в каюту штаба.
– Господа офицеры! – команду подал первый, кто увидел входящего адмирала.
Адмирал устало махнул рукой – его вымотала подготовка, а сами боевые оказались сложнее, чем рассчитывали.
– Вольно, доложите по секторам.
Время старых, бумажных карт ушло, хотя они на всякий случай все же были. Боем управляли по электронной карте, которая высвечивалась на стенде и постоянно менялась. Поток информации поступал от средств разведки, в том числе со спутников уже в готовом виде, перепроверялся офицерами разведки и потом выдавался на ЭБО – экран боевой обстановки. Внедрялась эта система тяжело – многие офицеры привыкли к бумажным картам и не могли работать, когда постоянно поступала новая информация и обстановка могла измениться в любой момент. Но ведь в бою так и бывает! Обстановка меняется постоянно, и нужно постоянно быть готовым принять решение или изменить ранее принятое в соответствии с новыми данными. Немало старших офицеров не смогли работать с такой нагрузкой и попросились в отставку.
– Господин адмирал – карта была непривычной, она представляла собой спутниковый снимок местности, разукрашенный многоцветьем условных значков целей – обстановка в Бендер-Аббасе на эту минуту принципиально не изменилась. Мы полностью контролируем порт и западные районы города, вышли в центр и серьезно продвинулись на востоке. Под нашим контролем телецентр – но в этом районе зона контроля не сплошная, а анклавами. Противник концентрируется в восточной, особенно в северо-восточной части города, нанести по нему удар авиацией мы не можем из-за значительного количества беженцев.
– Потери?
– Безвозвратные, примерно десять процентов от численности штурмовых групп. Для уличных боев это ничто, мы выигрываем за счет превосходства в технике и поддержки с воздуха. Общие потери примерно тридцать – тридцать пять процентов.
– Численность противника?
– Точных данных до сих пор нет, но уже сейчас можно сказать, что мы серьезно недооценили противника. По крайней мере, в этом секторе большая часть жандармских и полицейских частей организованно действует на стороне противника.
– Есть сдавшиеся?
– Немного, господин адмирал. Значительное количество фанатиков, есть случаи подрыва гранатой при попытке взять в плен. Войскам передан приказ быть осторожнее в таких случаях.
– По остальным целям?
– Атомная опреснительная станция в Рад-и-манд полностью под нашим контролем, основная опасность ликвидирована. Сейчас там работают саперы, дозиметры не показывают отклонения от фона. Они пытались произвести взрыв, но активная зона осталась целой.
– Нельзя было допускать взрыва, господа! Это наша задача и нельзя расценивать случившееся как полностью выполненную задачу, только провидение уберегло нас от беды. Большой беды, господа!
– Да господин адмирал…
– Что у нас с Бушером? Там атомная станция.
Ответить боевой офицер не успел – по всему кораблю вдруг басовито заревели гудки, заменившие собой колокола громкого боя, под ногами едва заметно дрогнул пол – корабль сдвинулся с места, начал маневрирование. В ночных условиях маневрировать была запрещено, за исключением чрезвычайных обстоятельств – легче легкого было столкнуться с другим кораблем эскадры.
– Что произошло? – автоматически задал вопрос адмирал Пилляр фон Пильхау, уж видя на ЭБО, что произошло.
Совсем рядом от зеленых квадратиков с названиями, сгрудившихся у берега зловеще мерцали красные треугольники – ракетная атака противника.
– Ракетная атака! Перестроить ордер для отражения атаки, маневрирование групповое!
Командовал капитан корабля, находившийся на мостике, им, старшим офицерам, отвечающим за операцию, оставалось только смотреть…
– Заградительный огонь!
Корабли уже открыли заградительный огонь без команды. Основным средством обороны против крылатых ракет противника в Русском флоте была ЗРАК Кортик, артиллерийскую часть у нее составляли два шестиствольных скорострельных автомата, суммарная скорострельность которых превышала десять тысяч выстрелов в минуту. Сейчас – десяток установок с кораблей ордера изрыгнули стальные струи, автоматически разворачиваясь по командам локаторов. Ордер спешно выстраивался из десантного в боевой порядок, крейсеры и фрегаты эскадры выстраивались в линию, чтобы защитить десантные суда и авианосец от атаки. Те, в свою очередь, надрывая турбины, рванулись прочь, окутались дымом от дымзавесчиков, отстреливали специальные ракеты, рассыпали в воздухе мириады ловушек, включили средства РЭБ. И тоже – отстреливались, огрызались огнем, благо зенитные комплексы имелись на каждом корабле.
Прорвать оборону ордера, несмотря на внезапность атаки, крылатым ракетам не удалось. Их было около трех десятков, довольно примитивные, не способные обмениваться друг с другом информацией и атакующие индивидуально. Почти все сбили над городом – одна за другой в черном ночном небе вспухали рыжие кляксы разрывов. Несколько ракет почти прорвались к ордеру – но так же были сбиты, последняя рванула в сотне метров от настроек Колчака, осыпав летную палубу обломками. Чтобы добраться до огромного корабля – ей не хватило секунды.
Колчак снова заложил резкий маневр, так что в зале управления офицеры лишь благодаря присущей морякам сноровке удержались на ногах. Взрыв слышали все и довольно отчетливо, но раз по громкой связи не доложили о повреждении, не вызвали на связь штаб борьбы за живучесть, сидящий под палубой в специальной комнате, прикрытой броней как у линкора – значит, ракета все же в корабль не попала.
