— Я забыл о багаже.
— Но бьюсь об заклад, что ты не забыл о драгоценностях. А ну вылезай.
Делать было нечего. Он вышел из «паккарда». Две или три машины отчаянно сигналили где-то сзади. Администратор крикнул:
— Эй, старина, дай им дорогу! Мерзавец в моих руках. — Он схватил Д. за отворот пальто.
— Это лишнее, — сказал Д. — Я готов дать объяснения мисс Каллен или полиции.
Машины проехали мимо. За спиной администратора возникла фигура шофера. Л. стоял рядом с «даймлером», разговаривая через окно с кем-то, сидевшим в машине.
— Думаешь, ты очень хитрый, — сказал администратор. — Рассчитываешь, что мисс Каллен, по доброте своей, не станет подавать на тебя в суд.
Монокль бешено раскачивался на шнурке. Администратор приблизился к Д. и прохрипел ему в лицо:
— Не надейся на ее жалость.
Один его глаз был странно неподвижен и голубоват, как глаз рыбы, в нем нельзя было прочесть никаких чувств. Он продолжал:
— Знаю я вашу породу. Втерся к ней в доверие еще на пароходе. Я тебя сразу заприметил.
Д. сказал:
— Я тороплюсь. Дайте мне возможность встретиться с мисс Каллен или доставьте меня в полицию.
— Ездят сюда всякие иностранцы, — не унимался администратор, — пристают к нашим девушкам. Пора вас проучить…
— Ваш приятель, который там стоит, по-моему, тоже иностранец…
— Он джентльмен.
— Не понимаю, — сказал Д., — что вы собираетесь делать?
— Будь моя воля, я бы засадил тебя в тюрьму. Но Роз — мисс Каллен — не хочет заявлять на тебя в полицию.
Он основательно выпил — от него здорово несло виски.
— Мы поступим с тобой лучше, чем ты того заслуживаешь — просто зададим тебе взбучку.
— Вы хотите драться со мной? Но вас же трое.
— О, тебе будет предоставлена возможность защищаться. Снимай пальто. Ты обозвал этого парня вором? Сам ты ворюга. Он тебе сейчас за это вмажет.
Д. ощутил ужас:
— Если вы хотите драться, тогда нельзя ли на пистолетах — один на один?
— У нас это не принято.
— Вы просто хотите воспользоваться чужими кулаками.
— Ты же знаешь, — сказал администратор, — что у меня протез, — он вынул руку из кармана и поводил ею перед лицом Д. Затянутые в перчатку неподвижные, негнущиеся пальцы напоминали руку огромной куклы.
— Я не буду драться.
— Это уж твое дело.
Шофер подошел сбоку. Он был без шапки и без пальто, в тесноватом грубом синем пиджаке, снимать который он посчитал излишним. Д. сказал:
— Он на двадцать лет моложе меня.
— Здесь не Национальный спортивный клуб. Мы не собираемся устраивать соревнования, — буркнул администратор. — Мы хотим тебя проучить.
Он потянул Д. за воротник.
— А ну раздевайся.
Шофер дожидался, опустив сжатые кулаки. Д. медленно снял пальто. Как тогда в тюрьме, когда взлетела дубинка и он увидел лицо охранника, его вновь объял ужас перед физической расправой, перед человеческой деградацией. Вдруг он заметил, что сзади подъезжает машина. Он метнулся на середину шоссе и замахал руками.
За рулем маленького «морриса» сидел худощавый мужчина, рядом с ним — седая дородная дама. С видом самодовольным и презрительным она рассматривала странное сборище на дороге.
— Послушайте, — сказал мужчина, — что здесь происходит?
— Пьяные, — ответила его жена.
— Все в порядке, старина, — сказал администратор. Он снова водрузил монокль на свой рыбий глаз. — Меня зовут капитан Керри. Знаете — из клуба «Тюдор». Этот тип украл машину.
— Вы хотите, чтобы мы сообщили в полицию? — спросила дама.
— Нет, не стоит. Владелица — милейшая девушка, добрейшее существо на свете, не хочет заводить дело. Мы сами его проучим.
— Ну, значит, мы вам не нужны, — сказал человек за рулем. — Я не хотел бы вмешиваться…
— Он, знаете, из тех иностранцев, — объяснял администратор, — которые слишком распускают язык.
— Ах, иностранец, — женщина поджала губы. — Поехали, дорогой…
Муж включил сцепление, и машина скрылась в тумане.
— А теперь, — спросил администратор, — ты будешь драться? — И презрительно добавил: — Не трусь. Все будет по справедливости.
— Отойдем-ка лучше в поле, — сказал шофер, — тут слишком много машин.
— Я не двинусь с места, — сказал Д.
— Ладно, тогда здесь.
Шофер ударил его легонько по щеке, и руки Д. инстинктивно поднялись, чтобы прикрыть лицо. В тот же миг шофер нанес ему удар в зубы. При этом он одним глазом косил куда-то в сторону и потому казалось, что бьет он как-то небрежно, между делом, в полсилы. Дрался он, что называется, «не по науке» и, кажется, стремился не столько побыстрее одержать победу, сколько разбить ему в кровь лицо и причинить побольше боли. Д. не знал, что делать со своими руками, он и не пытался нанести ответный удар — мысль о том, чтобы прикоснуться к этому человеку, внушала ему ужас и отвращение. Шофер прямо-таки молотил его. Д. думал с отчаянием: «Он скоро перестанет, они же не хотят меня убить». После очередного удара он упал. Администратор сказал:
— Вставай, вонючка, не притворяйся.
Когда он поднялся на ноги, ему почудилось, что Л. держит в руках его бумажник. Слава богу, подумал он, что я спрятал бумаги в носок, туда они не доберутся. Шофер подождал, пока он встанет, и нанес ему удар такой силы, что он отлетел к живой изгороди. Шофер отступил на шаг и ждал, ухмыляясь. Д. видел с трудом, рот его был полон крови, сердце прыгало в груди, и он думал с непонятной радостью: Идиоты, они действительно меня убьют. В конце концов это было бы неплохо. Пусть убивают. — Собрав последние силы, он выбрался из кустарника и ударил шофера в живот. Он услышал, как администратор закричал:
— Ах ты, свинья! Бить ниже пояса! Давай, кончай его!
Он снова рухнул наземь от удара кулаком, который показался ему твердым, как кованый каблук. Странно, но ему послышалось, будто кто-то считает: «Семь, восемь, девять».
Один из них расстегнул на нем пиджак. Вдруг ему почудилось, что он опять лежит в подвале, заживо похороненный под грудами битого кирпича, рядом с мертвой кошкой. Потом он ощутил прикосновение чьих-то пальцев, шаривших в поисках чего-то по его рубашке. Вернулось зрение, и он увидел почти в упор физиономию шофера. Чувство торжества охватило его — он выиграл этот раунд. Он презрительно усмехнулся в лицо шоферу.
Администратор спросил:
— Как он — в порядке?
— Да, сэр, в полном порядке.
— Ну, — обратился администратор к Д., — надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком.
Д. с трудом встал на ноги. Ему бросилась в глаза явно озадаченная физиономия администратора. Он напоминал школьного учителя, который высек ученика, но убедился при этом, что тот неисправим. Администратор повернулся спиной к Д.
— Ну, поехали. Я сам поведу машину мисс Каллен.
— Вы меня подвезете? — спросил Д.
— Тебя? Конечно, нет, черт возьми. Можешь топать пешком.
— В таком случае ваш приятель, быть может, вернет мне пальто?
— Сам возьмешь.
Д. подошел к кювету, в котором валялось его пальто. Он не помнил, что оставил пальто именно здесь, рядом с машиной Л. Тут же лежал бумажник. Он наклонился за вещами, и, когда, превозмогая боль, распрямился, увидел Роз. Все это время она сидела на заднем сиденье «даймлера» — машины Л. Он снова заподозрил весь мир в вероломстве — неужели она тоже заодно с Л.? Нет, это абсурд, конечно. Она пьяна и обо всем происшедшем имеет еще более смутное представление, чем этот идиот капитан Керри. Застежка-молния на его бумажнике была раскрыта, она всегда заедала, а тому, кто открывал бумажник, было не до того, чтобы его застегивать. Он поднес бумажник к окну машины:
— Посмотрите, эти люди очень старались. Но они не нашли того, что им нужно.
Она взглянула на него сквозь стекло с отвращением — наверное, лицо его было в кровоподтеках.
Администратор сказал:
— Оставь мисс Каллен в покое.
Д. продолжал:
— Всего-навсего выбили несколько зубов. Ну, что же, в моем возрасте так или иначе их приходится терять. Быть может, мы с вами увидимся в Гвин-коттедж.
Она смотрела на него с безнадежно озадаченным видом. Он хотел приложить руку к шляпе, но шляпы на голове не было, должно быть, он потерял ее где-то на дороге. Он сказал:
— А сейчас вы должны меня извинить. Мне предстоит долгий путь пешком. Но я хочу вас серьезно предостеречь: будьте осторожны с этими людьми.
Он зашагал в сторону Лондона и услышал, как в темноте, позади него капитан Керри негодующе воскликнул: «Вот дьявольщина!» Ему подумалось, что день был длинный но, в общем, успешный.
События этого дня не были для него неожиданными — в такой атмосфере он прожил последние два года. Окажись он на необитаемом острове, и там бы насилие каким-то образом вторглось в его одиночество. Уехав из своей страны, он не ушел от войны, изменились только средства: кулаки — вместо бомб, воровство — вместо артиллерийского обстрела. Только во сне он отдыхал от насилия — сны его как правило воскрешали мирные сцены прошлой жизни. Как это называется — компенсация или исполнение подсознательных желаний? Но тайны собственной психики его теперь мало занимали. Снились ему обычно университетские аудитории, его жена, иногда — вкусная еда, вино и очень часто — цветы.
