- Раз вы решили провести такие переговоры со мной, значит, вы уверены в моих политических перспективах. На чем основана ваша уверенность?
- Ну, я же езжу по стране, бываю и в своем избирательном округе,- стал объяснять депутат. - Откровенно скажу вам: в стране очень неспокойно, и обстановка накалилась прежде всего в связи с вашим выступлением. Где-то местные власти еще держат ситуацию под контролем, а где-то уже не совсем. В провинции, в глубинке народ более дисциплинированный, а вот в больших городах и особенно в Москве и Петербурге что угодно может произойти. Вы тут сидите внутри Садового кольца и многого не знаете. По телевидению тоже не все увидишь, потому что оно старается не нагнетать напряжение. Но люди хотят знать больше - вот вчера в Останкино был митинг, произошли стычки с милицией, есть раненые. Толпа в здания не прорвалась, но, может быть, завтра прорвется. Кое-кто видел ваше выступление на видеокассетах или по кабельному телевидению, там вы ругаете ведущие телекомпании за то, что они не дают вам эфир,- вот народ и возмущается. Думаю, телевизионщиков скоро дожмут - они и впрямь зарвались, ведут себя так, будто на них никакой управы нет. Но дело не в этом, а в том, что ситуация в стране может выйти из-под контроля, если ваша акция будет продолжаться...
- Пора с ней завязывать,- требовательно глядя на Корсакова, проскрипел Гамырка. - Вот выступите по телевидению - и все, хватит. Добились своего, и нечего дальше народ возбуждать, а то его потом не остановишь.
- Позвольте, но своего мы как раз еще не добились,- заметил Корсаков. - Вы же слушали наше обращение - там называются наши цели...
- Ну, это явный перегиб, чтоб можно было торговаться,- с понимающей ухмылкой махнул рукой Фигуряк. - Главное-то вы сделали: заявили о себе, стали на данный момент самым популярным лицом в стране, причем это еще до нормального телевизионного выступления. Амнистию мы вам обеспечим, избирательную кампанию развернуть поможем - выходите к народу и берите власть. Выборы мы отложим как раз до этого момента.
- Да, только про нашу договоренность потом не забудьте,- напомнил Гамырка, продолжая сверлить Корсакова взглядом.
- Ну что ж, было очень приятно познакомиться,- поднимаясь из-за стола, сказал Корсаков. Он слышал, как по коридору протопали шаги и вслед за тем с кухни донесся голос капитана Ищенко. - Капитан! Охрана!- рявкнул Корсаков. Через секунду в дверь просунулась встревоженная физиономия Ищенко, а за его спиной виднелись охранники с оружием наизготовку.
- Извините, гости дорогие,- будничным тоном заговорил Корсаков,- беседа была очень продуктивной, но теперь я должен вам сообщить: помимо программы-минимум, у нас есть и программа-максимум, согласно которой мы должны перевешать всех депутатов Думы и их помощников,- Корсаков незаметно подмигнул Ищенко. - Капитан, отведите этих господ во двор и
повесьте их там, - знаете, где выбивают ковры...
Корсаков очень любил книгу "Похождения бравого солдата Швейка", откуда и позаимствовал идею жестокого розыгрыша, рассудив, что ни Фигуряк, ни его клеврет Гамырка Гашека наверняка не читали. Ошалевший вид гостей полностью подтвердил его догадку.
- Что?!- воскликнул депутат. - Да вы что?! Отойдите! Не трожьте!
- Пошли,- рычали охранники, обрадовавшиеся нежданному развлечению. - Сам пришел, гад! Вздернем как миленького! Всем вам скоро висеть!
Они грубо схватили депутата и, не слушая его бессвязных протестов, поволокли вниз. Фигуряк как-то сразу уверовал в серьезность происходящего и отчаянно отбивался, цепляясь за все попадавшиеся на пути предметы. Наконец он принялся в отчаянии просто вопить и стонать без слов, словно рожающая женщина. Издаваемые им звуки, умножаемые лестничным эхом, были полны беспредельной скорби. Когда эти звуки на мгновение стихали, снизу доносилось свирепое бормотание охранников.
Помощник депутата оказал куда более действенное сопротивление, чем его патрон - несмотря на свою видимую тщедушность, он ловко вывертывался из рук, злобно гримасничал и угрожающе вопил:
- Пусти, козлы, волки позорные! Вы чё, оборзели, сучары беспредельные?!
Вас же всех перешмаляют за меня! Вы же все кровью захлебнетесь!
Его рубаха расстегнулась на груди, и Корсаков увидел на бледной нечистой коже многочисленные наколки, и в их числе - многоглавую церковь, напоминавшую знаменитый храм на острове Кижи. Как, однако, Гамырка ни бился и ни вырывался, дюжие охранники все-таки его скрутили и поволокли вниз, награждая по дороге тумаками. Капитан Ищенко двинулся за ними. Корсаков негромко сказал ему вслед:
- Ты там смотри, чтобы они сгоряча их и вправду не повесили.
- Ладно,- откликнулся капитан. - Хотя неплохо было бы.
Он прикрыл за собой дверь, и тут из кухни появилась Альбина.
- Что тут происходит?- спросила она. - Какие-то вопли, возня, будто на расстрел ведут кого-то.
- Ты почти угадала,- сообщил Корсаков. - К нам приезжал депутат Фигуряк со своим помощником Гамыркой, чтобы начать мирный процесс. Я приказал их повесить во дворе.
- Ты что, с ума сошел?- поразилась Альбина. - Зачем?
- Чтобы умертвить их,- пожал плечами Корсаков. - Не понравились мне ихние предложения. В следующий раз хорошенько подумают, прежде чем что-то предлагать. Кроме того, я хотел доказать тебе, что я не какой-нибудь слабак, а самый настоящий беспощадный террорист.
Альбина молча недоверчиво вглядывалась Корсакову в лицо, а тот изо всех сил старался сохранить серьезность. Однако в этот миг за его спиной лязгнул замок, и голос Ищенко произнес:
- Разрешите доложить - отправил в целости и сохранности.
- Сильно бранились?- поинтересовался Корсаков, одновременно уворачиваясь от удара Альбины, попытавшейся в наказание за вранье дать ему оплеуху. - Страшно отомстить не обещали?
- Гамырка обещал,- кивнул Ищенко.- А депутат находился просто в трансе.
- Ну вот, со своими идиотскими шуточками мы нажили себе смертельного врага в лице Гамырки,- сокрушенно констатировал Корсаков. - Не знаю, стоит ли жить дальше. Альбина, не гляди на меня волком - я сам за мир, но это не те люди, с которыми я хотел бы начать мирный процесс. Они не опасны, поскольку я записал на пленку всю беседу с ними и все их гнусные предложения. Думаю, что гости подобного рода теперь хлынут потоком. Депутат Фигуряк напрасно думает, будто мы так уж мало знаем о происходящем в стране. Кое-что знаем, и, похоже, его помощь для политической реабилитации нам не понадобится.
Корсаков взял со стола запищавший сотовый телефон. Звонил майор Морозов - он просил распоряжений насчет личного состава отделения милиции, которое находилось в его секторе и было блокировано. Теперь милиционеры изъявили желание сдаться.
- Разоружить и под конвоем доставить пешком к Садовому кольцу,- ответил Корсаков. - Желающие могут остаться и нести службу по охране общественного порядка, получая денежное и пищевое довольствие. Таким следует обратиться к капитану Неустроеву.
Вновь запищал телефон - начальник тыла требовал людей для охраны прибывающего каравана машин с гуманитарной помощью. Через некоторое время Корсаков ожидал резкий рост объема этой помощи, пока же она оказывалась через заблаговременно созданные подставные фирмы на деньги самой организации. Начальнику тыла Корсаков приказал обратиться к майору Морозову, у которого должны были высвободиться люди, блокировавшие отделение милиции. В заключение разговора Корсаков спросил старого ветерана о здоровье, и тот со смущенным хохотком ответил, что все в порядке. Сразу после отбоя телефон запищал снова. Корсаков вручил его Ищенко, а сам пошел на кухню, вспомнив, что так и не потребовал у Альбины принести чаю, слишком увлекшись разговором с парламентарием. Он застал Альбину за оттиранием стенки от грязи, но чай в заварочной машинке, унаследованной от азербайджанцев, был готов. Корсаков начал цедить его в чашку, и тут на кухню ворвался Ищенко.
- Пошли скорей туда,- воскликнул капитан,- позвонили с радиостанции! Ребята через пять минут начинают передачу!
Альбина ойкнула, отбросила тряпку и принялась отмывать руки. Вскоре все уже расселись с чашками вокруг стола, на котором стоял радиоприемник. Ищенко вертел ручку настройки. Внезапно сквозь шумы прорвался знакомый спокойный голос Александра:
- Дорогие друзья, начинаем музыкальную программу "Амбразура" из осажденного центра столицы нашей Родины. Мы благодарим вас за вашу поддержку - к счастью, почта работает, и мы получаем множество писем, где на одно ругательное приходится не менее двух десятков хвалебных и одобрительных. Ваше понимание имеет огромное значение для нас - оно свидетельствует о том, что наше выступление не стало преждевременным и при всех своих издержках, неизбежных для военных действий, оно способно помочь решить острейшие проблемы, стоящие перед Отечеством,- те проблемы, которые оказалось невозможно решить мирным путем. Впрочем, в нашей передаче мы не собираемся анализировать политическую ситуацию - мы лишь хотим показать вам, что в Москве все в порядке, что здесь не сомневаются в победе и не разучились смеяться. Может, наше веселье и покажется вам несколько грубоватым, но что делать - это солдатское веселье, веселье воюющего города, и потому не надо от него требовать особой рафинированности и утонченности. Первую песенку мы посвящаем героической Таманской мотострелковой дивизии, которую наши правители так и не смогли вывести на усмирение восставшей столицы. Привет доблестным воинам-таманцам! Мы надеемся, что и все прочие солдаты и офицеры вскоре задумаются и последуют их примеру. Ура!
