Основной задачей было вытащить Фэрли живым; судьба похитителей имела второстепенное значение. Однако они не могли позволить себе оставить в Алжире полдюжины мертвых тел. Алжир тут же начнет протестовать, его поддержат несколько враждебных государств – Пекин, Москва, страны третьего мира. Спасать важное политическое лицо – это одно, а затевать на чужой земле маленькое сражение – совсем другое. Разумеется, если что-то подобное все-таки произойдет, Соединенные Штаты это переживут, так же как пережили Лаос, Доминиканскую Республику и множество других подобных случаев; но при возможности все-таки надо этого избежать.
Лайм не испытывал интереса к хитросплетениям международных отношений, но Саттертуэйт ясно дал ему понять, что прокол в Алжире может стоить Соединенным Штатам ядерных баз в Испании, которые Брюстер и Фэрли с такими усилиями защищали до того, как начался весь этот идиотизм. Испания никогда не являлась членом НАТО. Открытое проявление американского великодержавия в Алжире могло показаться испанцам слишком близким к их дому, и тогда Перес-Бласко отвернулся бы от Вашингтона, чего нельзя было допускать. Поэтому вместо обычных пуль лучше было использовать транквилизаторы.
Он надеялся, что они прячутся где-то в бледе. Гораздо удобней проделать все без свидетелей. Если они скрываются в центре какого-нибудь городка, провести операцию без шума будет невозможно.
Основная проблема заключалась в том, как вытащить Фэрли, не подвергая его риску. Если они начнут открытую атаку, похитители используют его, как живой щит.
Значит, надо действовать в обход, но прежде всего – обнаружить их укрытие.
Когда они приземлились в Бу-Саада, «Каталина» была еще в воздухе и продолжала лететь на юг.
– К западу от Эль-Мегхайер, – объяснили Лайму по радио. – Высота полета та же.
Лайм вышел из радиорубки и направился через бетонированную площадку к месту скопления нескольких авиамашин. Здесь стоял и «Лир», частный турбовинтовой самолет с людьми из ЦРУ, и вертолеты «Ранних пташек».
Лайм подозвал к себе Джильямса и показал ему на карту:
– Я думаю, Бен Крим направляется к тому же вади, где Бино на прошлой неделе забрал свой самолет. «Каталина» летит со скоростью примерно сто двадцать пять миль в час. «Лир» может лететь раза в три быстрее. Я хочу оказаться в этом вади раньше, чем туда прилетит Бен Крим. С собой я возьму полдюжины людей из «Команды А», остальные должны собраться в Туггурте и ждать от меня сообщений. У вас есть портативный передатчик с шифровальным устройством?
– Передатчик? Да, он есть в каждом вертолете.
– Поставьте один мне на самолет.
– Хорошо, мистер Лайм. Но что, если вы ошибаетесь? Вы без толку застрянете в этом забытом Богом вади.
– Если мы не попадем туда раньше Бен Крима, то не сможем проследить его контакты. В десяти милях оттуда есть городок под названием Герара, я постараюсь раздобыть там автомобиль.
– Если только он у них найдется, – с сомнением ответил Джильямс. – Вы же знаете эти маленькие городки в бледе. Весь транспорт – один верблюд и четыре осла.
– Вас беспокоит что-то другое. Что именно?
– Я не знаю, сможет ли пилот посадить ваш «Лир». Взлетно-посадочных полос там точно нет. Если вы и сядете, то взлететь уже не сможете.
– Что ж, тогда нам придется включить стоимость самолета в общие расходы.
Ребята из отряда уничтожения забрались на борт со своими винтовками и рюкзаками. Лайм поднялся по трапу вместе с Чэдом Хиллом. Кто-то закрыл за ними дверь, и, как только Лайм пристегнул ремни, в самолете взвыли моторы.
На «Лире» были знаки нефтяной компании, и Лайм надеялся, что это обманет людей Стурки, если они заметят его с земли. У него было ясное чувство, что они находятся где-то совсем рядом и до них почти можно дотронуться рукой.
За чертой Герары проходила мощеная дорога – местное шоссе, которое миль семьдесят шло через плато по прямой, пока не вливалось в главную автомагистраль возле Берриан. Шоссе оказалось неплохой посадочной полосой для «Лира»; они снизились над дорогой на бреющем полете, желая убедиться, что на ней нет машин, и благополучно сели, уже на земле выправив небольшой боковой снос от ветра.
Из почти бесконечного запаса амуниции, который таскают с собой спецотряды ЦРУ, командир «Команды А» извлек небольшой разборный мотоцикл. Он поставил его на колеса, посадил на заднее сиденье еще одного агента и поехал на восток в сторону Герары, стоявшей в миле от них в тени пальмовых деревьев. С воздуха они заметили в городе несколько автомобилей, и Лайм выбрал себе два самых подходящих – «лендровер» и грузовик.
Прошло около двадцати минут. Солнце в ярком зареве клонилось к западу, а на востоке показался «лендровер». Приехавший следом грузовик оказался двухтонным «вейландом» с полотняным кузовом – пережиток последней войны, оставленный армией Монти после Эль-Алмейн.
Лайм не стал спрашивать командира отряда, как он достал эти машины, а командир не стал ему об этом рассказывать. Его звали Орр, это был жилистый техасец с коротким ежиком волос, отливавших серой сталью; его вид ясно говорил, что прежде он был десантником или «зеленым беретом».
Лайм расстелил карту на капоте поверх запасного колеса «лендровера» и провел пятиминутную беседу с Орром. Тот молча слушал и кивал. Потом Лайм залез в «лендровер», взяв одного из агентов в качестве водителя, а Орр вместе с остальными забрался в грузовик, и они вплотную друг за другом отправились на юго-восток. На обочине шоссе остался опустевший «Лир».
Они проехали сквозь Герару, где кучки арабов молча глазели на них, пока они не оставили город позади. Лайм вертелся в кресле, пытаясь настроить шифрующий передатчик, который захватил с собой из самолета. Ему потребовалось три-четыре минуты, чтобы установить контакт.
– Джильямс?
– Да, сэр.
Голос Джильямса звучал отчетливо.
– Он все еще в воздухе?
– Да, сэр, все еще летит. Начал снижаться несколько минут назад. Как раз там, где вы сказали.
– Нам понадобится минут десять, чтобы добраться до места, и еще столько же, чтобы занять позицию. У нас есть время?
– Должно хватить. Ему осталось еще миль тридцать пять плюс несколько минут на посадку. К этому моменту уже начнутся сумерки, почти стемнеет. Ему понадобятся посадочные огни.
– Думаю, пара огней у него будет, – ответил Лайм. – Больше не говорите на этой частоте, пока я сам с вами не свяжусь.
Обратившись к водителю, он приказал:
– Прибавьте скорости.
– Мне можно включить фары?
– Ни в коем случае.
Когда гидроплан сел на проселочную дорогу, проложенную вдоль речного русла, Лайм и Орр лежали на животе в кустах на берегу высохшей реки. Неподалеку на дороге стоял автомобиль с включенными фарами, и пилот Бен Крима ориентировался на них при посадке. Это была трудная задача, поскольку чем ближе он подлетал к земле, тем больше его слепили огни машины, но пилот справился с ней без проблем. Стурка работал только с профессионалами.
Двое из людей Орра подползли поближе к автомобилю, светившему фарами на полотно дороги. Если водитель в машине, они подождут; если его нет, они сразу поставят в нее пеленг. Рано или поздно шофер выйдет, чтобы встретить Бен Крима и передать посылку.
В машине мог быть или Корби, или Ринальдо. Кто бы это ни был, он должен привезти с собой пленку с новыми инструкциями для американцев, куда доставить вашингтонскую семерку.
Очевидно, задачей Бен Крима было дать отчет человеку Стурки, рассказав, как в Женеву доставили семерку, и забрать магнитофон с пленкой. После этого он возвратится в Эль-Джамила и, вернув «Каталину», отправится сначала в Алжир, а потом в Мадрид, Париж или Берлин, где установит новый передатчик с часовым устройством, чтобы трансляция сообщения началась, когда он будет уже на обратном пути в Алжир.
Лайма мало интересовало содержание новых инструкций. В любом случае Бен Крим будет арестован по дороге в Эль-Джамилу, и люди Джильямса изучат пленку.
Тем временем на машину поставят «жучок», и Лайм проследит за Корби или Ринальдо до самого логова Стурки.
Это должно было сработать. Впервые он почувствовал уверенность, что Стурка у него в руках.
В ночной тишине он наблюдал за тем, как гидроплан совершил посадку и остановился в сотне футов от встречавшей его машины. Фары погасли. Из машины вылез человек и направился к самолету, а Бениузеф Бен Крим спустился из кабины, чтобы встретить курьера. Лайм наблюдал в бинокль, как две смутные фигуры двигались навстречу друг другу.
Встреча была короткой. Света едва хватало, чтобы разглядеть силуэты людей, но Лайм был уверен, что это Сезар Ринальдо. Недостаточно высок для Корби и недостаточно худ для Стурки.
Лайм задал себе вопрос, что он стал бы делать, если бы на встречу приехал сам Стурка. Арестовал бы его на месте и отправился искать остальных? Или, держа его в своих руках, все-таки позволил бы ему уйти, чтобы он привел его ко всей шайке? На Ринальдо Лайму было наплевать, персонально он был ему не нужен, его можно было отпустить. А вот если бы это был Стурка?
