Почему же он пошел по этому пути? Перед ним не было ни карты, ни схемы, ни дорожных знаков, которые бы ему этот путь указывали. Он знал, что Ингрем невзлюбил его, как любой директор ЦРУ невзлюбил бы человека, который вечно прерывает литургию разведки фривольными или еретическими замечаниями. Однако они работали с Ингремом без особых трений, несмотря на взаимную антипатию. Насколько Фрейтаг помнил, в деловых отношениях с Ингремом ему до сих пор не приходилось прибегать ко лжи.
До вчерашнего вечера. Вчера он обманул Артура Ингрема, сказав, будто они достигли «прогресса», в то время как дешифрованный китайский код уже лежал у него на столе.
В этот самый час благодаря ключу, найденному в посланиях с Тристана, вся группа фрейтаговских криптографов составляла программу для компьютера, вводя в него тысячи усыпанных цветами депеш, внутренних и внешних, дипломатических. Фрейтаг знал, что к ночи затрещит печатающий аппарат компьютера и выдаст полмили китайских посланий на простом английском языке. И тогда они заглянут в душу официального Китая.
Фрейтаг был восхищен этим подвигом и горд своими специалистами. И все же он ничего не сказал Артуру Ингрему, главе всех разведывательных служб. Это вышло инстинктивно, однако теперь, анализируя свой поступок, Фрейтаг уже мог выделить и определить мотивы.
Все началось на совещании в Штабе разведслужб США. Сначала та сцена, более месяца назад, когда Пит Дескович отказался сообщить Ингрему или кому-либо еще из членов штаба, как идет следствие по делу Стивена Грира. Затем на двух последующих совещаниях из желчных замечаний Ингрема стало ясно, что президент категорически запретил ЦРУ участвовать в поисках Грира. Однако вчера Фрейтаг убедился, что Грир находится на острове Тристан под кодовым обозначением «Флаг» и что об этом знает президент, или «Башня» по коду Тристана.
И тогда Фрейтаг принял решение. Он представит самому президенту пачку расшифрованных депеш и попросит инструкций, что с ними делать дальше. Когда он позвонил вчера в Белый дом, Роудбуш назначил ему встречу на десять утра и приказал пока ни с кем не говорить на эту тему.
Лимузин въехал через восточные служебные ворота, подкатил к заднему входу в Белый дом и остановился под балконом. Едва Фрейтаг вышел из машины, два секретных агента охраны подошли к нему с двух сторон и проводили через розарий до длинной галереи. Президент Роудбуш вышел из своего кабинета, поежился от утреннего холодка и протянул Фрейтагу руку. Через несколько секунд оба уже сидели в кабинете Роудбуша.
— Я должен поздравить вас с расшифровкой китайского кода, — сказал президент.
Фрейтаг обратил внимание, что Роудбуш, который обычно начинал с разговоров о всяких посторонних пустяках, сегодня перешел прямо к делу.
— Благодарю, — сказал он. — Это удалось главным образом благодаря серии радиограмм с Тристана-да-Кунья и ответов на них. Учитывая их поразительное содержание, господин президент, я решил обойти обычные каналы и представить документы прямо вам.
— Я рад, что вы так поступили.
Фрейтаг отпер свой чемоданчик и положил на стол президента папку в манильском переплете с расшифрованными депешами. Роудбуш начал их читать одну за другой. Он не был удивлен. Скорее, как показалось Фрейтагу, он лишь просматривал уже знакомый материал. Он был серьезен и сосредоточен, и только один раз улыбка промелькнула на его лице. Закончив, президент аккуратно подровнял листы и спрятал их в папку.
— Что еще интересного дала расшифровка кода? — спросил он.
— К вечеру начнем получать отпечатанный текст с компьютера, — ответил Фрейтаг. — Сейчас мои люди заново программируют его. Скоро мы будем в курсе всех последних новостей.
— Как вы обычно расшифровываете код? — спросил Роудбуш. — С чего начинаете?
— Видите ли, сэр, наши специалисты по шифрам просто взломщики. Они взламывают код и проникают в него. По правилам все расшифрованные материалы мы передали бы сегодня Артуру Ингрему, как главе наших разведок. После предварительной оценки и сортировки в ЦРУ копии этих телеграмм были бы розданы различным разведуправлениям в зависимости от их специфики — Пентагону, Атомной комиссии и так далее.
Немного подумав, президент сказал:
— В данном случае, Джерри, я прошу все тристанские депеши, равно как и все китайские материалы, хранить у себя в УНБ, пока не получите новых инструкций.
— Насколько я понимаю, — сказал Фрейтаг, — я не должен обсуждать этот вопрос с мистером Ингремом.
— И ни с кем другим до поры, — подтвердил Роудбуш. Он помедлил мгновение, наблюдая за Фрейтагом, — Джерри, я думаю, вы понимаете, что обмен посланиями с Тристаном связан с событием необычайной важности.
Фрейтаг кивнул.
— Конечно, я догадался, хотя и не представляю, о чем, собственно, идет речь.
— Обстоятельства складываются так, — сказал Роудбуш, — что некоторое время придется соблюдать абсолютную секретность. Поэтому я прошу вас на этот срок не прибегать к обычной процедуре.
— Понятно, — сказал Фрейтаг. — Все недавно расшифрованные сообщения будут храниться как сверхсекретные в УНБ до получения новых инструкций от… скажем, от «Башни».
Роудбуш улыбнулся.
— Джерри, вы не могли бы мне объяснить механизм дешифровки? Признаюсь, я имею об этом самое смутное представление.
Фрейтаг попытался его просветить. Президент слушал, откинувшись в кресле. Фрейтаг заметил его неподдельный интерес и углубился в такие подробности, что не каждый мог бы в них разобраться. Он трещал без перерыва минут десять.
Внезапно в кабинет без стука вошла Грейс Лаллей, приблизилась к президенту и что-то спросила шепотом.
— Нет, мы будем говорить по-китайски, — громко ответил Роудбуш. — Не прерывайте связь. Объясните, что через несколько минут у нас будет переводчик. Пришлите Неда прямо сюда.
Мисс Лаллей торопливо вышла.
— Премьер Ванг звонит из Пекина, — объяснил Роудбуш Фрейтагу. — Нет, можете оставаться. Вы уже достаточно много знаете… Продолжайте свой рассказ, Джерри, пока не будет все готово.
Фрейтаг, пытаясь сохранить невозмутимый вид, снова начал объяснять тонкости криптографии с того места, на котором остановился, но почти тотчас Роудбуш прервал его:
— Скажите, Джерри, как вы справились с внутренним кодом американских радиограмм?
— Понимаете ли, у меня было всего несколько депеш. Однако я почти сразу догадался, что «Башня» это несомненно вы.
— Я это сам придумал, — признался Роудбуш. — Конечно, в таких делах я только любитель, и мне было интересно, сколько времени понадобится директору УНБ, чтобы догадаться.
— Кроме того, — продолжал Фрейтаг, — я почти точно знаю, кто такой «Флаг», но меня смущают «Баржа» и «Душитель».
Роудбуш улыбнулся.
— Надеюсь, скоро узнаете.
Грейс Лаллей открыла дверь и впустила худощавого молодого человека. Он был очень деловит я держался официально. Роудбуш представил его как Неда Янга, и Фрейтаг подумал, что он, наверное, из американских китайцев.
— Пожалуйста, Нед, располагайтесь возле этого телефона, — сказал президент.
Янг придвинул кресло к столу Роудбуша и сел. Президент подал ему трубку, затем крикнул:
— Все в порядке, Грейс! Мы готовы!
Переводчику он сказал:
— Прошу вас, Нед, сначала поблагодарите премьера за его звонок и скажите, я надеюсь, что он и его супруга в добром здравии.
Нед Янг заговорил по-китайски. Фрейтагу его поющая речь показалась слишком длинной для приветствия.
Послушав немного, Янг сказал президенту:
— Премьер Ванг говорит, что самочувствие его и его жены хорошее и он надеется, что вы и миссис Роудбуш тоже чувствуете себя превосходно.
Последовал довольно длинный обмен банальными любезностями. Президент спрашивал о погоде в Пекине. У них моросит, отвечал премьер, но он надеется, что в Вашингтоне погода лучше. Премьер также надеялся, что его звонок не причинит неудобств президенту. Напротив, отвечал президент, он в любое время считает за честь беседовать с премьером. Фрейтаг про себя соображал, во сколько же долларов за минуту обходится этот светский разговор Китаю.
— Премьер говорит, — голос Янга стал резче, — что в Народной Республике создалось напряженное положение. Министр обороны и генерал Фенг неправильно оценили политику премьера, политику доброй воли и взаимопонимания, и пытаются запугать народ. Ситуация может стать критической. Поэтому премьер просит, если только возможно, изменить ранее намеченную программу.
Роудбуш с минуту подумал.
— Скажите, что я с удовольствием приму любые предложения премьера при условии, что цель останется прежней… Что имеет в виду премьер?.. Только, Нед, пожалуйста, сформулируйте мой вопрос как можно вежливее.
Янг заговорил по-китайски, выслушал ответ и сказал:
