Тарас Покровский - Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

— Хорошо, а если…

— А если у меня будет какой-то экспромт, то я как-то дам знать, подам какой-то знак, чтобы ты не переживала. А уже из дома, возможно завтра, тебя наберу и отчитаюсь. О'кеу?

— О'кеу.

— Ну все мне пора, а ты иди и не переживай. Присмотри по возможности за этой Тамарой, но себя не выдавай ни в коем случае, обещаешь?

— Хорошо, не выдам.

— Ну все, я побежал… Дай я тебя поцелую на прощанье, — по наитию заканчивая трепетную беседу, Куля приблизил свою голову к ее голове для поцелуя, намереваясь поцеловать ее в щеку.

Ольга в этот момент, на секунду опустив глаза, услышав фразу о поцелуе, резко подняла взгляд обратно на Кулю. Но получилось так, что вместе с взглядом вверх дернулся и ее подбородок, а Куля, уже сделавший свои губы пучком, расценил этот жест по-своему, и не задумываясь, изменил траекторию хода своих губ, впившись ими в ее губы в затяжном поцелуе.

Ольга, по всей видимости, немного опешила от такого разгула, потому как за все время Кулиного вторжения она не пошевелилась. Ее руки так и остались висеть на его руках, дыхание замерло, и только губы предательски охотно откликнулись на нападение, да глаза произвольно закрылись от удовольствия.

Куля, в свою очередь, тоже не ожидал такого расклада. С одной стороны, по ее замиранию он чувствовал ее смущение и оторопь, а с другой, по смелым движениям ее языка — страсть и возбуждение. И те и другие противоположные ее эмоции в своей совокупности тронули Кулю не на шутку. Он вдруг почувствовал огромный потенциал этой москвички и очень пожалел, что ему надо ехать. Ведь экспромт получился просто супер, и чтобы его не испортить, Куля первый отстронил свою голову.

— Ух какая сладкая у меня спасительница, вкусная как Киевский торт.

У Ольги округлились глаза и сверкнул огонек азарта.

— Так меня еще не сравнивали… Может еще и такая же круглая как торт?

— Не кокетничай. Какая же ты круглая, — принимая Ольгину игру и уже мало что соображая, Паша начал медленно спускать свои руки с ее плеч вниз по ее спине, — фигура у тебя эталонная, и ты это знаешь, а вот то, что ты вкусная, как самая вкусная вкуснятина в Украине, я тебе сейчас авторитетно, как знатный сладкоежка, сообщаю.

В этот момент его ладони уже со спины скользнули на ее ягодицы и нагло, оценивающе их сжали.

С одной стороны Куля понимал, что не следует в этой ситуации заходить так далеко, это не нужно ни ей, ни ему. Но с другой стороны он шел, как пуля по уже заданной траектории, на своеобразном автопилоте своей природы. Он вдруг увидел Ольгу совершенно другой: симпатичной, привлекательной и желанной. И произошло это перевоплощение не только из-за страстного поцелуя и ощущения им в своих руках обалденной, налитой и упругой женской части тела, как маленькой частички всей Российской Федерации. Все произошло в совокупности с чувством благодарности за бескорыстное участие этой красотули в его судьбе. Куля почувствовал ее порыв к себе, и не мог теперь оставаться безучастным. Да честно говоря, и тяжело ему было сдержаться. Такую фигуру, а-ля Ева Мендес, попробуй проигнорируй, не в Пашиных это было правилах, да уже и не в его силах.

— А вот тут округлость очевидная, но не как у торта, а как у спелого, сочного, бархатного персика, — продолжал свое наступление Куля тихим, грудным голосом, и нырнул своим носом под ее волосы к шее ниже уха, — который очень-очень хочется вкусить…

Тут он вдохнул аромат парфюма и ее индивидуального запаха, запаха ее волос и тела — это была потрясающая смесь.

Такой возбуждающий набор сигналов почти от всех органов ощущения мира губ, глаз, носа рук понесли Кулю на своей волне уже безвозвратно.

И если до этого у него где-то в глубине сознания еще оставались мысли о существовании в этот миг суровой реальности, появившейся опасности, то после того как он на этой волне коснулся своим языком ее шеи и проделал им тоненькую прерывистую дорожку от ушка вниз к ключице, волна возбуждения окончательно усилилась, потому как вмешательство в пейзаж общей картины окружающего мира, еще и органа слуха в тот момент снесли Куле голову со всеми остатками трезвого разума.

Дело в том, что напуганная обстоятельствами Ольга, еще как-то державшая себя в руках, замерев от внезапности страстного поцелуя, тогда еще удержала нить реальности. И даже потом, когда этот нахал нагло схватил ее за попу своими сильными ручищами, она тоже пыталась что-то соображать, хотя не смотря на присутствующее чувство тревоги от Томаркиного предательства, бабочки в ее животе моментально налетели после того, как он прижал ее к себе, дав почувствовать теперь напрямую его жар спереди и тепло его ладоней сзади.

Но когда Куля, хозяйничая руками внизу бесцеремонно проник уже под ее короткую юбку, откуда-то зная все ее тайные фишки, парализуя при этом не только разум, но и дыхание, задействовал ко всему еще и свой язык и губы на ее шее, волна ее возбуждения перехлестнула верхние пределы всех сдерживающих барьеров. Ольга, перестав противиться, и запуская вновь затаившееся дыхание, самопроизвольно на выдохе издала потрясающий затяжной стон.

Именно этот стон, означающий для Кули практически все, прозвучавший так сексуально и откровенно, дополнив собой ту картину из запахов, вида, осязания и вкуса, снес ему рассудок окончательно.

Куля почувствовал как Ольга освободилась от напряжения, и подавшись к нему всем телом, обхватила его обоими руками за шею, запустив одну свою кисть в волосы его головы. Теперь он почувствовал ее горячее, усиленное возбуждением дыхание, еще и своей грудью, потому что ее грудь приятно налягала на него, когда она делала вздох, подтягиваясь при этом на своих руках, чтобы дотянуться своими губами до его губ.

Оба забыв обо всем отдались природе страсти. По дыханию, по ее одновременно горячим губам и прохладному языку, по движениям ее рук, Куля чувствовал полную готовность Ольги к логичному продолжению сложившейся ситуации. Но тут на какую-то секунду включился мозг, который напомнил, что они находятся в курилке, т. е. в очень общественном месте, а в подтверждение этого факта отчетливо послышались приближающиеся шаги.

— Вау! Сюда идут, — услышав тоже звук шагов и включив соображение, быстро проговорила Ольга.

Отстранившись от Кули она уверенными руками поправила на себе одежду и заглянула ему в глаза. Это был как контрольный взгляд. В себе Ольга уже не сомневалась. У нее не было мыслей типа: «Ой что я творю?», «Я ведь его мало знаю…», «А что он обо мне подумает?»

Она доверилась полностью своей интуиции, а та ее заверила, что перед ней настоящий мужчина, а это значит, что ему можно верить, и отдавшись ему и своему нестерпимому желанию, ей не придется пожалеть об этом потом ни при каких обстоятельствах. Остальное ее в данный момент уже мало волновало, и поводом отказываться ей от такого ураганного экспромта с таким мужчиной, послужить не могло.

Единственное, что ее сейчас волновало — это его уверенность, хочет ли он ее так, как она его? Поэтому, заглядывая сейчас ему в глаза с контрольным взглядом, она искала ответ на свой вопрос. Долго искать не пришлось. Пашино сильное возбуждение и уверенность в своих намерениях и желаниях красноречиво отражались в его чуть затуманенных глазах, не смотря ни на что… Мало было сказать, что он ее хотел, он ее по-звериному жаждал.

— Иди за мной, — тихо, но уверенно сказала она Куле, и твердым шагом вышла из курилки. — Иди к тому окну, там справа дверь, а слева карман в стене. Ты пока там спрячься, а я буду через три минуты.

Через четыре минуты, закрывшись на ключ в подсобном помещении, у них продолжилось то, что началось в курилке. И может это было не очень долго и не очень комфортно, но зато глубина ощущения, широта чувств, натиск желания и страсти зашвырнули молодых людей так высоко, что перевести дух у них получилось далеко не сразу. А яркость вспышки от близости в свете всей нестандартной ситуации, оставила в памяти обоих хоть и коротенький, но незатмеваемый и незабываемый шлейф.

Еще раз обсудив кто, что и когда будет делать, а также кто чего не будет делать ни в коем случае, еще раз обнявшись, но уже более спокойно, Куля вышел из подсобки.

Эх, все было бы супер, если бы не этот парень в малиновых брюках. Ольга все не выходила из головы, но нужно было собраться и переключиться на проблему. А проблема по всему была серьезной. Некто в малиновых брюках бандитской внешности взял Кулин бусик, на котором он собрался везти дорогостоящий товар, на прицел. Но вариантов расклада ситуации могло быть больше. А что если мистер «малиновые штаны» взял на прицел не только транспорт, на котором собрались везти оборудование, а и само оборудование. Ведь то, что купил Куля, не куча барахла, а две единицы медицинской аппаратуры, имеющей тоже свои индивидуальные данные и продают их не оптом пачками, а штучно. Отсюда следует, что нет гарантии, что покупателя будут вычислять по транспорту. Его могут вычислять и на складе по товарным картам, а потом убедившись на сто процентов в каком транспорте его везут, наносить удар наверняка.