Но не ехать же Вилли Гетлину ради этого в Шварценфельз.
Черт бы побрал Кульмана: за весь месяц не удосужился приехать в Берлин. Неужто и этого парня выследили? Кажется, в Восточной зоне научились работать неплохо. И Боб совсем замучил: ему, конечно, нет ни до чего дела, ему подавай сведения! Да он, кажется, и не очень поверил в историю с фотографированием. Что за идиотское положение! Неужто все-таки не обойтись без поездки в Шварценфельз? Пожалуй — придется, иного выхода нет. Только не сейчас, не сразу, — может быть, через неделю. Да, решено: если Кульман через неделю не явится, нужно трогаться самому.
Заключив с самим собой такую сделку, Гетлин неторопливо доел скромный обед (Боб последний месяц стал скупиться, а трогать собственные сбережения не хотелось), расплатился и направился домой.
Еще открывая дверь, он услыхал, как в квартире трезвонит телефон. Вилли рывком снял трубку.
— Слушаю, — прохрипел он, задыхаясь от быстрого бега.
— Я хотел бы поговорить с господином Гетлином.
— Кто это?
— Зигфрид.
«Здорово!» — подумал Вилли, но из осторожности спросил:
— Какой Зигфрид? Откуда вы?
— Господин Гетлин... мы встречались с вами у Макса, у него есть жена Лизхен...
— A-а, вспомнил... Да, да... Что привело вас в Берлин?
— Дела, желание развлечься...
— Ну, что ж, давайте, встретимся в шесть часов вечера в ресторане... — И он назвал адрес.
В людном ресторанчике Гетлина, видимо, знали. Не успел Кульман остановиться у входа в зал, как к нему подошел официант и, приятно улыбаясь, сказал:
— Вам господина Вилли? Я провожу вас...
Он жестом пригласил Кульмана следовать за собой и плавно заскользил по блестящему паркету к лестнице, которая вела на невысокую галерею,— там располагались отдельные кабинеты, вход в которые был занавешен бархатными портьерами.
Поравнявшись с одним из таких кабинетов, официант слегка раздвинул портьеру, и Кульман увидел за столом своего шефа.
— Сюда, сюда, пожалуйста! — Гетлин ногой отодвинул стул. — Садись, поможешь мне расправиться... — он кивнул на несколько бутылок с вином. — Когда приехал?
— Утром.
— Где же ты болтался целый день?
— На Фридрихштрассе. Хотел зайти к Майеру — закупить партию марок, но магазин закрыт, оказывается, Майер еще в прошлом году перебрался сюда, в Западный Берлин. Пришлось порыскать по другим оптовикам...
— Почему же не поехал к нему?
— Смысла нет: мне нужны русские марки.
— Ах, верно. Держишь нос по ветру?
— Что поделать! Бизнес есть бизнес.
— В Шварценфельзе что новенького?
Кульман извлек из внутреннего кармана пиджака бумажник, достал из него два густо исписанных листочка и протянул Вилли. Тот быстро пробежал глазами записи, — это были ценные сведения о работе шахты «Кларисса» за третий квартал.
За такие сведения Боб дорого заплатит.
— Пожалуй, неплохо, — сказал он наконец, небрежно сунув бумажки себе в карман. Потом достал деньги и, отсчитав 50 марок, протянул Кульману.
— Держи, это твое.
— А тому, через кого я достал эти сведения?
Секунду поколебавшись, Гетлин добавил еще 25 марок.
— Этого ему достаточно. Кстати, как ты его подцепил?
— Простите, шеф, предпочитаю умолчать. Секрет свободного предпринимательства.
— Хорошо, пока молчи. Но он надежен?
— За деньги — безусловно.
Налив в рюмочки зеленоватого алколата, Вилли произнес:
— Теперь можно и повеселиться. Ну — прозит!
— Прозит! — Они, не чокаясь, приподняли рюмки и медленно выпили тягучую жидкость.
Потом, глядя на Кульмана, сосредоточенно жевавшего ветчину, Вилли Гетлин решил, что можно завести разговор о более серьезном деле.
— Знаешь, я ищу толкового человека для одного важного поручения. Только надо еще не быть трусом. Можно много заработать.
— А что нужно сделать?
— Завтра в десять утра приходи ко мне, я живу на Ульрикагассе, 8. Нет, нет, не записывай, запомни так. Там все узнаешь. Да — как наш тайник?
— В порядке. Перед приездом сюда я его проверял.
— Отлично. Так я пошел, а ты можешь доедать, допивать и даже потанцевать. Не беспокойся — за все заплачено. (Зная, что получит от Боба много больше того, что он дал Кульману, Гетлин позволил себе этот широкий жест). Счастливо погулять, Зигфрид, до завтра!
...В тот же вечер Гетлин встретился с Бобом.
— Серьезное дело! Есть возможность поднять на воздух «Клариссу».
— Нужны дела, а не слова.
— Шеф, это реально. Сегодня Кульман привез вот это, — Гетлин вынул из бумажника листок, полученный пару часов назад. — Все эти сведения он собрал через своего нового знакомого, который работает в шахтоуправлении на «Клариссе». Я предлагаю дать Кульману наш чемоданчик, научить его, как обращаться с взрывателем, как устанавливать часовой механизм, а потом через того человека подбросить чемоданчик...
— Завтра в восемь утра инструктор привезет чемоданчик, он же научит Кульмана...
— Не надо, я сам ему все объясню. Пусть только привезут мне эту чертову игрушку. И еще. Кульман просит за это тысячу западных марок...
Боб недоверчиво посмотрел на Гетлина.
— Ладно. Но деньги Кульман получит только после взрыва, так ему и передайте.
II
В праздничную субботу 7 ноября, часов в одиннадцать утра, Эриха неожиданно вызвал Вернеман.
— По вашему вызову явился! — доложил Эрих, входя через минуту в кабинет комиссара.
— Здравствуйте, товарищ Вальтер! — откликнулся тот и, не приглашая сесть, приказал: — Немедленно берите себе в помощь товарища Фелльнера и поезжайте на «Клариссу». Там что-то случилось — кого-то задержали с подозрительным чемоданом. Доложите мне по телефону через полчаса.
И вот Эрих, вместе с Фелльнером, вошел в кабинет секретаря парторганизации шахты. Навстречу ему поднялся человек с трубкой в руке. Эрих бросил взгляд на щуплого парня, сидевшего на стуле посреди комнаты, на трех рабочих, что стояли сзади него, поздоровался. Потом, пожимая руку секретарю, спросил:
— Ну, что тут у вас произошло?
— Этот юнец, — секретарь ткнул трубкой в сторону молодого парня, — принес на шахту вот какую штуку... — с этими словами секретарь поднял из-за стола небольшой чемоданчик черного цвета и положил его на стол.
— Он, понимаете, оставил эту штуку в устье откаточной штольни и хотел убраться, — вмешался один из рабочих. — А мы трое, значит, я и вот они — Штарке и Корвиц, увидели его и — сюда.
— С багажиком вместе! — улыбнулся другой рабочий. — Что-то тут не чисто, а?
Вальтер легко опустил ладонь на черный прохладный дерматин чемодана, будто прислушиваясь к чему-то, а потом слегка кивнул настороженно замолчавшим рабочим:
— Хорошо, товарищи, разберемся... А теперь прошу оставить нас с задержанным. Вы все, вероятно, скоро понадобитесь. Товарищ секретарь может остаться... Ну, рассказывайте! — обратился Вальтер к задержанному, беря стул и садясь против него.
— А что я должен рассказывать?
— Вот про все это, — Эрих кивнул в сторону двери, куда вышли рабочие, потом показал глазами на чемоданчик.
— Я не знаю, зачем они меня задержали. Я работаю в шахтоуправлении, чемоданчик не мой.
— Но ведь они видели, как вы несли этот чемоданчик и оставили его...
— Врут!.. Ну, я пошел.
— Садитесь и бросьте валять дурака! Кстати — как ваша фамилия?
— Виндпфенниг.
— Как, простите? — переспросил Эрих. Это была действительно необычная фамилия: «Ветряная копейка». Выдумают же.
— Хм! Если не нравится Виндпфенниг, можете звать «Штурмгрошен».
— Не паясничай, щенок! — сказал секретарь, отгоняя левой рукой дым от лица. — Тут каждая секунда дорога. У тебя голова все-таки не из этого сделана! — и он постучал пальцем по трубке.
Эрих с какой-то внутренней неприязнью смотрел на развязного парня. Тоже еще — не «ветряная копейка», так «штурмовой грош». А, впрочем, эта развязность, пожалуй, к лучшему.
— Отвечайте, только быстро! — резко бросил он. — Ваше имя?
— Гейнц.
— Когда родились?
— В 1932 году.
— Где?
— Здесь, в Шварценфельзе.
— Кто отец?
— Работал на «Клариссе».
— Кем?
— Не знаю, он погиб в 1944 году, мне было десять лет. Он был инженером.
— Кто дал вам этот чемодан?
— Того человека... — тут парень понял, что проговорился, но было уже поздно: слово сорвалось с языка.
— Ну, продолжай! — Вальтер наклонился к парню и в упор глядел в его косящие от страха глазки. — Да не дрожи ты, мальчишка! Отвечай, если тебе дорога жизнь!
— Я не знаю этого человека...
