Все шестеро мужчин разместились в двух автомобилях, которые тронулись в сторону зеленых полей. Дронго проводил их взглядом и услышал, как на террасу выходят Кэтрин Фармер и ее молодой супруг. Актриса была в темной длинной юбке, серой блузке и приталенном черном пиджаке.
— Так нельзя, Кэтрин, — успокаивал жену Энрико, — если мы сегодня уедем, будет настоящий скандал. Твой дядя обидится. Он ведь позвонил вчера вечером и попросил тебя задержаться.
— Я не желаю оставаться в одном отеле с этой дрянью ни секунды, — в сердцах заявила Кэтрин, — она меня ненавидит. Сильвия заставит Джеймса переписать завещание, вот увидишь, что все этим и кончится.
— Не нужно так громко, — обернулся на Дронго Вилари, — успокойся и не нервничай. Скоро день рождения твоего дяди. У него никого нет, кроме тебя…
— Поэтому он позволяет своей жене меня оскорблять? — снова повысила голос Кэтрин.
— Мне тоже не нравится эта дрянь, — досадливо поморщился Энрико. — И я тоже хотел бы как можно быстрее вернуться в Италию. Ты ведь знаешь, как больна моя мать. Но нужно потерпеть.
— Он перепишет все деньги на свою дорогую женушку, — зло пообещала Кэтрин, — и я посмотрю, что ты тогда скажешь.
— Не кричи, — снова одернул ее муж, оглядываясь на Дронго. Кэтрин обернулась и увидела наконец, что они на террасе не одни.
— А, это снова вы, — сказала она недобрым голосом, не сулившим ничего хорошего, — вы опять «случайно» оказались рядом, мистер детектив?
— Вы детектив? — нахмурился Вилари.
— Нет, — ответил Дронго, — я всего лишь частный эксперт по вопросам преступности…
— Это одно и то же, — перебила его Кэтрин. Несмотря на утро, она выглядела достаточно ухоженной. Волосы были красиво уложены, глаза подведены. «Наверное, она взяла с собой собственную визажистку», — подумал Дронго.
— Нет, — мягко возразил он женщине, — не совсем. И не нужно так нервничать. Я сидел на террасе еще до вашего прихода и не мог знать, что вы сюда придете.
От него не ускользнуло, что Вилари явно смутился, услышав о его профессии. Было очевидно, что ему неприятно узнать о прибытии в отель детектива или частного эксперта. После слов Дронго Кэтрин взглянула на мужа, затем снова на Дронго.
— Мы хотели уехать на побережье, а вышли сюда, — пробормотала она. — Действительно, нелепо. Вы не могли знать, что мы здесь появимся. Извините меня. Кажется, я опять глупо сорвалась.
Одно из самых важных качеств умного человека — умение признавать собственные ошибки. Но когда свою неправоту признает красивая женщина, — этот жест ценнее вдвойне. Если вообще возможен. А уж извинения такой известной актрисы, как Кэтрин Фармер, — почти чудо. Ничто так не развращает людей, как слава и деньги. Дронго оценил ее тактичность.
— Ничего, — сказал он, — все в порядке. Я всегда восхищался вашим талантом, миссис Фармер.
— Мы поедем? — мрачно спросил Энрико. Он не скрывал своего негативного отношения к незнакомцу и не хотел даже разговаривать с ним. — Мне еще нужно забрать наши куртки. Здесь бывает прохладно по вечерам.
— Поедем, — кивнула Кэтрин. Уходя, она взглянула на Дронго и улыбнулась, словно извиняясь еще раз. Женщина оценила вовремя сказанный комплимент. Энрико ушел следом за женой, даже не попрощавшись.
Дронго увидел, как на террасу выходит, тяжело ступая, комиссар Брюлей.
— Куда отправились все эти типы? — прохрипел Брюлей, глядя вслед автомобилям, увозившим игроков подальше от отеля.
— Доброе утро, комиссар, — улыбнулся Дронго, — они уехали играть в гольф. Кажется, на дальней площадке. Если я понимаю что-то в этой игре, то постепенно они должны будут подходить все ближе к нам, чтобы завершить свое соперничество у лунок почти перед самым отелем.
Комиссар посмотрел в сторону дальней площадки.
— И мне нужно туда тащиться? — презрительно спросил он. — Или этот адвокат думает, что я буду бегать за ним с его клюшками, как это делают их помощники?
— Балкон вашего номера выходит на юг, — напомнил Дронго, — вы можете подняться наверх и следить за игрой оттуда.
— Надеюсь, они не перебьют друг друга, пока я выпью свой кофе, — пробормотал комиссар. — Утром я проверил, как все разместились. Два больших сьюита на втором этаже занимают Джеймс Фармер с супругой и его племянница с мужем. Также на втором этаже поселили и русских гостей — в двух номерах по соседству друг с другом. На третьем этаже в двух сьюитах живут хозяин отеля и этот адвокат. И еще поляки, номера которых находятся рядом с твоим. Забыл еще сказать, что около сьюита Кэтрин Фармер живет ее визажистка. Ее зовут Луиза, и она француженка. Мы уже успели мило побеседовать.
— Сколько ей лет?
— Лет пятьдесят. Я думаю, Кэтрин в столь опасном возрасте, что не захотела бы иметь рядом с собой молодую и красивую визажистку.
— Кэтрин сама даст сто очков вперед любой молодой красотке, — возразил Дронго.
— Ты думаешь? — с сомнением спросил Брюлей.
— Уверен. Она потрясающе выглядит.
— Тебе виднее, — пробормотал комиссар. — Иногда я думаю, что эту часть жизни я как-то упустил. Ты знаешь, меня никогда не интересовали молодые кокотки или стареющие актрисы. Я всегда был загружен работой по горло. А может, потому, что слишком много знал о человеческой породе и о женщинах, с которыми сталкивался во время своих расследований. Хотя ты тоже много знаешь об этих женщинах. И тем не менее женщины продолжают тебе нравиться. Или ты скажешь, что раньше было другое время?
— Время всегда другое, — ответил Дронго, — но я думаю, не поэтому. У вас была любимая работа и была цель. И еще была страна, которой вы служили по мере своих сил. А у меня всего этого нет. Вот в чем разница между нами, мой дорогой Брюлей. У меня масса свободного времени, и я принадлежу только самому себе, в отличие от вас. Вы всегда были на государственной службе.
— Ты жалуешься? — спросил комиссар.
— Не знаю. Иногда кажется, что да. Я не думал, что все кончится так глупо. Когда меня приглашали для сотрудничества в Интерпол или в комитет экспертов ООН, я отправлялся туда с гордостью, зная, что представляю в этих организациях свою страну. А теперь я предоставлен сам себе и не могу понять, хорошо это или плохо. Во всяком случае, я немного завидую вам.
Брюлей молчал. Он достал трубку, оглянулся по сторонам, словно уточняя, можно ли курить на свежем воздухе. И начал набивать трубку табаком.
— Человек делает свое дело независимо от обстоятельств, — задумчиво произнес он, — но может, ты и прав. На самом деле мне, конечно, было легче. Я был на службе у государства и действовал от его имени. За мной стояла вся административная машина Франции, все полицейские моей страны призваны были мне помогать. Мне не приходилось задумываться, нравлюсь я кому-либо или нет. Я лишь должен был хорошо выполнять свою работу. У частного эксперта другая задача. Ты обязан нравиться своим клиентам, немного угождать им и действовать всегда в одиночку, не рассчитывая на помощь полиции. Я не очень тебя обидел этими словами?
— Не очень, — ответил Дронго, — вы сказали правду. Именно поэтому у меня есть время замечать красивых женщин. И мне не всегда нравится то, чем я занимаюсь. Порой приходится иметь дело с мерзавцами, которым я не подал бы руки. Нужно терпеливо выслушивать их сентенции, ожидая, когда они соизволят объяснить причину своего визита… И жить одному, без своей страны, потерянной для меня, и без той работы, которую я сам себе выбирал…
Он не успел договорить. Его перебил неожиданно раздавшийся пронзительный женский крик. Комиссар поморщился, будто у него заложило уши. Крик продолжался. Дронго поднял голову. Прямо над ними на балкон второго этажа выбежала горничная, которая громко звала на помощь.
— Сокорру, — взывала она, поднимая руки к небу.
На португальском это был крик о помощи.
В холле забегали люди. Дронго вскочил со своего стула. Комиссар опрокинул набитую табаком трубку в пепельницу. И тоже быстро поднялся.
— Вот и все, — сказал он, — кажется, из меня тоже не получился частный детектив. По-моему, мы с тобой проморгали убийство. Или что-то в этом роде.
Они поспешили в холл, где им встретился бледный, с гримасой ужаса на лице Жозе Монтейру.
— Там… там убийство, — проговорил он, задыхаясь.
Несколько человек уже спешили к лифту.
— Пропустите, — громко приказал комиссар, и все почтительно расступились. Дронго с комиссаром вошли в кабину и поднялись на второй этаж.
В коридоре толпились испуганные горничные. У открытой двери в один из номеров-люкс стояла женщина с растрепанными волосами. Она была в халате отеля. Указывая внутрь сьюита, женщина сдавленно произнесла несколько слов по-французски. Комиссар кивнул и вошел в номер. Дронго поспешил за ним. Стоявшая на балконе горничная плакала. На кровати, уткнувшись лицом в покрывало, лежала женщина. Вокруг ее тела расплывалось большое красное пятно.
