— В общем, так оно и есть! — торжествующе согласился Ратов. — Не только согласовано, но и непосредственно вытекает из указаний президента.
— Вот это уже совершенно другое дело, — проворчал Олег Петрович.
В его глазах Ратов заметил искреннее удивление: «Быстро учится, не ожидал такой прыти».
* * *
— Я больше не могу! — кричал Ратов.
Еще мгновение, и он бросит телефонную трубку. Шарахнет ею об стену. Так, чтобы телефон рассыпался на мелкие кусочки.
Марина красноречиво молчала. Из трубки доносилось только ее дыхание. И, как показалось Игорю, запах — знакомый, дразнящий, сводящий с ума.
— Не кричи.
— Ты хочешь быть со мной? — уже тихо спросил Ратов.
— Да, очень хочу.
— Приезжай. Или я приеду к тебе. Соберем вещи, и переедешь ко мне.
— И все начнется по-старому?
— А что плохого?
— Ты никогда не поймешь. — Марина вздохнула.
— Но ты ведь не любишь мужа!
— Не обязательно любить, чтобы быть счастливой. Главное, что он любит меня.
— Ну, знаешь! Не сравнивай меня с твоим Максом, — возмутился Игорь.
— Давай останемся друзьями.
— Я не смогу. Говорить, шутить, видеться и знать, что тебя ласкает другой мужчина. А ты его. Я же все помню. Каждое движение. У нас было по-настоящему. Как можно после этого дружить? Я знаю одну пару, у которой были страстные отношения. После того как они расстались, не могут видеть друг друга.
— Переходят на другую сторону, когда встречаются на улице?
— Не знаю, что происходит на улице, но если случайно пересекаются на вечеринке, то делают вид, что не знают друг друга. Выглядит нелепо и очень грустно.
— Ты этого хочешь?
— Ты знаешь, чего я хочу, — сказал Игорь. — Я люблю тебя.
Марина тяжело вздохнула.
— Не молчи, — просил Игорь. — Только не молчи.
Но все было напрасно. «Абонент вне зоны досягаемости», — повторял кокетливый женский голос.
* * *
Она была очень похожа. Одно лицо. Те же движения, даже прическа. Взгляд не такой прямой и дерзкий, как у Марины. Скорее мягкий. Но это — единственное отличие. Да, пожалуй, еще возраст. Заметно моложе.
— Что будем делать? — спросила девушка с внешностью Марины.
Она сидела по другую сторону офисной стойки и смотрела на экран компьютера, где высветился банковский счет Ратова. Черный пиджак в светлую тонкую полоску подчеркивал официальность, но смотрелся кокетливо, как строгая форма на красивых стюардессах.
— Сделать вам распечатку?
— Простите?
— Вы хотите знать поступления на ваш текущий счет? — Девушка уже с беспокойством смотрела на симпатичного высокого мужчину, который, казалось, думал о чем-то своем, глядя на нее напряженным взглядом. Слишком напряженным.
— Да, сделайте распечатку, — опомнился Игорь.
«Удивительно. Если бы я не знал, что Марина — единственная дочь в семье, то подумал бы, что у нее есть сестра-близнец. Нет, эта все же отличается от Марины. Сразу чувствуется, что характер намного мягче. В жизни было меньше разочарований. Все еще впереди».
— Что будете делать с остатком средств? Хотите снять их? Я рекомендую сначала перевести на депозит, а потом снять. Иначе придется платить комиссию за снятие наличных, — улыбнулась девушка.
— Кажется, я видел вас в университете. Вы студентка? — наобум спросил Ратов и тут же пожалел: «Подумает, что пристаю. Ну и пусть думает».
— Я учусь в Плехановке, на вечернем.
— А как вас зовут? — спросил Ратов. Ему было уже все равно. Пусть думает, что он обычный «приставала».
— Марина, — ответила девушка.
* * *
Сирота опоздал на десять минут. Ратов уже прогуливался во дворе высотного здания Академии наук на Воробьевых горах, разглядывая скрюченные фигуры, привинченные к стенам. Походило скорее на театр авангарда и абсурда, чем на научное учреждение.
Поднявшись лифтом на верхний этаж здания, друзья заняли столик с потрясающим видом на набережные и центральную часть города. Семенов, сокрушенно просмотрев раздел меню с мясными блюдами, сделал заметное волевое усилие и заказал более безобидные, по его мнению, — суп из белых грибов и филе дорадо в кокосовом молоке, приготовленное в водорослях нори. Ратов выбрал тушеный телячий язык с лесными орехами, сморчками и картофельным пюре, а также филе окуня Изуми-дай с крабовыми палочками и драниками из цуккини.
— Как рыбка? — спросил Игорь, заметив, что Семенов подозрительно задергал носом.
— Вкусненько, но отдает водорослями.
— В этом вся прелесть, — радостно возразил Ратов.
— Кому прелесть, а кому не очень.
— Что тебе объяснять, мясоед! Заказал бы кабанятину.
— Хватило после охоты. Надолго. Так много пить нельзя.
Ратов хотел сказать, что не так уж много они выпили и все дело не в напитках, а в том, что Сирота превращается в подкаблучника. Но обсуждать очевидное и тем более обижать друга нелестными замечаниями не было желания. Не для того встретились.
— Ты согласился на новую работу? — спросил Семенов.
— От таких предложений не отказываются.
— А чем заниматься будешь? Я, кстати, твое назначение всячески приветствую. Мало ли как сложится. Надеюсь, не откажешь в помощи, если потребуется. По старой дружбе.
«Меня еще не назначили, а уже появляются лоббисты своих компаний. Даже Сирота отметился», — подумал Ратов. Он хотел рассказать, что не все так просто и замечательно, но, отправив в рот кусочек драника, лишил себя свободы слова.
— Я вижу, тебя что-то сдерживает, — заметил наблюдательный Семенов.
— Очень странная ситуация. Не могу понять, чего от меня конкретно ждут. Главный работодатель говорит, что мои предложения его интересуют. Но сам делает заявления, которые эти предложения как бы опровергают.
— Всему есть объяснение. И ты поймешь, в чем дело. И тебя вылечат. Но не сразу.
— А если не вылечат?
— Да ладно! Будешь ломаться, в следующий раз не пригласят. Кстати, что ты конкретно предлагаешь? Я в последнее время не очень внимательно слежу. Текучки много. Только успевай разгребать. — Семенов расправился с рыбой, тщательно вытер салфеткой рот и еще раз тоскливо просмотрел меню, которое официант коварно оставил на столе.
— Все просто. Почему государство хранило все сбережения за границей, получая низкий процент, а крупнейшие компании были вынуждены брать кредиты у тех же зарубежных банков? Дешевле, чем в России, но все равно по более высокому проценту. Кто-нибудь мне объяснит, в чем сермяжный смысл: отдавать заработанные деньги ростовщику и у него же брать взаймы?
— Ну, объяснений достаточно. Во-первых, если разместить деньги в России, их цинично украдут и резерва не будет. А во-вторых, некоторые считают, что это плата Западу за поражение России в «холодной войне». Откупаемся от них, чтобы не очень доставали. Второе объяснение, разумеется, бред, но насчет воровства — я бы не стал спорить. Действительно могут. — Сирота сочувственно посмотрел на Игоря.
— Чтобы не крали, существует государство. Для этого мы платим налоги. Предлагаю предельно упростить ситуацию. Зачем было загонять российские компании в долговую яму к зарубежным дядям? Или думали, что кризиса никогда не будет?
— В этом ты прав, — согласился Сирота. — Говорят, что резервов уже не хватает. Весь итог скопидомства за восемь золотых лет! Даже смешно. Купались в деньгах, а накопили на год и всем должны.
— И собственные банки превратили в карликов, — заметил Ратов.
— Ну, положим, не все. Мой банк стал крупнее. Правда, многих клиентов мы лишились. Кредиты давать некому. А как зарабатывать? Возьму я все же десерт. Разволновал ты меня.
Воспользовавшись паузой, методичный Ратов решил довести свою мысль до конца:
— Конкретно: я предлагаю создать Национальный совет по инвестициям во главе с президентом. Этот Совет будет контролировать финансовую политику крупных компаний, частных и государственных, распределять ресурсы, давать разрешения на привлечение внешних кредитов.
— Не всем понравится. Ты предлагаешь структуру, которая может подменить собой правительство!
— Какое правительство? Управление — прежде всего деньги. Если так посмотреть, то у нас реальные исполнительные функции на семьдесят процентов сосредоточены в Министерстве финансов. Структура, которую я предлагаю, вернет правительству контроль над финансовыми ресурсами.
— Все равно это меняет полномочия. Будет много обиженных.
— Наоборот, будет создано необходимое звено для совместной работы президента и премьера.
— А они тебя об этом просили?
— Вообще-то речь идет о создании управления экономических реформ в Кремле. Президент проявил интерес. Я с ним встречался.
— Тогда я совсем ничего не понимаю. Создание какого-то там Совета — это косметика. А реформы где? Что собираются реформировать?
