Достаточно только одного намека в «Уайтс» или «Будлз» в ходе выпивки в баре, или в других престижных заведениях на Сент-Джеймс-стрит, и «фирма» или оставит в покое его линию защиты, или одним кивком головы растопчет ее к чертовой матери.
У Дэвида Джардина и Спенсера Перси состоялся долгий, глубоко секретный разговор, в ходе которого Дэвид дал собственную оценку этому человеку. Он понял, что Перси глубоко презирает и ненавидит торговцев героином и кокаином, но в то же время твердо убежден, что марихуана в небольших дозах приносит только пользу. Они понравились друг другу, и Джардин, как истинный сотрудник секретной службы, решил, что Перси может в дальнейшем быть полезным «фирме».
Так что они негласно заключили незаконную сделку. Секретная служба решила дать Спенсеру шанс в суде, не подтверждая, но и не опровергая его причастность к «фирме», за что в будущем Перси должен отработать этот должок.
Ко всеобщему изумлению жюри присяжных оправдало Перси, и он, не менее удивленный, чем остальные, вышел из здания Центрального уголовного суда на Олд-Бейли свободным человеком.
Но все равно было ясно, что Спенсеру суждено на долгие годы попасть за решетку, один молодой офицер из Управления по борьбе с наркотиками решил всеми силами остановить его, преследуя симпатичного и самонадеянного торговца наркотиками по всему миру, используя при этом всю возможную новейшую аппаратуру слежения.
И вот спустя десять лет после выхода из здания суда на Олд-Бейли Перси сидит в тюрьме Норт-Дэйд, где его разыскала секретная служба в лице Дэвида Джардина.
— Но, мой дорогой Дэвид. Откуда ты знаешь, что мне можно доверять?..
Джардин усмехнулся.
— Именно этот вопрос и задали мне мои коллеги.
И они оба рассмеялись, к удивлению охранников, наблюдавших за ними через пуленепробиваемое стекло.
— Ради Бога, Спенсер. Мне бояться нечего, — как бы невзначай заметил Джардин. Без всякого намека в голосе на угрозу. И только в глазах появилось холодное, безжалостное выражение.
— Ты хочешь сказать, что хуже может быть только мне?.. — Спенсер попытался отыскать во взгляде Дэвида хотя бы намек на гуманность, но такового не оказалось. Он пожал плечами. — Ладно. Что я могу сделать?..
Джардин тихонько объяснил, что ему требуется, не скрывая своих намерений нанести удар по торговле кокаином вообще и колумбийскому картелю в частности. Не сводя глаз с Дэвида, Спенсер внимательно выслушал, пытаясь уловить в его речи какой-либо намек на ловушку, в результате которой власти могли бы подкинуть ему еще несколько лет заключения. Но Джардин был откровенен, не скрывал никаких деталей, а стало быть, искренне решил довериться Спенсеру. И Перси признал, что его идея просто гениальна.
— Значит, ты считаешь, они свяжутся со мной, чтобы проверить твоего агента?..
— Уверен.
— Ты знаешь, что меня переводят в тюрьму Батнер? Это в Северной Каролине.
— Да.
У властей тюрьмы Батнер был договор с университетом Дьюка, и Перси намеревался за время отсидки получить диплом юриста.
— Они и там меня смогут найти?
— А как ты думаешь?..
Перси хмыкнул и кивнул головой.
— Все сделаю. И знаешь почему?
Джардин выдержал насмешливый, но дружелюбный взгляд собеседника.
— Почему, Спенсер?
— Потому что совершенно очевидно, если уж человек является в тюрьму Норт-Дэйд с несколькими бутылками соуса «Ли энд Перринз» и пачками печенья «Оливер», значит, он очень нуждается в помощи.
Они рассмеялись.
— Только не выбрасывай обертки.
Дэвид улыбнулся и встал, собираясь уйти.
Перси тоже поднялся и пожал руку куратору направления, рукопожатие было крепким.
— Желаю удачи, Дэвид. Я вижу, тебя что-то беспокоит. Не воспринимай жизнь слишком серьезно, она всего лишь игра.
— И ты в это веришь? — спросил Джардин.
— Вынужден верить, — ответил человек, которому предстояло еще просидеть в тюрьме двадцать четыре года и два месяца. Он улыбнулся и повернулся к двери, через которую выходили заключенные.
Дэвид смотрел ему вслед. Его предчувствия основывались на комбинации опыта и интуиции, а своему опыту и интуиции он научился доверять. Кого бы из двоих агентов он ни выбрал, у того будет непробиваемая легенда. Потому что международный торговец наркотиками Спенсер Перси подтвердит их мифические деловые отношения, тянущиеся уже шесть лет. Все детали напечатаны на обертках печенья «Оливер», которое Дэвид передал Спенсеру.
Проходя унылым, кофейно-серого цвета коридором к боковому выходу и далее на улицу, он как раз и рассуждал над тем, кого из кандидатов выбрать. И, хотя его визит занял совсем немного времени, Дэвид был рад покинуть атмосферу исправительной тюрьмы, навевающую клаустрофобию.
С Малькольмом Стронгом все ясно. Проблем с парнем никаких, его хоть завтра можно включить в операцию «Коррида». Да хоть сегодня. Но когда он начинал вспоминать Гарри Форда, его сразу обуревало чувство вины за то, что произошло между ним и Элизабет во второй половине дня в воскресенье. «Ладно, возьми себя в руки, Дэвид, — подумал он. — Нехорошо обвинять девушку, но на самом деле оба виноваты. Пожалуй, надо постараться сделать вид, что ничего не произошло».
Пока тюремный охранник запирал боковые ворота, а Джардин смотрел на «бюик» с Джоном Консадайном за рулем (посещение британским шпионом тюрьмы было неофициальным и не регистрировалось в тюремных книгах), ему вспомнилось то самое последнее воскресенье. Он пообещал Гарри пригласить Элизабет выпить кофе и объяснить причину внезапного отъезда мужа, который в воскресенье утром вместе со Стронгом вылетел в Колумбию. Гарри обосновался на конспиративной квартире в Боготе, а Стронг — в Барранкилье. Они встретились в кафе «Хард рок» на Гайд-парк-корнер рядом с Пиккадилли, и Джардин с присущей ему искренностью сообщил Элизабет, что Гарри улетел для тренировки в Гонконг, ничего опасного, вернется, наверное, через несколько недель. Изредка он будет писать ей через «фирму», она тоже может писать ему, разумеется, через «фирму». Когда он рассказывал ей эту байку, о которой был предупрежден и Гарри, Элизабет неожиданно посмотрела ему прямо в глаза. Большую часть ее лица закрывал громадный гамбургер с салатом-латуком, огурцом и горчицей, но глаза ее Дэвид видел и безошибочно определил значение этого взгляда.
Этот долгий, недвусмысленный взгляд говорил: «Возьми меня».
Он совсем не был похож на взгляд Кейт Говард, когда однажды вечером он потерпел неудачу в своей квартире на Тайт-стрит. Разница между этим и тем взглядом была настолько… очевидна, что Дэвид даже задумался, как это его тогда угораздило так ошибиться относительно Кейт Говард. Нет. Элизабет с ее длинными и стройными ногами, блестящими волосами и глубоким утробным голосом ясно говорила глазами: «Ну давай, ублюдок. Я хочу тебя. Настолько ли ты развратный и аморальный тип, каким я тебя вижу?»
И, конечно же, Дэвид Арбатнот Джардин, кавалер ордена Святого Михаила и Святого Георгия III степени, был именно таким типом. Он нагнулся через стол, забрал из ее мокрых пальцев гамбургер, бросил на столик две банкноты по десять фунтов стерлингов, и вывел ее за руку из кафе «Хард рок», где музыкальный автомат надрывался голосом Мика Джаггера: «Ты можешь сделать это, если постараешься…»
Боль и страдания, которые Дэвид испытывал после того бесстыдного и безжалостного в своей страсти воскресенья, буквально убивали его. Он по всем статьям нарушил свои основные правила чести.
Боже мой, это просто невероятно…
А если они оба сделают вид, что ничего не произошло?.. Черт побери, мало ли что бывает. Может быть, они оба заслужили это мимолетное наслаждение.
Дэвид улыбнулся и направился к «бьюику».
— Успешно?.. — поинтересовался Консадайн, уверенный, что Дэвид говорил с Перси о возможной сделке, если Перси расскажет о каналах поставки марихуаны в Англию.
— Ты же знаешь этого негодяя, — ответил Джардин. — Конечно, он заговорит, но для начала хочет, чтобы его перевели в какую-то тюрьму в Северной Каролине. Желает учиться. Получить диплом юриста, представляешь себе?
— Батнер, — подсказал Консадайн. — Это тюрьма Батнер, у них договор с университетом Дьюка.
— Точно, — Дэвид кивнул, высокие, надежные ворота закрылись за ними, и «бьюик» направился в сторону шоссе. — Это то самое место.
А в это время в нескольких сотнях миль к северу Сэм Варгос вел «мустанг» без опознавательных полицейских знаков в интенсивном вечернем потоке транспорта, направляясь к многоквартирному дому на Бродвее недалеко от Линкольновского центра. Эдди Лукко сидел рядом с ним, рация в машине настроена на волну штаб-квартиры отдела по убийствам на Полис-плаза в Манхэттен-саут. Передавали, что в квартире проститутки обнаружен мертвый клиент в кандалах, используемых обычно для садомазохистских развлечений. Лукко слушал вполуха, как это обычно делают полицейские, и в этот момент сообщили, что у парня перерезано горло, а язык вытащен через разрез. Убит точно так же, как и подонок Бакьеро, работавший на картель в бюро путешествий в колумбийском квартале на территории 110-го полицейского участка.
