В зале суда раздался истошный крик миссис Мак-Дональд, матери доктора Джеффри Мак-Дональда. Ее вынесли из зала.
Судья спросил мистера Сегала, защитника: «Желаете ли вы, чтобы клерк опросил каждого члена жюри?»
Тот ответил утвердительно, и клерк стал спрашивать каждого члена жюри: «Именно таким был и таков есть ваш вердикт?» И каждый отвечал: «Да, таков мой вердикт». И только последний из членов жюри, профессор Д. В. Алкснис, поняв, что все зависит от его ответа, долго не мог ответить, и клерк повторил свой вопрос. «Таков мой вердикт», — ответил наконец профессор-юрист.
«Ньюс энд Обсервер» сообщал:
«Роэлт, Бекуит и другие зеленоберетчики, еще не разъехавшиеся по домам, шумно вскочили на ноги.
— Мы этого так не оставим! — заорал полковник Бекуит. — Это все проклятый «вьетнамский синдром»!.. Мы до Вашингтона, до Пентагона дойдем!..
Напрасно судья стучал молотком и призывал к порядку…
Джеффри Мак-Дональд встал и поднял правую руку. Шум смолк.
— Ваша честь! Я невиновен. Суд еще не все знает об этом деле, — произнес он хрипло, постарев сразу на десять лет.
— Этот приговор… — со стоном произнес защитник, — этот приговор — самый несправедливый после приговора капитану Дрейфусу!..
Но это был еще не приговор, а только вердикт. Судья приговорил Джеффри Мак-Дональда к трем последовательным срокам пожизненного заключения. Смерть за смерть.
К осужденному подошел полицейский маршал со стальными наручниками…
Бекуит и Роэлт крепко стиснули Мак-Дональду руки.
— Вы еще услышите о Джеффри Мак-Дональде! — горделиво обещал им осужденный убийца.
— Зеленый берет до конца! — продекламировали зеленоберетчики…»
Вот когда Мак-Дональду стало ясно, по мнению Джона Гранта, что все его покровители там, наверху, отступались от него. Ведь теперь, при президенте Картере, старое преступление можно было свалить на администрации Никсона и Джонсона. А он-то надеялся, что власти не посягнут на честь «зеленого берета»! Его подвели не только власти, но и его адвокаты, набивавшие себе цену. Что стоило, например, подкупить какого-нибудь члена жюри? Одного голоса хватило бы, чтобы сорвать роковое решение жюри. И это обошлось бы ему дешевле, чем его адвокаты! Да за деньги, которые они выманили у него, он мог бы купить половину жюри, судью, прокурора! Почти четверть миллиона ухнул он на защиту!..
В 1975 году министр юстиции Джон Н. Митчелл был признан виновным в сокрытии правды об уотергейтском скандале. С 1970 года он покрывал Мак-Дональда (о чем на его суде не упоминалось), потом — Никсона. За заговор с целью сокрытия участия Никсона в «Уотергейте» суд приговорил его к тюремному заключению от двух с половиной до восьми лет. После девятнадцати месяцев его выпустили под залог из тюрьмы. При всем желании он ничем не мог теперь помочь Мак-Дональду. Не было такого желания и у его преемников: у Гриффина Б. Белла и сменившего Белла в июне 1979 года Бенжамена Р. Чивилетти. Все это, разумеется, учел судья Дюпре. Не спешил выручить из беды бывшего офицера-зеленоберетчика и министр обороны Гарольд Браун.
…Мак-Дональд был, разумеется, немало удручен нежданным приговором, однако его могла утешить внезапно свалившаяся на него мрачная слава. О нем писали все газеты и журналы Америки! Говорили все радиостанции! Сообщали по всем телетайпам мира информационные агентства! Он мог любоваться своими фотографиями на первой странице «Нью-Йорк таймс» и в журнале «Пипл»! Его везли в тюремной бронемашине под сильной охраной, а за ним мчались целые кавалькады, мотоколонны всех трех национальных телекомпаний — Эй-би-си, Эн-би-си и Си-би-эс — и местных телестудий! Десятки писателей, сотни журналистов преследовали его по пятам с самыми заманчивыми предложениями! Издательства и Голливуд предлагали ему жирные контракты. Вот когда наконец заткнул он за пояс Чарли Мэнсона со всей его безмозглой бандой! Иронизируя над своими ошалевшими от погони за «доктором смерти» коллегами, один телекомментатор назвал весь ажиотаж вокруг осужденного убийцы-чудовища «всеамериканским цирком Мак-Дональда, затмившего по части своих смертельных номеров (тройного убийства) трехаренный цирк Барнума и Бэйли!»
«Даже наши первые астронавты, — сокрушался другой, — не пользовались таким вниманием всех средств массовой информации, а следовательно и публики, как этот убийца и арестант. Это ужасно, что Америка больше говорит о Джеффри Мак-Дональде, чем об астронавте Армстронге, который первый ступил на Луну! Кровавый след Мак-Дональда волнует больше, чем первый след человека на Луне!»
Мак-Дональд, десять лет мечтавший о такой славе (правда, без осуждения), донимавший в целях саморекламы и обогащения и средства массовой информации, и пишущую братию, и Голливуд, выпустил в тюрьме специальный пресс-релиз:
«На протяжении многих лет я молчал и неизменно отказывался от всяких интервью, не желая бередить и без того не заживавшие раны дешевого и грубого паблисити. Я считал, что всякая реклама оскорбляет память моей жены и моих двух детей, нет — трех детей. Ведь жертвой врагов нашего общества пал и мой нерожденный сын, которому сейчас было бы целых десять лет! Но трагическая для меня судебная ошибка, бесчеловечный произвол нашей юстиции, нашего правопорядка, грозящий подрывом всего нашего образа жизни, заставляет меня всеми доступными мне средствами, обеспеченными американской демократией, возвысить мой голос против грубейшего нарушения законности в нашей стране. Я намерен рассказать все, ничего не утаивая, об этом преступлении века — преступлении против моей ни в чем не повинной семьи, против меня — патриота своей родины, носившего славный зеленый берет в годы вьетнамской войны, когда были преданы все патриоты Америки. Я буду говорить, как я говорил на суде, правду, всю правду и ничего, кроме правды. Да поможет мне бог! Да услышат меня миллионы американцев!..»
Этот материал Мак-Дональд передал прессе из одиночки-тюрьмы в городе Батнер, штат Северная Каролина, куда его доставили в наручниках из Роли. Он вызвал огромный отклик и породил движение в защиту доктора Мак-Дональда. Первыми откликнулись друзья Мак-Дональда в Ассоциации офицеров полиции Лос-Анджелеса. Они выступили с широковещательным заявлением в прессе, призвали всех граждан выступить в защиту Мак-Дональда, почетного пожизненного члена их ассоциации, спасшего жизнь многим их коллегам, раненным при исполнении своего долга при охране закона и порядка. Они объявили сбор средств в фонд Джеффри Р. Мак-Дональда, заказали майки и значки с портретом Мак-Дональда, наклейки для автомобильных бамперов со словами: «Свободу жертве Форт-Брагга!» Специальный комитет, учрежденный ассоциацией, продавал недешевые билеты на шикарный ужин. Пятьсот долларов за билет! Ресторан Богарта в Марина Пасифика! Лотерея с фантастическими выигрышами! Главный приз: двухнедельные оплаченные каникулы «для тебя со спутницей» на Гаваях! Меню ужина: жаренные на гриле тихоокеанские лангусты и крабы! Шампанское! Вино «Слезы Христа»! После ужина — игры и танцы «диско»! «Благородный гуманный почин» полицейских Лос-Анджелеса подхватили другие ассоциации полицейских. «Цирк Мак-Дональда» гремел на всю Америку, на весь «свободный мир».
Новый идол американской публики тем временем следовал по этапу из федеральной исправительной тюрьмы в Батнере через всю Америку с таким эскортом, какой не сопровождал даже президента США. Пользуясь своими конституционными правами, Мак-Дональд раздавал налево и направо пресс-релизы. Они были желанным кормом для стервятников прессы. Не только президенты, но и выдающиеся мобстеры Аль Капонэ и Лакки Лючиано не пользовались таким паблисити. Уже в Батнере Мак-Дональду предоставили одиночную камеру для Ви-ай-пи — очень важных лиц. Неблагодарный идол жаловался на отсутствие привычных удобств, мягкой мебели, развлечений. В федеральном пенитенциарии Атланты он избежал, сидя в одиночке, общения с другими арестантами, чему был весьма рад, так как эта тюрьма установила своеобразный рекорд по числу групповых изнасилований, которым подвергался чуть не каждый человек. Жаловался он на раннюю побудку: в 4.30, ни свет ни заря, надели на него цепи и кандалы — на руки, ноги и вокруг пояса и повезли в «черной Марии» по шоссе на запад. Барахлил кондиционер. Не давали вволю наесться сэндвичами с колбасой и ветчиной, напиться кофе, и кофе оставляло желать лучшего. Экс-капитан-зеленоберетчик расшумелся: «Вы что, не знаете, кто я такой? Я — Джеффри Мак-Дональд!» Конвоиры пригрозили накачать его торазином, запеленать в смирительную рубашку. Мак-Дональд притих и помалкивал до самой Тексарканы. Там он проторчал, томясь в одиночке, целых десять дней. Потом возобновил свой трансконтинентальный вояж длиною в три тысячи миль. Тюрьма в Эль-Рено, штат Оклахома. Мюзикл «Оклахома» он любил слушать с Колетт на своей стереорадиоле… Эль-Пасо, Техас. Там ему объявили, что остаток пути он совершит по воздуху, специальным рейсом полицейского самолета. Наконец-то его тупоумные тюремщики поняли, что он, доктор Мак-Дональд, отнюдь не рядовой арестант! Извольте, доктор, лететь персональным самолетом. Но цепей, идиоты, не сняли. Так в них и прилетел почетный член Ассоциации офицеров полиции Лонг-Бича в лонг-бичский аэропорт. Конвой не подпустил к нему поджидавших его друзей-полицейских с цветами и плакатами с надписями:
