За неделю до этого Джерри Фрейтаг поразил конгресс и всю страну, потребовав закрытия своего собственного ведомства. (Фрейтаг стал директором ЦРУ в конце ноября, после того как Артур Ингрем ушел в отставку.) В специальном послании конгрессу президент Роудбуш просил утвердить закон о роспуске Центрального разведывательного управления.
Призывая распустить ЦРУ, Роудбуш предложил передать его военный отдел армейской разведке, дипломатический отдел — государственному департаменту, стратегический отдел — министерству обороны, а отдел тайной пропаганды — официальному информационному агентству правительства США. К посланию было приложено письмо Фрейтага, где он перечислял причины, по которым ЦРУ должно быть закрыто. Президент принял доводы Фрейтага за основу своего решения: «Колоссальное секретное агентство, наглухо отгороженное от народа и неконтролируемое народом, несовместимо с организациями, традициями, целями и чаяниями свободного общества».
Что касается Ларри Сторма, то он был назначен одним из помощников директора ФБР и фактически стал третьим по значению человеком в Бюро.
У меня была чисто личная причина радоваться этому дню, хотя президент и не включил ее в число достойных чествования событий. Джилл исполнилось в этот день двадцать пять лет, и мы с ней пригласили к себе Сторма, Полика и Мигеля. Мигель собирался прийти с Гретхен Грир, которая приехала из Нью-Йорка на уик-энд. Все приглашенные присутствовали третьего ноября, сразу после выборов, на нашей с Джилл свадьбе, и Мигель был моим шафером.
Мы все были связаны одной нитью — это началось с «дела Грира», переросло в операцию Альфа и завершилось Тристанским соглашением. Может быть, эта связь была не очень прочной, но в душе мы чувствовали себя столь же причастными к Альфе, как и ее зачинатели. Мы как бы принадлежали к особому обществу, не тайному и не запретному, но тем не менее к обществу избранных. Во-первых, мы безмерно гордились своим участием в этом предприятии, которое — теперь это было несомненно — должно изменить облик мира. А во-вторых, только мы знали об Альфе подробности, недоступные для непосвященных.
Полик многое рассказал в своем «Досье», вышедшем сразу после той пресс-конференции. Он был любителем острого словца и хлесткой фразы, но факты излагал достоверно. Самые любопытные материалы его отчета относились к странному исчезновению Стивена Грира и к сложной проблеме — как сообщить об этом миссис Грир.
По первоначальному плану Грир должен был сослаться на нервное истощение от перегрузки и отправиться в уединенный охотничий домик, который компания Барни Лумиса содержала в Грейт Смокиз в нескольких милях от Гэтлинбурга в штате Теннесси. Для жены, друзей и компаньонов по фирме было придумано объяснение: ему необходим абсолютный покой, чтобы он мог возглавить избирательную кампанию в последние решающие недели. Но, добравшись до охотничьего домика, он должен был на следующий же день тайно отправиться сначала электричкой, а потом заказным рейсом на самолете в Рио-де-Жанейро. Оттуда ему предстояло инкогнито отплыть на «Каза Алегре», что он в конечном счете и сделал. По этому плану миссис Грир, конечно, была бы избавлена от мук неизвестности. Она думала бы, что ее муж набирается сил на свежем горном воздухе и что недель через пять он вернется домой.
Узнай пресса о путешествии, предпринятом Гриром, сообщение об этом, разумеется, попало бы в печать, но предполагалось, что репортеры не станут беспокоить Стива в его охотничьем домике. А если и будут сделаны такие попытки, сторож домика, старый приятель Барни Лумиса, как-нибудь постарается избавиться от газетчиков и прочих любопытных. План казался безупречным.
По графику Стив должен был сообщить о своем отъезде жене и друзьям в ночь с пятницы на субботу, с 27 на 28 августа, приехать с вещами к себе в контору, а оттуда в воскресенье 29 августа отправиться на автомашине в Грейт Смокиз.
Однако вечером в среду Барни Лумис по телефону сообщил президенту дурную весть. В охотничьем домике вспыхнул пожар, сторож со своим единственным помощником пытался сбить пламя, но получил тяжелые ожоги и сейчас лежит в Гэтлинбургской больнице. Домик наполовину сгорел. Первоначальный план требовал немедленных изменений. В четверг озабоченный президент встретился с Гриром за завтраком в Белом доме. Оба понимали, что на разработку нового сложного плана не остается времени. Русские, китайцы и англичане уже были на пути к Тристану.
Стив предложил вариант побега с поля для гольфа. Он всегда играл там по четвергам. В сумерках на поле почти не оставалось игроков. Четвертая площадка находится совсем близко от Бердетт-роуд. Если на Бердетт его будет ждать машина… Поскольку лучшего никто из них придумать не мог, предложение было принято. Они быстро договорились с нужными людьми и заказали спецрейсы на самолетах.
Но тут возникла новая проблема: что сказать миссис Грир? Президент предложил включить Сью Грир в узкий круг лиц, осведомленных об операции Альфа. Поступить иначе, говорил он, было бы по отношению к Сью излишней жестокостью. Она может не выдержать. Стив ответил: нет! Если открыть тайну его жене, придется обо всем рассказать и Деборе Киссич, и это будет лишь справедливо, потому что миссис Киссич много старше и здоровье у нее гораздо слабее. Но расширять таким образом круг доверенных лиц, по мнению Стива, было рискованно. Тем более что ни одна из жен иностранных делегатов не знала об операции Альфа.
Стив сравнил мое положение пресс-секретаря с положением обеих женщин. Он напомнил президенту, что тот решил не посвящать меня в тайну Альфы из опасения, как бы я случайно не проговорился в беседах с репортерами. К тому же мне пришлось бы без конца изворачиваться, и я мог запутаться в собственной лжи. Точно так же и с обеими женщинами, утверждал Стив. Они могут выдать себя каким-нибудь намеком, недомолвкой, поведением, взглядом, которые тотчас будут подмечены репортерами. Кроме того, говорил Стив, президент забывает о Гретхен Грир. После исчезновения Стива она наверняка приедет к матери, а Гретхен — сильная, уверенная в себе девушка, ее спокойствие и самообладание будут для Сусанны надежной опорой. Президент тем не менее продолжал настаивать, чтобы Сью Грир сказали всю правду. В конце концов друзья согласились на компромисс, и Стив решил прибегнуть к анонимным звонкам, которые должны были успокоить его жену.
Об этих телефонных звонках Полик написал в своем «Досье», но он не сообщил, кто разговаривал с Сусанной Грир. Только мы, члены братства Альфа, знали, что это был Питер Дескович. Он должен был не только изменить свой голос, но и говорить с ней таким тоном чтобы успокоить Сью и рассеять ее страхи. Но у Питера при всей его основательности не хватало воображения. Он оказался слабым актером и сыграл свою роль из рук вон плохо. Оба раза он резко бросал трубку. И уж во всяком случае, его первый звонок не успокоил Сью, а скорее усилил ее тревогу.
Многие из тех, кто прочел рассказ Полика, изменили свое мнение о Стивене Грире и стали считать его бесчувственным, холодным человеком, которому безразличны переживания собственной жены. Но, по-моему, это несправедливо. Конечно, Стив хотел бы избавить Сью от всех треволнений, но он считал дело Альфы слишком важным и не мог подвергать его ни малейшему риску из личных соображений. Кроме того, в то утро 26 августа и он и президент буквально были приперты к стенке: у них не оставалось ни пространства для маневра, ни времени для иных решений. Разумеется, все это: и тревога за жену, и внезапное изменение планов — отразилось на Стиве, поэтому он был так беспокоен и нетерпелив, когда мы с Мигелем встретились с ним за ленчем в тот памятный четверг.
Однако этот случай дает ключ к-пониманию характеров Пола Роудбуша и Стивена Грира. Президент готов был рискнуть и довериться Сью Грир. Ее муж этого не захотел. Позднее во время одного интервью Сью сказала, что вера мужа в ее самообладание и духовную стойкость наполняет ее гордостью и что она никогда не простила бы ему, если бы он поставил ее в привилегированное положение по отношению к миссис Киссич.
Помимо этих чисто человеческих черточек, раскрытых Поликом, мы, сопричастные делу Альфы, знали многие подробности, неизвестные широкой публике. Например, лишь очень немногие знали, что одной из причин, по которой Роудбуш принял отставку Артура Ингрема без традиционного письма с сожалениями «Дорогой Артур, Ваш уход…» — и так далее, — было использование Ингремом Баттер Найгаард для тайного наблюдения за кабинетом президента.
Были и другие не получившие огласки, но тем не менее многозначительные эпизоды… Недоброй памяти операция «Мухоловка»… Телефонный разговор Роудбуша с китайским премьер-министром в октябре, который ускорил развязку Альфы и помог разрядить обстановку в Пекине… Тот факт, что испытательный взрыв водородной бомбы в Китае, который так огорчил президента, был произведен, несмотря на возражения Ванга… Тайный союз сенатора Моффата с Ингремом… Появление в последнюю минуту на острове Тристан-да-Кунья Билла Хьюза, известного в высших сферах ЦРУ под кличкой «Джон»… История о том, как Дон Шихан — тот самый «Джо», который встретил Билла Хьюза, фигурировавший под псевдонимом «Ангел» в радиограммах с Тристана, — договорился с Хьюзом, не раскрыв своего инкогнито… Или хотя бы истинная причина, по которой Мори Риммель перестал быть членом клуба, в котором мы сидели за завтраком в этот субботний июньский день.
