Наконец машина остановилась; теперь она лежала на крыше, задрав к небу беспомощно вращающиеся колеса, и на Дмитрия обрушилось тяжелое тело Исламкулова. Тело его обмякло, блестящие чернью глаза были широко открыты.
Дмитрий выкарабкался из опрокинутой машины через разбитое ветровое стекло. Все вокруг было покрыто осколками стекла, камнями, какими-то искореженными железками. Левое бедро саднило, и Дмитрий прислонился спиной к уцелевшему забору. Штанина оказалось разорванной, ботинок куда-то исчез. Челюсть сильно болела, и, когда Дмитрий провел по лицу рукой, на пальцах его осталась кровь. Ноздри заполнял странно знакомый запах, но сейчас Дмитрий никак не мог его идентифицировать. “Ситроен” лежал колесами вверх и выглядел словно перевернутый жук. Все еще не понимая, что же случилось, Дмитрий обернулся назад и остолбенел.
Здание Торгпредства исчезло. Вместо него Дмитрий увидел груду раздробленной штукатурки, кирпичей, разломанных бревен и мебели. Несколько сгорбленных человеческих фигур осторожно пробирались по обломкам, напоминая своими выпученными глазами и повадкой крабов. От всего здания уцелела только одна стена, крест-накрест исчерченная пыльными тенями – следами перекрытий, стен и лестничных пролетов. В левом верхнем углу, придавая руинам непотребный вид, на крошечном уступе стены белели чудом уцелевшие унитаз и биде.
Дмитрий приблизился к зданию на несколько шагов. Дождь хлестал его по лицу. Издалека донесся вой сирен, и вокруг неожиданно появилась уйма пожарных в касках, полицейских в мокрых блестящих плащах и белых машин “скорой помощи”. Мимо Дмитрия, направляясь к развалинам, пробежали врачи с носилками. Пронзительно кричала женщина. Кто-то набросил ему на плечи одеяло.
– Monsieur, vouz etes blesse! Вы ранены! – раздался совсем рядом озабоченный голос, но Дмитрий покачал головой, продолжая идти к развалинам.
Его разум начал потихоньку проясняться, и он попытался представить себе, что произошло. Мощный взрыв разнес здание на части, а воздушная волна настигла и перевернула его машину, убив Исламкулова. Дмитрий уцелел только потому, что в момент взрыва оказался в машине. Не позвони ему Дорио, он остался бы в своем кабинете и был бы сейчас похоронен под обломками здания. Как и многие из его людей...
Дмитрий увидел офицера французской полиции, склонившегося над кипой поврежденных бумаг, и вздрогнул.
“Архивы!” – подумал он, подзывая к себе одного из охранников. Этот светловолосый парень даже не был ранен, однако бродил по заваленному щебнем двору с выпученными безумными глазами и отвалившейся челюстью.
– Ты в порядке? – Дмитрию дважды пришлось повторить свой вопрос, прежде чем охранник услышал и понял его.
– Да, в порядке... Я ищу Гришу.
– Забудь о нем, – прошипел Дмитрий. – Французишки о нем позаботятся. Ты должен собрать всех уцелевших наших и собрать разлетевшиеся бумаги. Ясно?
Охранник и не думал подчиняться; на лице его было написано все то же тупое безразличие.
– Бумаги, документы, идиот! – заорал Дмитрий. – Французы не должны наложить на них лапу.
– Но Гриша...
– Я – подполковник Морозов. Я приказываю собрать все документы, которые валяются вокруг, недоумок. Живо!
– Слушаюсь, товарищ подполковник, – пробормотал охранник, слегка приходя в себя. Развернувшись, он нетвердой рысью побежал к развалинам.
У Дмитрия закружилась голова, и он опустился на обломок стены. В груди пульсировала острая боль; всякий раз, когда он делал вдох, будто острый нож вонзался в его легкие. “Должно быть, ударило о приборную доску, когда машина перевернулась”, – подумал Дмитрий и поморщился.
Мимо него пробегали санитары, таща носилки с неподвижными телами на них. Только один раз он услышал стон и увидел, как шевельнулась белая простыня – человек был еще жив.
Все, кто был внутри здания в момент взрыва, скорее всего погибли. Слава богу, что некоторые из его людей были на задании, “в поле”, разыскивая диссидентов и тех, с кем они должны были встречаться.
Двое пожарных отвели Дмитрия в кафе на противоположной стороне улицы, временами им буквально приходилось нести его. Там Дмитрия положили на сдвинутые стулья. Одежда его промокла насквозь, и он весь дрожал от холода, однако боль в груди улеглась, превратившись в тупую ломоту. С трудом он сел, и хозяин немедленно подал ему чашку куриного бульона и бокал бренди. От спиртного по всему телу распространилось блаженное тепло. Сражаясь с сонливостью, Дмитрий тупо уставился на репродукцию с картины Тулуз-Лотрека “Мулен Руж”, висевшую на стене. Тулуз-Лотрек нравился Татьяне. Однажды она даже сказала Дмитрию, что он похож на портрет поэта Аристида Бруана, принадлежащий кисти этого мастера.
Не прошло и нескольких минут, как в кафе пришел полицейский, которого интересовал адрес Дмитрия. Тот сообщил, что остановился в огромном “Конкорд-Лафайеттсе” в Порт Майо. Это было правдой. В больших отелях иностранцы не бросались в глаза и не привлекали к себе внимания. Оперативные работники никогда не останавливались в маленьких гостиницах, где их было легко запомнить.
Вскоре на полицейской машине Дмитрия доставили в гостиницу, где в его номере врач промыл ему раны и дал успокоительное.
Дмитрий проснулся поздно вечером от настойчивого стука в дверь. Он с трудом поднялся, все еще чувствуя легкое головокружение, однако боль прошла. Хромая, он приблизился к двери и открыл. Это был полицейский следователь, который пришел записать его показания. Игнорируя его вопросы, Дмитрий спросил о причине взрыва.
– Что это было? Бомба?
Француз удивленно посмотрел на него.
– Конечно, нет, что вы! – ответил он. – Произошла утечка газа. Труба проржавела, и в подвале скопился газ. Достаточно было электрической искры или спички... – Он пожал плечами, развел руки и наморщил лоб. – Произошел сильнейший взрыв. Это был просто несчастный случай, мосье.
Дмитрий припомнил странный резкий запах, который он почувствовал в воздухе сразу после взрыва. Конечно, это был газ, как он не догадался!
– Есть ли у вас что-то, что вы могли бы добавить? – спросил полицейский.
Дмитрий уставился на него.
– О, нет, – вымолвил он наконец. – Я уверен, что это действительно был несчастный случай, как вы и сказали. Просто утечка газа.
Не в силах сдерживаться, Дмитрий неожиданно и горько рассмеялся, и полицейский удивленно покосился на него. “Конечно, они ничего не найдут, – подумал Дмитрий. – Никакого взрывного устройства, никакой взрывчатки, никакого динамита. Просто утечка газа. Трагическое происшествие, обычный несчастный случай. Так они напишут в своих рапортах, прежде чем закрыть дело”.
Но он знал, что это не так. Только не в день годовщины смерти Татьяны! Только не в тот день, когда Дмитрия хитростью заманили в Париж, в его собственный кабинет, откуда он должен был руководить операцией. Теперь он был уверен, что между диссидентами и агентами ЦРУ не должно было состояться никакой встречи, что вся эта история была состряпана и доведена до сведения Октября для того, чтобы он послал Дмитрия в Париж, навстречу гибели.
Убийцы тщательно продумали и спланировали все, кроме одной мелкой детали – звонка Дорио, спасшего Дмитрию жизнь. Не могло быть никаких сомнений в том, что французы так и не установят личность человека, который пробил газовую трубу и опечатал подвал. Наверняка это был человек в желтой форме “Газ де Франс” или электрической компании. Кто бы это ни был, его никогда не найдут.
Однако Дмитрий догадывался, чьих это рук дело. Здесь постарался человек, который в октябре 1975 года добровольно вступил в ЦРУ, который закончил подготовку зимой этого года и который в настоящее время – как сообщалось в рапортах, хранящихся в московском кабинете Дмитрия, – работал в советском отделе Управления секретных операций ЦРУ. Этот человек лучше других знал, насколько сильно русские опасаются подрывной деятельности внутри собственной страны, и был уверен, что сведения о встрече диссидентов с сотрудниками ЦРУ в Париже заставят Дмитрия и его людей забегать как ошпаренных. Это был тот самый человек, который поклялся его уничтожить. Он нанес свой первый удар, за ним не замедлят последовать и другие, как только станет известно, что Дмитрий чудом уцелел.
“Алекс, вонючий подонок, – размышлял Дмитрий. – Я знаю, что это ты стоишь за всем этим. Я принимаю твой вызов. Теперь моя очередь. Настанет такой момент, когда ты пожалеешь, что Тоня Гордон родила тебя на свет, если только я не убью тебя прежде...”
* * *
Сидя в самолете, совершавшем рейс в Вашингтон, Алекс пребывал в приподнятом настроении. Его план сработал превосходно. Униформа компании “Электриситэ де Франс” послужила прекрасным прикрытием для группы из трех агентов, которые проникли в здание Торгпредства по его приказу. Люди, особенно советские, уважают людей в форме, с официальными бумагами в кармане. Пожалуй, и в будущем можно будет пользоваться подобным прикрытием. И всегда надо действовать так же стремительно, как в этот раз. Вся операция, когда его агенты пробили ржавую газовую трубу, установили пластиковый таймер, от которого после взрыва не должно было остаться ни одной детали, и опечатали подвал, заняла меньше пятнадцати минут. Все было просто, может быть, даже слишком просто.
