Фридрих Незнанский - Мечта скинхеда

Какую из двух дат в России ныне отмечают с большим размахом: День Победы или 20 апреля — день рождения Адольфа Гитлера? Вы не задумывались? Как у нас обстоят дела с межнациональными отношениями? Скажете, не хуже, чем с пенсиями, горячей водой, инфляцией, мздоимством и т. д., и т. п., и пр.? И к чему вообще этот разговор?

И сказав так, вы ошибетесь. Ибо повод для разговора есть. И список неприятных вопросов можно продлить — едва ли не до бесконечности. Почему по нашим улицам все чаще маршируют бритоголовые дети, почему заправила Национал-Патриотического Движения Николай Хромов превратился в телезвезду федерального масштаба? По мановению какой волшебной палочки? Мало ли всяких движений? Мало ли в России клоунов? И кто выводит их на авансцену: слепой случай или Главный Режиссер?

Не хочу навязывать своего мнения, но пояснить две вещи считаю своим долгом.

Во-первых, где угодно — а у нас в стране в особенности — человек, бросивший власти перчатку, не может позволить себе отвязной наглости. Если это, конечно, настоящий вызов, а не маскарад в расчете на наивно-доверчивого обывателя.

Во-вторых, всякий Главный Режиссер — а наш нынешний в особенности — прекрасно понимает: ВЛАСТЬ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ существует до тех пор, пока существует НАЦИОНАЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ.

Фашизм наступает.

Если фашизм наступает, значит, это кому-нибудь нужно?..

Е. Г. Герасимова, депутат Государственной думы.

Из статьи в «Молодежной правде»

11 ноября, офис ЧОП «Глория»

Ей было примерно тридцать пять. Самая заурядная внешность: средний рост, чуть выше среднего — вес, тусклые волосы, простая до примитива стрижка, обыкновенное лицо, на котором взгляду просто не за что зацепиться. Доходы тоже, очевидно, весьма средние, а то и ниже среднего — костюм и плащ китайско-турецкого производства, обувь отечественная, сумочка кожаная, но сильно потертая на уголках.

Она, видимо, и сама догадывалась, какое впечатление производит на окружающих, а потому держалась скованно. Вот имя у нее было звучное и красивое — Анастасия. Анастасия Пухова. Но даже его она выговорила тихо и неуверенно, проглотив окончания. Не раздеваясь, уселась на краешек стула, достала из сумочки конверт, из него — фотографию, но так и мяла ее в руках, как будто не желая с ней расставаться.

Ее спутник Олег Шульгин — такой же заурядный тип, немного постарше, рыжеватый, в мешковатом пуховике — держался увереннее. Во всяком случае, пуховик снял и от предложенного кофе не отказался. Он взял у Пуховой фотографию и передал Денису Грязнову:

— У Анастасии исчез сын. Руслан Пухов. Ему восемь лет. Она хочет, чтобы вы его нашли.

Она на мгновение нахмурилась.

Но чем было вызвано ее недовольство? Тем ли, что Шульгин выступил от ее имени, или, может быть, тем, что он в ее присутствии говорил о ней в третьем лице?

О степени их родства, если таковое вообще имело место, Денис мог только догадываться.

— Но розыском детей… — начал было он.

— Вот именно! — подхватил Шульгин. — Занимается милиция и специальные благотворительные организации. Я ей это уже говорил, но она считает, что это неэффективно и ненадежно. Хотя я, например…

— Я бы, — прервала спутника Пухова, — хотела узнать, сколько вы берете за услуги… Какие у вас расценки?

Денис подал ей прайс-лист, и она с минуту изучала перечень предоставляемых «Глорией» услуг и их примерную стоимость. Шульгин навис над ней сверху и, внимательно просмотрев колонку цифр, сокрушенно покачал головой:

— Надеюсь, если мы сейчас просто встанем и уйдем, вы не выставите нам счет?

Денис воздержался от комментариев. Тем более что на Пухову прайс произвел совершенно иное впечатление.

— Вот у вас тут есть пункт «розыск пропавших», — сказала она. — Значит, вы этим все-таки занимаетесь?

— Занимаемся.

— Вот и найдите моего сына. Ваши цены меня устраивают.

— Анастасия! — возмутился Шульгин.

— Вы беретесь за это? — Пухова обращалась только к Денису, на возглас Шульгина не обратив ни малейшего внимания.

Денис кивнул, гадая про себя, кем же посетители все-таки друг другу приходятся? Не родственники точно — иначе Шульгин не назвал бы мальчика «ее сыном», сказал бы «мой», например, племянник или пасынок, и не близкие друзья — напряженность какая-то между ними. Может быть, он ее адвокат? Тогда почему сразу прямо не сказал?

— Я уже потеряла одного сына, — продолжила Пухова. — И не хочу потерять второго.

Денис сообразил, о чем она говорит. Фамилия Пухов ему сразу показалась знакомой, теперь он вспомнил, где ее слышал. Примерно месяц назад банда скинхедов устроила погром на рынке в Мневниках, во время столкновения с азербайджанскими Торговцами погиб один из бритоголовых — Влад Пухов. Ему было лет тринадцать. Об этом писали в газетах, было несколько сюжетов в новостях. Хотя, возможно, это совпадение, мало ли в Москве Пуховых — сотни, если не тысячи.

— Моего старшего сына убили азербайджанцы. Я надеюсь, они ответят за его смерть, — рассеивая сомнения Дениса, сказала Анастасия.

— С вашего позволения я включу диктофон, — попросил Денис. Пухова не возражала. Шульгин скорчил недовольную мину, но промолчал. — Итак, когда и при каких обстоятельствах исчез Руслан?

— Я уверена, что Руслан ушел из дома по своей воле… в общем, сознательно. Ушел не потому, что его потянуло в бега. Он вбил себе в голову, что должен отомстить за брата.

— Отомстить? — не поверил Денис. Представить себе, как восьмилетний пацан мстит азербайджанцам, действительно было трудно.

— Именно отомстить, — с нажимом повторила Анастасия. — В милиции на меня посмотрели как на сумасшедшую и не поверили, но вам я плачу деньги и попрошу соответствующего отношения!

— Разумеется. Продолжайте.

— Я догадывалась… понимала, что ему плохо. Со дня похорон Владика он был сам не свой. Замкнулся, почти со мной не разговаривал, стал прогуливать школу. Я не хотела на него давить, пробовать насильно успокоить. Наверное, нужно было все-таки отправить его к моим родителям. Но они живут очень далеко, в Иркутской области, может, стало бы еще хуже, тут у него друзья, а сорвать его посреди учебного года из школы, отправить за тридевять земель… К тому же с бабушкой и дедом он едва знаком, был у них всего один раз. В общем, что теперь об этом. Я не могла поверить, что он решится на такой шаг, даже не поговорив со мной, не намекнув…

— А отец? — поинтересовался Денис.

— Мы с мужем развелись, когда Руслану было четыре года. Развелись с большим скандалом, и до того все время были скандалы: он не хотел второго ребенка. Отношения у них так и не сложились. Со всеми своими, проблемами Руслан бежал к Владику. Владик был для и него и братом, и отцом, и старшим товарищем.

— И тем не менее…

— Нет, даже в такой момент Руслан не пошел бы к отцу. К тому же он сейчас в Ираке строит какой-то элеватор, его почти год нет в Москве.

— То есть родственники, получается, ничего не знали, так?

Сна согласно кивнула и добавила, сжав кулаки:

— А вообще он подлец и мерзавец! Если бы он не уклонялся от алиментов, может, мне не пришлось бы работать с утра до ночи, может, оставалось бы больше времени, чтобы просто поговорить с детьми. Представляет бумажки, филькины грамоты, что получает сто долларов грязными! Какие там алименты. Но я-то знаю! Я работаю обыкновенным провизором в аптеке и то получаю больше! И я точно знаю, что зарплаты там не меньше тысячи. Копит на «кадиллак». Всегда только и думал что о железках. Хоть бы разбился на своем «кадиллаке», свинья!..

— Хорошо, — прервал Денис гневную тираду, — а друзья Руслана? Он говорил кому-то, что собирается сбежать?

— Нет, о побеге не говорил. Говорил, что отомстит за брата. В нашем подъезде живут два мальчика, оба учатся с Русланом в одном классе. Я каждый день захожу к ним: может, он хоть им позвонит или забежит. Их родители уже на меня косятся нехорошо, но что еще я могу сделать?! Где мой сын? Что он ест, где он спит? У него ни денег, ни ума — он домашний мальчик, он не сможет, как беспризорники, воровать хлеб или просить милостыню! — Она замолчала и сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. — Первые два дня я не ходила на работу, простояла у окна, была уверена, что он вернется. Проголодается, замерзнет, прибежит домой, думая, что я на работе, и тут уж я его никуда не отпущу. Но он не вернулся. И сейчас, верите, прибегаю с работы — первым делом к холодильнику. Там специально для него бананы и пицца. Но все так и лежит нетронутым. Я соседок-пенсионерок попросила, чтобы в оба глядели, но и во дворе Руслан тоже с тех пор не появлялся. Каждый день обзваниваю больницы и морги — ничего, в школу несколько раз ходила — ни учительница, ни одноклассники ничего не знают, с участковым разговаривала, обошла вокзалы и рынки, добралась до беспризорников. Эти за деньги, по-моему, сказали бы, если бы что-то знали, но и они не знают. А в фонде по розыску пропавших, конечно, обещали помочь, но пока единственное, что удалось сделать, — это показать фотографию Руслана по телевизору и расклеить в метро и на троллейбусных остановках. Если кто-то позвонит — будет просто замечательно, но пока никто не звонит.