Василий Пропалов - Судьба лейтенанта Погодина

Имя Василия Пропалова известно читателям по книгам о работниках милиции «Ход конем» и «Служба такая».

В документальной повести «Судьба лейтенанта Погодина» вновь рассказывается о тех, кто и сегодня ведет наступательную войну, на фронтах которой нет перемирий.

Автор показывает, сколько умения, настойчивости и душевных сил вкладывают сотрудники уголовного розыска в нелегкую, но благородную и ответственную работу.

В милиции шло сокращение. Обычный ритм жизни областного управления внутренних дел нарушился. Непривычная тишина висела в пустых коридорах. Только из-за двери секретаря отдела кадров доносился треск пишущей машинки.

В кабинетах разговаривали вполголоса, гадали: кого могут уволить, кого переведут на новое место и на какое именно, кого отправят на пенсию. Этими вопросами занималась специальная комиссия.

Оперуполномоченного оперативного отдела лейтенанта Погодина она направила в уголовный розыск. Ему выделили стол и сейф в кабинете, где занимался старший оперуполномоченный майор Нуждин.

Нуждин появился перед обедом, бодрый, веселый.

— Привет, Николай Иванович!

— Виталий Алексеевич! Здравствуйте! — лейтенант крепко стиснул руку майора.

— Как живется-можется? Бумагами обложился. Читай, читай. Полезно. Приказы, инструкции нужно знать. И не лишне было бы заглянуть в журналы обмена передовым опытом.

— Кое-что я уже прочел. Интересного и полезного много. Как ваша командировка? Кражу раскрыли?

— Съездил хорошо. И с кражей разобрались. — Нуждин расчесал редкие волосы. — Шеф дома?

— Огородников? У себя.

— Ну и ладно. Надо доложиться.

Майор ушел. Возвратился он через полчаса. Погодин оторвался от бумаг, спросил:

— Рассказали бы, Виталий Алексеевич, как раскрывали кражу?

— Сложностей не было. Интересного мало. Деревенька небольшая, магазин — тоже. Преступники замки сорвали, ценности взяли и теку на попутной машине. Разыскали мы машину, узнали от шофера, где он высадил попутчиков, ну, и одного задержали. С ним разбирается районная милиция. Другой, по фамилии Давыдов, живет в нашем районе. Сейчас поедем к нему. Обыск делать. Собирайся.

— Да?

— С Огородниковым согласовано. — Нуждин открыл сейф, достал папку. — Вот список выкраденного. Познакомься. Надо знать, что искать.

Обрадованный, Погодин заторопился. Но список изучал сосредоточенно. Майору казалось, что он заучивал каждую строчку навсегда.

— Я готов.

— Поехали. — Майор взял со стола папку, шагнул к двери.

Как только Нуждин захлопнул дверцу, зеленый «газик» сорвался с места. Погодин молча сидел сзади. Захватив спинку сидения под мышку, Нуждин обернулся:

— Обыск, Никола, будешь делать ты. Я понаблюдаю, как поведут себя хозяева.

— Понятно.

— Только не торопись. Нельзя торопиться. Будь позорче. Очень важно что-нибудь найти. Пусть малоценное. Потом и ценное выплывет.

— Понимаю.

— Важно зацепиться, Никола. Тогда Давыдов заговорит, сразу заговорит. Надо же! — Нуждин задумчиво покачал крупной головой. — Три раза побывал в колонии.

— Немолодой?

— Сорок.

— Видно, из тех, кто не думает о завтрашнем дне.

— Да. Теперь ли воровать? Хата у него своя. Работай и живи! Не голод же его гонит на кражи! Соблазн!

— Да-а.

«Газик» свернул с асфальта и его заподбрасывало на ухабистой окраинной улице. Водитель затормозил у осевшего пятистенка, над ветхой крышей которого раскинул костлявые руки высохший тополь. Только сейчас, выйдя из машины, Погодин заметил, что день стоит мутный, бессолнечный. И тополь, и дряблый пятистенок, и подгнившие столбы у ворот, и бесхвостый воробей, лениво слетевший с разбитого ставня, — все серо, бесцветно.

Нуждин огляделся по сторонам и направился к воротам, сказав водителю:

— Понятых!

Погодин шагал за майором. Небольшой двор, заросший бурьяном, был мрачен. К сеням вела узкая тропинка.

Перешагнув порог дома, Погодин увидел щуплого мужчину с нерасчесанной головой, в полосатой рубахе с расстегнутым воротом. Он сидел за исскобленным столом. Босые ноги торчали из-под стола. Перед ним стояла недопитая бутылка дешевого вина, хлеб, пучок зеленого лука и соль.

— Здравствуйте! — громко произнес Нуждин.

— Здрасьте, — ответил мужчина, прожевывая хлеб с луком. На морщинистом лице его не дрогнул ни один мускул. Только большие черные глаза шарили по вышедшему из-за тучной фигуры Нуждина Погодину. Давыдов ни разу не видел этого плотного молодого человека и потому напряженно разглядывал серьезное квадратное лицо, быстрые глаза, короткий нос и пышные, слегка вьющиеся черные волосы.

— Как поживаем, Иван Иванович? — поинтересовался Нуждин, присаживаясь без приглашения на лавку.

— Ничо, Виталий Алексеевич, — надломленным голосом пропел Давыдов. — Только здоровья нету. Стала настигать хворость.

— А пьете! — упрекнул майор. — Вредно ведь!

— Дак винцо ведь. Для аппетиту. Оно, винцо-то, ничо, не шибко вредно. И ум не вышибает. — Давыдов медленно провел узкой ладонью по опухшему лицу, задержал черные глаза на коричневом пиджаке Погодина, спросил у Нуждина:

— Это кто будет? Из ваших?

— Из наших, — ответил майор. — Ну, а трудимся где или нет?

— Всяко быват. Когда роблю, когда нет.

— Отчего же так?

— Дак здоровье-то переломлено. — Давыдов поморщился, потер ладонью бок, покосился на бутылку.

— На здоровье ссылаетесь, а не рабатывали вроде толком. Эх, Иван Иванович!

— Пошто не рабатывал? А в колонии-то?

— И там вы больше около кухни жили. Знаю ведь.

Давыдов пожал плечами. Нуждин не спеша расстегнул потертый пиджак. Погодин продолжал стоять, слегка навалившись широкой спиной на косяк двери. «Где тут искать? — думал он. — Кругом голым-голо, все на виду. Разве только в подполье? И нет ли там тайников? А сам Давыдов скорее похож на барыгу базарного, чем на вора. Или такой хитрый? Уж больно спокоен, ведет себя так, будто к нему пришли не работники угрозыска, а знакомые чай пить».

В дом вошли понятые. Давыдов покосился на них, спросил:

— Обыск?

— Да, обыск, — подтвердил майор Нуждин, раскрывая черную папку.

— Не ройся в бумагах-то, не надо, майор, — раздраженно заговорил Давыдов. — Санкция на обыск мне не нужна. Ты же знаешь меня, майор. И я тебя знаю. Жаловаться не пойду. Только понапрасну кто-то на меня поклеп произвел.

— Закон есть закон, Иван Иванович, мы обязаны предъявить постановление на обыск, основания имеем.

— Ищите, я не супорствую.

— Может, добровольно все выдашь?

— Ничо у меня нету, майор. Давно не занимаюсь.

— Посмотрим! — Нуждин повернулся к Погодину. — Николай Иванович, разъясните права и обязанности понятым и приступайте...

Обыск длился около часа. Погодин рылся в тряпье на полатях, спускался по короткой лестнице в подполье, забирался на чердак дома, осмотрел каждый угол. Испачкавшись в пыли, обмотанный тенетами, он прошел в старый дощатый сарай, перекидывал беспорядочно наваленные березовые дрова. Напрасно. Вытирая носовым платком потное лицо, лейтенант думал: «Неужели мартышкин труд? Неужели ничего не принес домой? Похоже, он не такой уж простофиля, как показалось сперва. Но тогда — где вещи? У кого? Почему?»

Нуждин, стоявший рядом, видел хмурое лицо Погодина, заметил, как на тяжелых скулах нервно запрыгали мускулы, сомкнулись густые брови. Майор легко тронул локоть Погодина, сказал спокойно:

— Не горюй. Давай чуток покурим.

— Давайте подымим.

Закурили. К ним подошел Давыдов, улыбнулся.

— Ну, чо я говорил?

— О чем вы, Иван Иванович?

— О том, что худым делом не занимаюсь.

— А-а. Но мы еще не закончили. Это раз. Второе: у нас против вас уже кое-что имеется.

— Ничо у вас нету. Понапрасну на меня катите бочку. Раньше был грех, сичас живу честно.

— Не утешайте себя, не надо. — Нуждин потушил папиросу, шагнул под навес. За ним направились остальные, В дальнем верхнем углу чернел фанерный ящик, когда-то приспособленный под куриное гнездо. Из него торчал старый высохший бурьян.

— Проверь, Николай Иванович, — майор глазами показал в угол. Погодин запустил руку в ящик и вытянул новые мужские туфли.

— Ого! — воскликнул он. — Впервые вижу, чтобы люди хранили новые вещи в курином гнезде.

Нуждин резко повернулся к Давыдову, стоявшему позади.

— Какой размер носите?

— Сороковой.

— А эти сорок второй, — пояснил Погодин, разглядывая подошву.

— Где взяли? — спросил майор, принимая туфли.

— Нигде не брал. Кто их туда положил, не знаю.

— Понятно. Эх, Иван Иванович!

Солнце выплыло из-за облаков, позолотило их яркими лучами. Погодин повеселел. В дом Давыдова, где ему предстояло написать протокол обыска, он входил последним.