Кристи Агата
Мотив и возможность
Мистер Петерик начал с того, что откашлялся — гораздо многозначительнее, чем обычно.
— Боюсь, после всех этих удивительных историй моя покажется вам слишком уж незамысловатой, — извиняющимся тоном начал он. — Сразу скажу: никаких кровавых сцен в ней нет, и тем не менее, на мой взгляд, это очень интересный и захватывающий случай. К счастью, его разгадка мне известна.
— Уж не юридическая ли казуистика? — испуганно осведомилась Джойс Ламприер. — Не какое-нибудь «дело Барнэби против Скиннера», слушавшееся году эдак в одна тысяча восемьсот восемьдесят первом?
Мистер Петерик строго глянул на неё поверх пенсне, но, не выдержав, рассмеялся.
— Нет-нет, моя милая. Вам совершенно нечего опасаться. История, которую я собираюсь рассказать, настолько проста и незатейлива, что в ней может разобраться любой.
— И никаких юридических терминов, обещаете? — потребовала мисс Марпл, угрожающе взмахивая спицей.
— Избави Боже, — заверил её мистер Петерик.
— Ну ладно, хоть и с трудом верится. Так мы слушаем.
— История касается моего бывшего клиента. Я буду называть его мистер Клоуд — Саймон Клоуд. Человек он был очень и очень состоятельный. Жил, к слову сказать, здесь неподалеку. Большой дом… Его единственный сын погиб на войне, оставив после себя совсем маленькую дочку. Её мать умерла при родах. Естественно, девчушка жила у деда, который просто души в ней не чаял. Малышка Крис могла верёвки из него вить. Никогда я не встречал такого полного самоотречения. И словами не передать, что с ним было, когда девочка — ей шёл двенадцатый годик — подхватила где-то воспаление лёгких и умерла.
Можно сказать, Саймон Клоуд продолжал жить только по привычке. Вскоре скончался один из его братьев, оставив своих детей в на редкость стеснённых обстоятельствах. Саймон Клоуд великодушно забрал их к себе. Вот так в его доме и появились Грейс, Мэри и Джордж. Старик был добр и щедр к ним, но, похоже не испытывал и малой толики той любви и привязанности, которые пришлись на долю его внучки. Для Джорджа нашлась работа в ближайшем банке. Грейс вскоре вышла замуж за некоего Филиппа Гаррода, молодого, но уже подающего большие надежды химика. Мэри, тихая замкнутая девушка, осталась жить в доме и заботилась о своем дяде. Думаю, она любила его, хотя в силу природной сдержанности предпочитала никак не проявлять своих чувств. Насколько я знаю, они жили тихо и мирно. Да, чуть не забыл… После смерти маленькой Кристобель Саймон Клоуд пришёл ко мне и поручил составить новое завещание. По этому завещанию всё его состояние — весьма, кстати сказать, солидное — поровну делилось между племянником и племянницами: каждый получал по трети.
Шло время. Однажды, случайно повстречав Джорджа Клоуда и невзначай спросив о дяде, которого давно не видел, я был неприятно удивлён мрачным выражением, тут же появившимся на его лице.
«Хоть бы вы на него повлияли, — мрачно сказал он, и на его честном простоватом лице отразились замешательство и тревога. — Эти спиритические сеансы добром не кончатся».
«Какие ещё сеансы?» — тут же насторожился я.
Тогда Джордж рассказал мне, что мистер Клоуд, совершенно случайно заинтересовавшись этим явлением, постепенно начал входить во вкус, а после того, как он познакомился с этой американкой, называющей себя медиумом, некой Эвридикой Спрагг, дело приняло серьёзный оборот. Эта мошенница возымела над Саймоном Клоудом огромную власть. Она практически постоянно находилась в доме и проводила бесконечные сеансы, во время которых Саймону, безумно скучавшему по умершей внучке, незримо являлся её дух.
Скажу прямо: я не отношусь к числу тех, кто безоговорочно отрицает спиритизм. Я уже не раз говорил здесь, что доверяю только фактам. Уверен, что, если научно подойти к этому явлению, беспристрастно взвесив все «за» и «против», выяснится много такого, что никак нельзя отнести на счёт мошенничества и от чего можно было бы пренебрежительно отмахнуться.
Поэтому, можно сказать, я верю и не верю одновременно.
Нельзя, впрочем, отрицать и того, что спиритизм — весьма удобное средство для разного рода жульничеств. Из того, что я услышал об этой Эвридике Спрагг, я понял, что Саймон Клоуд попал в руки мошенницы самой высокой пробы. Я всегда считал мистера Клоуда человеком здравомыслящим, в известной степени даже проницательным, но понимал, что, когда дело касалось отношения старика к умершей внучке, нет ничего легче, чем заставить его выдать желаемое за действительность.
Чем дольше я обдумывал ситуацию, тем меньше она мне нравилась. Я любил молодых Клоудов, Мэри и Джорджа, и прекрасно понимал, чем для них может обернуться новое увлечение их дяди.
Найдя какой-то предлог, я заглянул к ним домой. Было очевидно, что миссис Спрагг обосновалась там надолго и как самая дорогая гостья, пользующаяся непререкаемым авторитетом Достаточно было взглянуть на неё, чтобы мои опасения подтвердились. Это была немолодая уже особа, одетая крикливо и вызывающе. Она поминутно поминала «возлюбленных, ушедших от нас в мир иной» и откровенно играла на чувствах несчастного старика.
Кроме того, она привезла с собой своего мужа, мистера Абсалома Спрагга, худого высокого мужчину с меланхоличным выражением лица и довольно вороватым взглядом.
Я осторожно расспросил Саймона о его новых знакомых. Он был в восторге! Эвридика Спрагг — изумительная женщина! Ниспослана ему Богом в ответ на его мольбы! Деньги для неё ничто, и единственное, что ей надо от жизни, — возможность помочь страждущим сердцам. Маленькую Крис она любит как мать, и это тогда, когда он сам готов относиться к этой женщине как к дочери. Он даже рассказал мне некоторые подробности: как он слышал голосок Крис, сообщивший, как же ей там чудесно с мамочкой и папочкой. Хотя, сколько я помнил Кристобель, подобные умильные словечки были совершенно не в её характере. Мало того, по словам Саймона, девочка настойчиво утверждала, что «мама и папа любят дорогую миссис Спрагг».
«Однако, — оборвал он себя, — вы, кажется, смеётесь, мистер Петерик?»
«Да что вы! Отнюдь. Есть множество занимающихся спиритизмом людей, которым я доверяю безоговорочно, как, впрочем, и любому рекомендованному ими лицу. Полагаю, у этой вашей миссис Спрагг отличные рекомендации?»
Саймон снова разразился потоком благодарственных слов по поводу этой особы. Она ниспослана ему Богом. Он повстречал её на водах, где провёл летом два месяца. Случайная встреча, но поистине судьбоносная!
Я был искренне огорчён. Мало того, что подтвердились самые мои худшие опасения, я ещё и совершенно не видел выхода из этой ситуации. Как следует поразмыслив, я всё же решился написать Филиппу Гарроду — мужу старшей из племянниц Саймона. Я постарался быть сдержанным и объективно обрисовать ему ситуацию, выразив опасение, что подобная женщина может вредно повлиять на старика. Попросил также познакомить Клоуна с какими-нибудь действительно достойными уважения медиумами. Мне почему-то казалось, Филипп Гаррод сумеет что-либо предпринять.
Тот действовал быстро. Он сразу понял то, чего не сумел понять я: состояние здоровье Саймона Клоуда внушает самые серьёзные опасения. Филипп Гаррод оказался человеком практичным: мысль, что его жену, равно как и её сестру с братом, могут лишить законного наследства, очень ему не понравилась. На следующей же неделе он прикатил в компании самого профессора Лонгмана. Лонгман был крупным учёным, и именно благодаря его увлечению спиритизмом общественное мнение вынуждено было относиться к этому феномену с серьёзностью. Это был не только талантливый, но и чрезвычайно честный и порядочный человек.
К сожалению, результаты этого визита были плачевны. За всё время своего пребывания в доме Лонгман так и не сказал ничего определённого. Он присутствовал на двух сеансах — подробностей не знаю, — но всё время уклонялся от их обсуждения и лишь позже написал Филиппу Гарроду письмо. В нём он признавал, что бессилен уличить миссис Спрагг в мошенничестве, хотя — но это его личное мнение — «голоса» духов действительно были поддельными. Он писал также, что, если мистер Гаррод сочтёт уместным, он может показать это письмо своему дяде, и предлагал свести мистера Клоуда с абсолютно благонадёжным медиумом.
Филипп Гаррод отнёс письмо дяде, но результат оказался совершенно не тем, на какой он рассчитывал. Старик пришёл в неописуемую ярость. Всё это обычные интриги! Миссис Спрагг святая! Завистники хотят оклеветать её! Она предупреждала его о чёрной зависти, в атмосфере которой вынуждена жить.
Если уж на то пошло, сам Лонгман признал, что никакого мошенничества нет!
Эвридика Спрагг поддержала его в трудную пору его жизни, и он не даст её в обиду, даже если для этого придётся порвать с семьей. Эта святая и бескорыстная женщина значит для него больше, чем кто бы то ни было в мире!
