Ознакомительная версия.
Яна Розова
Импровизация на тему убийства
7 июня, поздний вечер
Даже мертвым Игорь был очень красив. Он полусидел в постели, откинув голову на подушку. Его лицо было совершенно спокойно, только на лбу чернело маленькое пятнышко.
Я глаз не могла оторвать от него, мне даже показалось, что пятнышко это нарисовано. Но оно не было нарисовано. В правой руке Игоря лежал черный, маленький, словно игрушечный, револьвер. Это был уникальный револьвер – реплика семизарядного «cмит-и-вессона» 22-го калибра, произведенного на заводе «Смит-Вессон» в городе Спрингфилд, штат Массачусетс, в 1857 году. Он был будто бы из другого мира – из приключенческих кинофильмов о шпионах или путешественниках девятнадцатого века. И диссонировал с этой комнатой настолько, что я потянулась к его деревянной рукоятке, чтобы избавиться от несоответствия.
«Смит-и-вессон» принадлежал моему мужу, Нику Сухареву.
Опомнившись, я отдернула руку и только тогда заметила на краю постели женское обнаженное тело, лежавшее ничком. Крови на теле видно не было. Приблизившись на полшага вперед, я разглядела пушистые светлые волосы. А сделав еще полшажочка, поняла, что это Кристина Пряничникова. Вся ее одежда, а я тут же узнала черные кожаные брюки с белыми лаковыми вставками, валялась перед кроватью. Кристина, наверное, очень спешила раздеться, если вот так побросала свои вещи, на которые обычно она просто молилась.
Что же, и я раздевалась в этой комнате очень быстро.
Почему-то я не кричала и не плакала. Даже сознавала, что спокойствие мое какое-то ненормальное…
В комнате Игоря я пробыла около пяти минут.
Вернулась в машину, ощущая пустоту во всем теле и ту же самую пустоту в мыслях. Меня колотило, не знаю от чего больше – от холода или от нервов.
7 июня, полночь
Завести машину и ехать домой я не могла. В тот момент я и дышать не могла, не то что вести свой «ниссан».
Машина моя стояла в очень удобном месте – в кармашке напротив соседнего подъезда. Как только села за руль, сразу вспомнила, что в бардачке машины лежит маленькая, в четверть литра, непочатая бутылка коньяка. Ее купила я вчера утром, когда решила объявить мужу, что мы разводимся и я ухожу жить к другому мужчине. То есть к Игорю.
Купить купила, но вытащить из машины забыла. И Ника я угощала из прежних, довольно скудных, запасов. Я достала коньяк из бардачка, открутила крышку и, успев подумать, что пить из горла мне приходится впервые, сделала большой глоток.
Коньяк мне показался горячим, будто я не пила его, а вдыхала горлом спиртовой пар… Закашлявшись, я вытерла рот.
Неожиданно проснулась первая эмоция – удивление – и вскоре приняла форму вопроса: что же произошло в квартире Игоря? А через несколько мгновений и два глотка этот один большой вопрос рассыпался на тысячу маленьких: как Кристина оказалась в постели Игоря? Откуда у Игоря револьвер моего мужа? Зачем Игорь застрелился? Зачем Игорь застрелил Кристину? И самый главный: как мне теперь жить? Но на этот вопрос я не стала даже пытаться искать ответ.
Отхлебнув еще глоток коньяку, сосредоточилась на самом неприятном из своих вопросов – на голом теле Кристины Пряничниковой. Откуда она взялась в комнате Игоря?
8 июня, раннее утро
Меня разбудил мобильный телефон. Сначала я потянулась к сумке, чтобы достать трубку, но потом передумала. Звонил кто-то упорный и настырный – мобильник трещал чуть ли не минуту.
Память возвращалась болезненными рывками. Наконец стало ясно: я сижу в машине возле дома Игоря, а он мертв.
Надо было хоть немного размяться, поэтому я выбралась из машины и только тогда обратила внимание, что у подъезда Игоря собралась небольшая группа: три старушки, седой джентльмен с собакой, двое мальчишек в спортивных штанах и кроссовках и молодой мужчина с вьющимися черными волосами. Этот мужчина что-то говорил остальным, точнее, неохотно отвечал на их вопросы.
Было ясно, что тело Игоря нашли.
Моя машина, скрытая ветвями деревьев, находилась от подъезда метрах в двадцати. Казалось, разглядеть меня непросто, но все-таки я поймала на себе взгляд кудрявого. В его глазах был вопрос, будто он сомневался – узнает меня или нет?
Я вернулась за руль. Возможно, кудрявый – приятель Игоря. Возможно, именно этот парень и нашел тело. У Игоря не было машины, а однажды он сказал, что на работу его возит приятель.
Мне показалось, что кудрявый парень хочет подойти ко мне, а это означало, что надо уезжать.
8 июня, немного позже
Дома я первым делом встала под душ. После душа нашла в сумке сигареты и присела на табуретку в кухне.
Запах сигаретного дыма вызывал легкую тошноту, но это было даже хорошо, потому что никаких других ощущений, доказывающих, что я жива, не наблюдалось.
Где-то далеко, хотя, нет, не далеко, а просто внутри моей сумки, зазвонил телефон. Я не пошевелилась. Телефон смолк, от наступившей тишины заложило уши.
Я не успела затянуться сигаретой, как телефон задребезжал снова. Пришлось достать его. Номер был незнакомый.
– Алло…
– Ну, здравствуйте! – пропищал удивительно противный женский голос. – Я уже в Гродине, в аэропорту, но меня никто не встретил!
– Вы, наверное, ошиблись. Я вас не знаю.
– Нет, я не ошиблась. Это Марго Лэнс.
По мнению дамы, ее имя должно было волшебным образом восстанавливать память. Увы, не сегодня – решила я и отключила связь.
Затянувшись наконец-то сигаретным дымом, я произнесла про себя это имя: Марго Лэнс… И тут память ко мне вернулась!
– Марго! – Она ответила только после шестого гудка. Обиделась? На нее похоже. – Марго, я не знала, что вы приезжаете. Ник не просил меня встретить вас, поэтому простите…
– Так вы заберете меня отсюда? Я устала!
Всю дорогу до аэропорта я пыталась дозвониться Нику. Мне не хотелось с ним говорить, но что было делать с Марго? Моя жизнь потеряла всякий смысл, я не знаю, как мне пережить смерть Игоря, а тут – Марго со своими капризами. Довезу ее до «Джаза», устрою в одном из пяти гостиничных номеров и уеду к себе. Невыносимо видеть людей, невозможно…
Год, а может, и полтора года назад я уже встречала эту женщину в этом аэропорту. По просьбе Ника. Он организовывал очередной джазовый фестиваль в своем ресторанном комплексе «Джаз», замотался вдрызг и попросил меня съездить в аэропорт за Марго Лэнс. Даже зная мой идеальный характер, Ник объяснил, что не стоит обращать внимания на приступы вспыльчивости и хамство джаз-дивы. «Хамство?» – удивилась я. Ник подтвердил. Он сказал, что Марго – это коктейль гения и злодейства, не надо удивляться. И чем ужаснее она ведет себя перед концертом, тем лучше пройдет ее выступление.
В прошлый раз Марго не удивила меня ни единой выходкой и – пожалуйста! – на сцене была вялой, тусклой и рассеянной. Зато в этот раз я могла гарантировать, что зрителей ее выступление не разочарует. Еще до того, как Марго появилась в поле моего зрения, было ясно, что знаменитая джазовая певица пребывает в ярости. В маленьком зале гродинского аэропорта было довольно людно, и все попеременно поворачивали головы только в одну сторону – туда, откуда доносился писклявый голосок, выкрикивающий: «Почему у вас нет носильщиков? Что за дикость? Я же не могу тащить багаж сама!»
Это, конечно, кошмарный штамп, но Марго Лэнс в западной прессе называли русской Эллой Фицджеральд. Лично мне, недалекой в плане музыки блондинке, казалось, что Марго невероятно похожа на Эдит Пиаф. Я имею в виду внешнее сходство. Хрупкая, маленькая, высоколобая, с наивным взглядом детских карих глаз и пышной темной шевелюрой, она обладала волшебным качеством приковывать внимание к своей персоне. Если бы мне предложили угадать ее возраст, я бы даже не стала пробовать. Ее кожа была желтоватой, как пергамент, ровной, гладкой и абсолютно неживой. Казалось, она просто натянута на кости черепа, что убивало всякий намек на миловидность. Зато у Марго совершенно не было морщин, а ведь она ровесница Нику, которому уже перевалило за сорок пять.
В жизни ее голос звучал как скрип ржавых петель, а на сцене она виртуозно демонстрировала какой-то невероятный музыкальный и эмоциональный диапазон. Люди, побывавшие даже на неудачном концерте Марго Лэнс, вроде прошлогоднего гродинского выступления на джаз-фестивале, навсегда запоминали и ее голос, и ее лицо.
Я читала несколько интервью Марго. Первые уроки вокала Маргарита Мащенко брала у Людмилы Витальевны, матери Ника Сухарева. После школы Марго поступила в консерваторию, а после консерватории – уехала за границу. Сначала – в Германию, а затем – в США. Довольно долго ей приходилось выступать в дешевых шоу-программах, и только лет через десять ее, наконец, заметили. Точнее сказать, ее заметил только один человек, но очень важный. Джордж Лэнс, владелец студии звукозаписи, продюсер и по совместительству очень обеспеченный человек. Он открыл талант Марго Лэнс. Только благодаря его поддержке, связям и деньгам звезда взошла на джазовый небосклон.
Ознакомительная версия.
