Ознакомительная версия.
Внешне Кристина была очень яркой: стройная блондинка с пухлыми губами и огромными миндалевидными карими глазами. Ума и образования она не нажила, но способна была вразумительно поддержать разговор на любую тему, будь то цены на нефть или новая выходка Бритни Спирс. Умела промолчать, если совсем не понимала, о чем речь. Легко знакомилась, легко прощалась. Была крайне категорична, а точку зрения меняла в одну секунду. Вчера она любила суши, а сегодня – терпеть не могла. Сегодня Пряник был хороший, а завтра – плохой. Утром она познакомилась с Мужчиной всей ее жизни, а к обеду – он ничтожество и урод.
Мы с ней были абсолютно разные, но последние годы общались постоянно. Моя жизнь в мире мужа не была ни слишком хорошей, ни слишком плохой. Самое печальное, что со мной случилось за это время, – я растеряла всех своих близких. Если с мамой мои отношения и раньше не были слишком теплыми, то теперь мы говорили с ней только на одну тему: чем я могу ей помочь и сколько это будет мне стоить.
Сестры в число милых сердцу друзей никогда и не входили. Слишком большая разница в возрасте, слишком разное отношение ко мне и к ним со стороны родителей. Сейчас Марина и Лена были студентками. Мое замужество они приняли весело и равнодушно. Им нравилось, что теперь я приезжаю к ним на красивой машине, покупаю тряпки, дарю шикарные, вроде ноутбуков или парфюмерных наборов, подарки. Еще их интересовало, могу ли я организовывать бесплатный отдых в ночном клубе «Драйв» для них и их многочисленной компании. Я могла.
Подруги сразу же разделились на тех, кто в голос заявил, что я вышла замуж за деньги, и тех, кто этот несомненный факт старался использовать. Вторые доставали звонками, пытаясь занять денег или устроить на работу в «Джаз» кого-нибудь из своих. Первые прервали общение, либо никак не объясняя этого, либо комментируя, что я стала «не такая».
Однажды я даже услышала такое: «Деньги тебе не идут». Вроде как не к лицу и не смогу я ими распорядиться по уму. Надо признать, что мнение это было не слишком ошибочным.
У меня оставалась только Кристина. Она относилась ко мне дружелюбно и немного покровительственно. Я была для нее Золушкой на балу, наивной и не посвященной в мир модных соблазнов. Иногда я оставляла Митьку в покое, и тогда мы с Кристиной отправлялись по магазинам, в кафе, просто погулять. По-своему это было неплохо и весело…
Портили наши приятные отношения только ее закидоны. Из-за этих закидонов мы ссорились постоянно.
К примеру, ее воровство. Пряник, помимо того что заведовал клубом, который принадлежал Нику Сухареву, был владельцем супермаркета. Супермаркетом он занимался мало, ему было скучно. Зато в его магазин с удовольствием ходила мадам Пряник. Кристина развлекалась тем, что воровала в этом супермаркете всякую мелочь. Сотрудники, в том числе и охранники, в магазине менялись достаточно часто, так что запомнить ее, чтобы больше не пускать, было некому. Кроме того, воровка чудесно знала, куда именно направлены камеры наблюдения в торговом зале. Она приезжала на своей очередной красивой новой тачке, входила в магазин и тырила (это ее собственное выражение), распихивая жвачки, конфеты и прочую мелочь по карманам своей дорогой дубленки. Ей плевать было на то, что продавцы и администраторы зала несут материальную ответственность за товар.
Любила Пряничникова развлекаться и другими способами. Однажды она угнала машину своего очередного бойфренда. Парочка веселилась в конкурирующих «Джазу» заведениях, выпила предостаточно, и Кристине понадобилось в туалет. По дороге она прихватила ключи от «вольво» своего приятеля и прямо из туалета уехала кататься. Зачем ей это понадобилось – осталось неизвестным. Пьяна Пряничникова была в стельку, поэтому докатилась она только до третьего перекрестка, где и въехала в зад остановившемуся на красный свет джипу.
Потом были разборки: с бойфрендом – по поводу разбитой «вольво», с владельцем джипа – из-за случившегося с джипом, ну и, сами понимаете, с Пряником. Любовница Сухарева, адвокат, защищала Кристину в суде. В итоге Пряничникову на год лишили прав, дали такой же срок условного наказания, а ее благоверный заплатил за ремонт и «вольво», и джипа.
Она рассказывала мне о своих приключениях восторженно, будто девчонка, которая не понимает, что творит. Видите ли, ее это заводило. Адреналин, если вы знаете, о чем я…
Как бывшая учительница, я просто не могла заткнуться и не начать воспитывать объект. Я говорила ей, что так нельзя, это нехорошо. Упреков Кристина не выносила, моментально превращалась в злобную стерву. В ответ она начинала говорить мне гадости, называя училкой, занудой, тряпкой и фригидной по жизни забубенной козой. Обычно к этому моменту я уже стояла в дверях. Моя мама всегда говорила, что отвечать на грубость грубостью – значит опускаться до уровня собеседника. Поступая так, как учила мама, я, собственно, подтверждала свое занудство. На самом деле Кристина была просто ребенком, которого уже не перевоспитать.
Спустя пару дней она звонила мне, говорила, что она плохая и просит прощения. Я легко прощала ее.
Кристинино легкомыслие было настолько заразительно, что я даже нуждалась в ней. Пусть вынужденно, но я почти полюбила Кристину, как любят людей, которые постоянно и неуклонно втягивают вас в свои проблемы, а все их проблемы, по вашему разумению, чистый цирк. Вам нетрудно помогать таким людям, вам приятна их благодарность, вы уже скучаете без регулярного «Ты представляешь?!». К тому же Кристина отвлекала меня от гнетущей тоски моего бессмысленного существования, от склок с Зюзей и забот о Митьке. И от презрительного, всегда презрительного и всезнающего взгляда этого труса Ника.
Но напоследок, всего за пару недель до ее смерти, мы поссорились, и довольно серьезно. А помириться не успели. От этого на душе было особенно тяжело.
Инцидент случился в «Джазе». Мы пили кофе с коньяком, курили и болтали о тряпках и мужиках. Забавно было это признавать, но за столиком ресторана «Джаз» Кристина и я смотрелись естественно – две молодые успешные женщины. Внешне – чуть ли не сестры: стройные блондинки почти одного роста.
Часов около девяти вечера к столику подошел Пряник.
– Привет, блондинки! – Он игриво помахал толстой ручищей, стараясь не поворачиваться к нам правой стороной своего упитанного тела.
– Привет, плейбой! – ответили мы хором, провожая взглядом его коренастую фигуру, удалявшуюся в сторону коридора.
Я заметила увертки Пряничникова и без труда обнаружила их причину: правый глаз Пряника украшал фиолетовый, а значит, достаточно свежий синяк.
Я повернулась к Кристине:
– Что за фингал на морде Пряника?
Кажется, я и без нее знала ответ, просто интересна была официальная версия.
– А я не знаю. Он мне не докладывал, – спокойно ответила Кристинка, любуясь свеженаращенными ногтями. Гель был украшен алыми цветами и искрился золотым песочком. Ей хотелось позлить меня. – Вчера в «Джазе» кое-что произошло. Мальчики притащили «десерт». Знаешь, что это такое?
Она с вызовом смотрела на меня, и я повелась на провокацию:
– Кристина, это же наркотик. Ты не знала? Это опасно, понимаешь?
Кристина хмыкнула:
– А что ты меня поучаешь? Ты такая правильная, хорошая, как я посмотрю!
– Ин, я не поучаю…
Но подруга уже не могла остановиться:
– Да что ты о себе возомнила? Воспитываешь всех, думаешь, ты самая правильная?
– Кристина, при чем тут моя правильность…
– Да никакого права ты не имеешь меня осуждать. На себя посмотри. И вообще, ты тут никто, и Сухареву ты не жена!..
Я обомлела. Мадам Пряник нарушила негласное табу на обсуждение моей семейной жизни. Мне не удалось скрыть от нее, что с самого начала мой брак с Сухаревым был ненастоящим, но она ни разу не позволила себе упомянуть об этом. Я ценила ее тактичность, добавляя в краткий список добродетелей Пряничниковой еще один пунктик.
Не надо было, но я взбесилась.
– Иди к черту, тупая шлюха! – прошипела я, брызгая слюной, и выскочила из ресторана вон.
Эту последнюю, самую глупую ссору я вспоминала с тоской.
11 июня, полдень
Через четыре дня после смерти Игоря я снова стояла в комнате, в которой прошли самые радостные часы моей жизни.
О похоронах я узнала в «Джазе», просто позвонила туда, якобы заказать еду, попала на знакомого администратора Леночку, и она сама мне все рассказала.
Скрывать теперь мне ничего не надо было, поэтому я пришла. Хотела увидеть его еще раз.
Игорь был тут же. В гробу. Чужое, опрокинутое на белой подушке лицо. Это лицо не выражало ничего, а я вспомнила, как смеялся он на остановке в тот летний день, какими теплыми были его губы…
Нестерпимо захотелось кричать. Я подавила спазм в горле и стала пробираться сквозь толпу людей куда-нибудь подальше от безмятежного чужого лица.
Почему-то оказалась на балконе. Там уже стояли, перекуривая, трое парней, видимо его друзья. Они посторонились, пропустив меня к перилам. Один из них, крепенький живчик с густыми каштановыми волосами, так уставился на меня, что, если бы были силы, я бы послала его куда подальше.
Ознакомительная версия.
