Брайс Уолтон
Женщина, которая хотела жить
Бардон миновал ремонтную яму и остановился у конторки, прислушался, вглядываясь в темноту и потоки дождя. Монотонно гудел насос. Наступила неожиданная тишина. Огни бензоколонки напоминали свет одинокого корабля в темном океане.
Придерживая раненую руку, он подошел к двери, и смутно различил сквозь стекло светловолосого молодого человека у кассы, крупного и широкоплечего. Помедлив, Бардон вошел внутрь. Он на краткий миг позволил себе насладиться теплом. Молодой человек стоял и пересчитывал пачку мелких ассигнаций, наклонившись вперед и записывая в блокнот суммы.
– Не слышал, как вы подъехали, – сказал он, не поднимая головы.
– Никто и не подъезжал, – ответил Бардон. Молодой человек обернулся. Бардон достал револьвер из кармана мокрого плаща. Молодой человек мгновенно увидел всю картину: направленный на него револьвер, бледное, небритое лицо Бардона, рваный рукав его плаща с запекшейся кровью. Он чуть не улыбнулся: ему не верилось в реальность этой экранной ситуации. Потом зло сжал зубы и шагнул вперед.
– Не надо! – предостерег его Бардон. Молодой человек остановился, подавшись вперед и опустив плечи.
Бардон переложил револьвер в левую руку, правой взял холщовый мешок с груды покрышек и швырнул молодому человеку. Тот машинально поймал мешок и, стоя все так же неподвижно, нервно смял его в руке.
– Положи деньги в мешок, потом брось сюда, к двери. После этого отдашь мне ключи от машины.
Молодой человек мрачно выполнил все, что ему велели.
– Машины у меня нет, – заметил он.
– Я видел джип у входа.
– У него кардан полетел, давно уж на приколе стоит.
– Выверни карманы, сынок!
Молодой человек подчинился. На пол упала только мелочь. Бардон указал на ключ, висевший на стене.
– Это ключ от двери, – объяснил молодой человек.
Бардон поверил ему. К тому же джип не подойдет.
– Вы на ночь закрываетесь? – спросил Бардон.
– Да.
– Пока не закрывай, – предупредил Бардон. Он подумал о том, что мог бы подъехать большой теплый автомобиль, это лучше, чем холодный джип.
– Лежать! Лицом вниз! – приказал Бардон.
Он прошел к полкам, где прежде заметил моток липкой ленты. В этот момент по мокрым окнам скользнул свет фар. Их отблеск отразился в глазах грабителя. Он заморгал и тотчас уловил, как молодой человек прыгнул к нему.
Выстрел Бардона не остановил его. Бардон пошатнулся и ударился о полку с запчастями. Но все же устоял на ногах в потоке посыпавшихся сверху масляных тряпок, автомобильных фар, коробок с дворниками и другой утварью автомобилистов.
Молодой человек успел вытянуть руку, стараясь ухватить Бардона за горло. Тогда Бардон спокойно выстрелил еще раз.
Молодой человек медленно сполз на пол. Бардон выскочил наружу и почти столкнулся с входившей в помещение женщиной в мокром белом плаще. За ее спиной у бензоколонки стоял большой черный лимузин с включенными фарами.
Бардон подошел к машине и открыл дверцу. Внутри он ощутил тепло и приятный запах духов и пудры. В машине никого не было.
Не опуская револьвера, Бардон вернулся в конторку. Он подпер входную дверь, чтобы она не закрывалась, и выволок тело наружу. Даже тяжело раненый, молодой человек все еще тянулся к горлу убийцы. Бардон приставил револьвер к его затылку и спустил курок. Потом подтянул тело к яме и сбросил труп в черную маслянистую воду. Вернувшись, он закрыл кассу, снял с гвоздя ключ, выключил свет, поднял мешок с деньгами и вышел, заперев за собой дверь.
Женщина стояла на том же месте, прикрывая ладонью сигарету, чтобы не замочил дождь. Бардон с удивлением заметил, что она не плакала и не пыталась убежать, в ее лице не было испуга, и руки не дрожали. Это была молодая и красивая женщина.
Казалось, она глядела на Бардона всего лишь с любопытством. Он поднял револьвер, и почувствовал, как тело женщины напряглось.
– Ты и меня собираешься убить? – шепотом спросила она. Женщина боялась, но это был страх человека, которого не так-то просто запугать.
– Да.
– Почему?
– Какая разница, ведь через мгновение тебя уже не будет на свете?
Она медленно затянулась сигаретой. Бардон подошел ближе.
– Я возьму твою машину, бензоколонка закрыта, пару дней никто не будет искать вас обоих. По крайней мере, у меня будет время. Если оставить тебя в живых, ты настучишь на меня в полицию. Но такого шанса я тебе не оставлю. Все это ты знала и без моих слов.
Она кивнула.
– Но я не хочу умирать!
– Смешно слышать! Никто не хочет.
– Но мне нужно жить! – воскликнула она. – Я хочу сказать, сейчас я не могу умереть.
– Это не займет много времени, – ответил Бардон.
– Ты, конечно, меня убьешь, но я знаю, кто ты.
– Знаешь, как меня зовут?
– Да, слышала по радио. Передавали приметы сбежавших из тюрьмы. Один был ранен в руку. Его имя Рей Бардон.
– Мне не повезло. Это сделал один из наших, мальчишка, который не умеет обращаться с оружием.
– И ты вот так, просто можешь пристрелить меня?
– Чем ты лучше того, в яме? Ты женщина, но сейчас это не имеет значения.
– Да, но, возможно… позже… – прошептала она.
– Нет, не думаю.
– Я узнала о вас по телевизору, – сказала женщина. Он понял, что она тянет время; ему пора было уходить, но любопытство оказалось сильнее. – Я все равно не пойму, как можно просто так убить человека. Да, ты убивал и раньше, наверное, и в тюрьму сел за это. Для тебя еще одно убийство ничего не изменит, но все равно…
– Это ты тоже узнала по телевизору? – прервал ее Бардон.
– И для тебя ничего не значит убить человека?
– Трудно было только в первый раз, потом – легче.
– Послушай, Рей, пожалуйста, послушай меня хоть минуту!
Бардон слушал, но испытывал при этом легкое беспокойство. На шоссе показались огни машины, но она не свернула к бензоколонке. Следующая может свернуть. Водители могли видеть с шоссе яркий свет вывески. «Где же рубильник наружного освещения?»
– Ты ранен и, должно быть, устал, тебе трудно, Рэй. Не обязательно убивать меня, это не самое правильное решение.
– Ты тянешь время, – ответил он. – Ничего не могу поделать, прости…
– Постой! Возьми меня с собой. Ты устал, вести машину могу я. У тебя есть оружие, и я не буду ни кричать, ни пытаться что-либо предпринять. Делай со мной, что хочешь, но не сейчас. Пусть лучше я умру позже, в любое время, но не сейчас. И еще: если тебя остановят на дороге, то мы вдвоем вызовем меньше подозрений.
– Пока ты не откроешь рот!
– Нет, не открою, я хочу жить. Меня заботит только это.
Бардон устал, очень устал, и нужно было спешить. Это правда: если она будет за рулем, он сможет немного отдохнуть. Машина принадлежит ей, если остановят, будет меньше подозрений.
Она сделала шаг навстречу и тихо сказала:
– Я сделаю все, что ты хочешь, – эти слова оказали на него возбуждающее воздействие. – Потом мы можем остановиться в мотеле. Я останусь с тобой, и ты сможешь делать со мной все, что захочешь, если…
Она замолчала, предоставляя ему возможность додумать остальное. Она не предполагала в нем большого воображения, поэтому намек прозвучал более чем прозрачно. Бардон поразмыслил и приказал ей сесть за руль.
– Нужно заправиться, бак почти пуст.
– Я заправлю машину, – остановил ее Бардон.
– Не надо, я сама.
Он следил за ее действиями.
«Умело, – подумал он, – знает, что делает».
Женщина вела машину спокойно и уверенно. Это не удивило его. Он достал из кармана промокшую карту, разложил ее на коленях и при свете тусклой лампочки приборной панели стал рассматривать схему дорог. Дождь шел не переставая.
– Меня зовут Лиза, – произнесла она.
Он поднял глаза. На схеме шоссе шло по границе штата, блокирование дорог было маловероятным.
– 16-е шоссе через пять миль. Повернешь направо, – приказал он.
– Почему?
– На перекрестке 59-го и 10-го шоссе полицейские, возможно, перекрыли дорогу. Надо ехать в объезд.
– Но я совсем недавно там проезжала и никаких полицейских не видела.
– Вот что… – он помолчал, закурил сигарету. Пожалуй, он верил этой женщине. Зачем ей лгать? Ведь он мог убить ее в любой момент. А она не хотела умирать. Она хотела жить. Смешно: если бы на ее месте был другой, он тоже наверняка хотел бы жить, хотя для нее жизнь, казалось, имела особый смысл. Все люди разные. Тот парень на бензоколонке тоже, наверное, хотел жить, но вот не довелось…
– 16-ое шоссе все разбито, а у меня резина лысая, – заметила женщина.
– Хорошо, поехали по 59-му, – согласился Бардон.
Он начал от усталости опускать голову. Внезапно он выпрямился и, как будто рассердившись на себя, тряхнул головой.
– Ты, должно быть, чертовски вымотался, – сказала женщина. – Тебе, наверное, пришлось много пройти пешком.
– Да.
– И крови много потерял.
Он посмотрел на часы: десять минут первого. Острая боль пронзила простреленную руку, поднялась к шее и охватила левую половину груди.
