У перекрестка он напряженно всмотрелся вперед и достал из кармана револьвер.
Она была права: полиции на дороге он не увидел.
Опасная вялость охватила Бардона при виде пустого перекрестка. Появилось чувство безопасности, которое победило здравый смысл. Он прикрыл глаза, зевнул…
Револьвер чуть не выпал у него из руки. Бардон заметил это и выпрямился. Впереди мелькали огни. Он вновь взбодрился и, откинувшись на сиденье, стал ждать. Лиза молча вела машину, и, встретившись с ней взглядом, он ощутил возбуждение и опасение. Они ехали по центральной улице маленького городка. Рей поглядел на спутницу. Городок уже спал. Лишь изредка мигали огни реклам. Лиза немного сбавила скорость только у светофора, потом опять прибавила газу. Они так же молча проехали еще один городок, Логанвиль, и выехали на объездное шоссе.
«Ведь она могла сделать все, что угодно,» – подумал он. Его тело отдыхало в неожиданно спокойной и безопасной обстановке. Она могла бы врезаться в столб или в витрину магазина или просто криком привлечь внимание полицейского. Она могла бы попытаться что-то предпринять, когда они проезжали перекресток. Но она сказала, что не хочет умирать, и он верил ей. «В любое другое время, но не сейчас».
Ему было нужно постараться не заснуть. Он опустил стекло окна, холодный воздух ударил в лицо. В машине было тепло. Запах ее духов зачаровывал, непрерывное мягкое покачивание убаюкивало. Они ехали по объездной дороге. У Бардона снова стала опускаться голова. Ровно урчал двигатель. В таком состоянии он не мог бы вести машину, наверняка заснул бы. А ему нужно было уехать как можно дальше. Хорошо, что она сидела за рулем. Ее предложение оказалось верным – это спасет его.
– Ты стараешься не заснуть? – спросила женщина.
– Да.
– Ты мне не доверяешь?
– Нет.
– Если бы ты все знал обо мне, то доверял бы. Но если я расскажу тебе все о себе, ты мне не поверишь. Так что не стоит и начинать.
– Да, не стоит.
– Кроме того, мои разговоры тебя бы уж точно усыпили.
– Думаю, да, – ответил Бардон. Он с силой ущипнул себя за шею сзади, чтобы окончательно сбросить сон, потом надавил пальцами на глаза.
– В бардачке есть таблетки, чтобы не спать, – предложила она. – Мне они не нужны, я никогда не чувствовала себя такой бодрой, как сейчас!
Он открыл ящик и вытащил маленький коричневый стеклянный пузырек с таблетками, поднес к свету. Этикетки на пузырьке не было. Бардон вернул пузырек на место.
– Не знаю, что это за таблетки. Может, чтобы не спать, а может – наоборот.
– Этикетка промокла и отлипла. Но это таблетки от сна.
– А может, снотворное, – возразил он.
– Давай я приму несколько штук – проверишь.
– Их всего пять. Если ты привыкла к снотворному, то и десяток тебя не усыпит. Тем более при бессоннице.
Машина все так же ритмично и усыпляюще покачивалась на ходу. Тепло охватило все тело Бардона. Шины шуршали по мокрому шоссе и убаюкивали. Машина мчалась в темноте без толчков, остановок и поворотов – ровное гипнотическое движение…
Голова резко упала ему на грудь. Несколько раз он вскидывал голову и тер глаза. Миновали знак «Выезд на 16-ое шоссе».
– На следующем повороте свернешь на старое шоссе, – прервал молчание Бардон.
– Но по этому быстрее.
– Свернешь, черт подери, там-то я уж точно не засну!
Она пожала плечами.
– Думаю, тебе стоило бы побольше доверять мне. Но дело твое.
– Да, мое дело, поворачивай и заткнись!
Она свернула. Это была узкая дорога с множеством поворотов и выбоин. Непрерывная тряска и повороты немного оживили его. Он почувствовал себя лучше, а боль в руке помогала бодрствовать.
Они миновали цветную неоновую надпись: «Мотель «Дримз». Есть свободные комнаты».
Лиза бросила взгляд на рекламу, чуть убавив газ. Рей опять засыпал, опустив голову на грудь. Сжав зубы, он вытянул правую руку и дотронулся до раны. Боль помогла прийти в себя.
– Болит? – участливо спросила она. – Еще сильнее?
– Да, пожалуй.
– Как бы не получилось заражение крови. Нужно остановиться и сделать перевязку.
– Завтра к обеду я буду там, где мне помогут.
– Можно было бы остановиться, зайти в аптеку…
– Не надо, – твердо отказался Бардон.
– Ведь полиции на дороге не было, наверное, они не подозревают, что ты уже так далеко.
– Не знаю.
Она включила приемник, но, кроме помех, они ничего не услышали. Вдали на шоссе сверкнула молния.
– Может, все-таки лучше остановиться в мотеле? – спросила она. – Ненадолго, только немного отдохнуть и промыть рану.
– Нет, не лучше, – возразил Бардон, вновь уловив нотки возбуждения в ее голосе. Неужели она говорит то, что думает? Нет, подумал он, она просто хочет подольше жить, вот и все. И если он заснет…
Надо говорить. Громко говорить, тогда он сможет бодрствовать.
– О чем бы поговорить? – неожиданно спросил он, наклонившись вперед и вглядываясь в мокрую темноту.
Лиза помолчала, потом спросила:
– А как было там?
– За решеткой? Неплохо, если нравится быть в четырех стенах. Многим такая жизнь по душе, и некоторые с удовольствием провели бы там всю жизнь. Не хотят, чтобы их выпускали. С нами бежал один такой. И знаешь зачем? Он перелез через стену только для того, чтобы ему добавили срок за попытку побега. Иные при освобождении даже просят тюремщиков, чтобы их камеры не занимали до возвращения.
Он умолк.
– А ты?
– Это был мой первый и последний побег, – ответил Бардон. – Я не из таких. Лучше помру, но обратно не вернусь, – он замолчал и вновь начал дремать, временами вскидывая голову, борясь со сном.
– Черт! Не знаю, о чем говорить.
– О себе, – предложила она. – Расскажи мне о себе, Рей. О своем детстве.
Он попытался рассмеяться, но смеха не получилось. Он вдруг представил себя в детстве, увидел как бы со стороны мальчишку, который весело смеялся в цирке, бегал по траве, стараясь забить гол, купался в грязном пруду с приятелями…
Он дотронулся до шрама на подбородке – это когда он в детстве упал и ударился о камень.
И вдруг стал рассказывать о себе. Казалось, говорит кто-то чужой, а не он сам. Жизнь складывалась, как у всех. Детство на ферме. Родители ссорились. Старший братишка сбежал из дома. Потом от него приходили письма с рассказами о разных интересных местах. Развод родителей. Они с матерью переехали в другой город. Он мало бывал дома, гонял с ватагой мальчишек по улицам. Потом – война. Смерть была рядом. Служба в армии, демобилизация. Гараж и собственное дело.
– А потом? – прервала она его вопросом. – Как все началось?
Его голос зазвучал тише:
– У меня был гараж, и все шло хорошо, но работа была тяжелая, и я знал, что лямку придется тянуть всю жизнь. Однажды двое панков залезли в мой гараж, чтобы ограбить. У меня на полке рядом с кассой лежал револьвер, и я разделался с обоими. Вот так все и началось…
– Предъявите ваши права, мисс!
– Да, пожалуйста.
У машины стояли полицейские. Как в кошмарном сне. Один из них был высоким, в мокром черном плаще. Наклонившись, он посмотрел сквозь стекло на Бардона.
Бардон попытался поднять револьвер. Казалось, он весил целую тонну, рука не слушалась, он не мог и пальцем пошевелить. Потемнело в глазах. Бардон рывком выпрямился и поднял револьвер. Но машина уже мчалась дальше, вперед, в темноту. Бардон оглянулся. Патрульные машины с красными мигалками остались позади. Оказалось, пока Бардон спал, их остановили.
Она могла сдать его, это точно. Но вот не сделала этого. Теперь они вновь были в пути.
– Почему ты не сделала этого? – шепотом спросил он.
– Не знаю. Расскажи мне еще о себе. Что было дальше?
– Когда?
– После того, как ограбили твой гараж.
– Дальше – больше.
– Тебе что, нравилось убивать?
– Нет. Я ни о чем не думаю, когда приходится делать это. Когда закон был на моей стороне, все было просто. Дальше – еще проще.
Он чувствовал, как его собственный голос, воля и сознание ускользают. Голова качнулась, и он отключился, привалившись к сиденью. С этим ничего нельзя было поделать. Возможно, из-за раны. К тому же он не спал три дня.
«Нет, просто усталость», – подумал он.
Но она могла запросто развернуться и сдать его патрулю, если он заснет.
Рэй с трудом дотянулся до бардачка, достал пузырек с таблетками и проглотил две штуки. Это снотворное или яд? Странное чувство: он не доверял ей, но в то же время поверил на слово, что таблетки помогут бодрствовать.
Голова резко дернулась, он проснулся и пошевелился на сиденье.
Машина стояла. По крыше и стеклам стучали капли дождя. В салоне было тепло, приятно пахло духами, пудрой. Женщина была совсем рядом…
Сквозь стекла виднелась стена домика и надпись: «МОТЕЛЬ. СВОБОДНЫЕ КОМНАТЫ». Женщина курила сигарету и смотрела на него. Ее бледное лицо казалось расплывчатым в темноте.
– Поспал? – спросила она.
Он взглянул на спидометр. После того, как он принял таблетки, они проехали всего ничего. Таблетки были безвредны, а то бы он вырубился надолго. Видно, он так устал, что и таблетки не помогли справиться со сном.
