Майнет Уолтерс - Охота на лис

Июнь 2001 г.

Лис неслышно скользил в ночной темноте в поисках пищи, и только мелькание белого кончика хвоста время от времени выдавало его присутствие. Он учуял запах барсука, и нос его слегка подергивался — лис принюхивался, огибая ту часть тропы, где зверь пометил свою территорию. Лис не отличался большой смелостью и был достаточно чувствителен и умен, чтобы переходить дорогу такому жадному и агрессивному зверю с мощными челюстями и ядовитыми клыками.

Но перед запахом горящего табака лис подобного страха не испытывал. В этом запахе он чувствовал обещание хлеба и молока для себя, кусочков курятины для своей половины и ее детенышей. Здесь его могла ожидать гораздо более легкая добыча, чем сомнительный результат ночной изнурительной охоты за полевыми мышами. Всегда начеку, боясь любых неожиданностей, лис остановился на несколько мгновений, всматриваясь и вслушиваясь в тишину. Но ничего… Все спокойно… Куривший был почти так же неподвижен, как и он. Наконец, доверчиво, по-павловски, реагируя на стимул, лис пополз на знакомый запах, забыв о том, что между самокруткой и трубкой, к аромату которой он привык, существует огромная разница.

Ловушка! Уродующее приспособление с силой громадного барсука сомкнуло свои металлические челюсти на хрупкой передней лапе, разрывая мясо и ломая кости. Лис издал вопль боли и негодования, рванувшись в пустую темноту ночи. При всей хваленой лисьей хитрости и смекалке он оказался недостаточно умен, чтобы понять — неподвижная человеческая фигура рядом с деревом ни в малейшей степени не похожа на доброго и терпеливого старика, постоянно его здесь кормившего.

В ответ на вопль лиса лес наполнился шумом. Птицы на ветках взволнованно забили крыльями, мелкие ночные зверюшки поспешили в укрытия. Какая-то другая лиса, возможно, его самка, огласила соседнее поле тревожным лаем. Когда человек повернулся к лису, вытаскивая из кармана пальто молоток, что-то в его внешности — может быть, аккуратно выбритые полоски в густой гриве волос — навело лиса на мысль, что он имеет дело с гораздо более крупным и сильным противником, с которым у него нет шансов справиться, и лис прекратил вопить и, жалко скуля, припал на брюхо. Мольбы о пощаде были бессмысленны — хладнокровный удар размозжил маленькую заостренную мордочку еще до того, как убийца развел челюсти капкана. Лис был еще жив, когда неизвестный одним взмахом бритвы отрезал ему хвост.

Убийца выплюнул самокрутку и каблуком вдавил ее в грязь перед тем, как сунуть хвост в карман и схватить лиса за загривок. Он скользил между деревьями так же тихо и незаметно, как это всего несколько минут назад делал лис. Человек остановился только на самом краю леса, слившись с тенью большого дуба. На расстоянии примерно пятидесяти футов от него по ту сторону небольшой канавки на террасе стоял старик, внимательно всматриваясь в полосу деревьев и держа винтовку наперевес — целясь в невидимого противника. Свет из-за открытых дверей дома падал старику на лицо, суровое и мрачное от гнева и ненависти. Он прекрасно знал, как кричит животное от боли, знал, что внезапное прекращение крика может означать только одно — животному переломили челюсть. Так оно и было. Уже не в первый раз к его ногам бросают изуродованное тельце.

Старик так и не увидел взмаха черного рукава и такой же черной перчатки — руки, швыряющей ему под ноги тело умирающего лиса, но в полосе света успел заметить белые полоски на лисьей шерсти. В нем говорило только чувство мести, острое желание смерти виновнику случившегося. Старик прицелился немного ниже летящего ему под ноги звериного тельца и выстрелил.

Холмистая долина неподалеку от Дорсет-Риджуэя стала местом самой крупной за всю историю незаконной стоянки фургонов. По подсчетам полиции, около 200 передвижных домиков и более 500 цыган, бродяг и туристов разного рода собрались отметить августовские нерабочие дни в живописных окрестностях Бартон-Эджа.

Из окон «психоделического» автобуса Беллы Престон местность, которая в скором времени будет внесена в список заказников мирового значения как «Береговая линия юрского периода в Дорсете», открывается во всей своей незабываемой красоте и величии.

«Перед вами самый чудесный вид во всей Англии, — говорит тридцатипятилетняя Белла, прижимая к себе трех дочерей. — Мои дети просто обожают здешние места. И мы стараемся каждый год приезжать сюда на лето».

Белла, мать-одиночка из Эссекса, называющая себя социальным работником, прибыла одной из первых.

«Предложение устроить здесь празднество было высказано еще в Стоунхендже в июне, когда мы отмечали там летнее солнцестояние. Слухи, как вы понимаете, распространяются быстро, но мы не предполагали, что сюда приедет так много народу».

Полицию Дорсета насторожил приезд в графство вчерашним утром необычно большого числа туристических автобусов и фургонов. На некоторых дорогах, ведущих к Бартон-Эджу, были установлены контрольно-пропускные пункты, чтобы попытаться остановить неожиданное вторжение. Результатом принятых мер стала серия транспортных пробок, некоторые из них растянулись на пять миль и более, что вызвало возмущение как местных жителей, так и ряда вполне добропорядочных туристов, также попавших в названные заторы. Исходя из того, что на узких дорогах Дорсета транспортным средствам путешественников нелегко развернуться, чтобы отправиться в обратный путь, было принято решение разрешить празднование.

Фермер Уилл Харрис, 58 лет, чьи земли захватили под незаконную стоянку автобусов и фургонов, возмущен бездействием полиции и местных властей.

«Мне сказали, что я буду арестован в случае, если стану провоцировать этих людей, — с предельным негодованием говорит он. — Они уничтожают мои посевы и заграждения, но оказывается, если я пожалуюсь и кто-то в результате пострадает, то я же буду и виноват. Разве подобный подход можно назвать справедливым?»

Салли Мейси, 48 лет, офицер по связям с общественностью в местной полиции, сообщила нам вчера вечером, что приехавшие на празднество получили официальное уведомление с просьбой отказаться от проведения своего торжества. Однако она сама признала, что обмен уведомлениями в сложившейся ситуации не более чем игра.

«Прибывшие исходят из того, что семь дней — это обычная продолжительность пребывания путешественников подобного рода на одном месте, — сказала она. — Как правило, они уезжают накануне того момента, когда приказ вступает в силу. На протяжении же разрешенного времени мы просим их воздерживаться от оскорбительного поведения и требуем, чтобы мусор убирали в специально отведенные для таких целей места».

Слова представителя власти, по-видимому, не произвели на мистера Харриса должного впечатления, так как он указал нам на мешки с мусором, валяющиеся прямо у ворот фермы.

«А завтра этот мусор будет разбросан по всей территории, стоит только лисам добраться до мешков. И кто будет платить за уборку? Одному фермеру в Девоншире уборка его земель после подобного нашествия, которое, кстати, было вдвое меньше здешнего, стоила десять тысяч фунтов».

Белла Престон выразила свое сочувствие, сказав: «Если бы я жила здесь, мне подобное, конечно, тоже не понравилось бы. Последний раз, когда мы проводили празднество примерно такого же масштаба, к нам съехалось около двух тысяч подростков из близлежащих городов. Боюсь, нечто подобное может случиться и сейчас. Музыка звучит непрерывно, и при этом очень громко».