— Интересно, чем бы ты занимался, Рейган, если бы тебе не нужно было работать, — покачал головой Олбрайт. — Наверное, смотрел бы днями на небо и думал о вечности и вопросах мироздания.
— Я внимательно слушаю, шеф.
— По твоему виду этого не скажешь. Когда ты вот так пялишься в окно, мне даже становится завидно. Моим проблемкам ты уделяешь десять процентов своего внимания. Остальные достаются Вселенной.
— Вы говорили о Роберте Крамере.
— Роберт Крамер подписал с нами договор пять лет назад, — кивнул Сэм Олбрайт, протягивая папку. — Тогда он на сердце не жаловался.
— И тем не менее скончался от сердечного приступа, — задумчиво произнес я, листая документы. — Сумма страховки — двести тысяч. Вскрытие показало, что смерть наступила в результате обширного инфаркта.
— Наш врач считает, что болезнь развилась два-три года назад.
— Кажется, все ясно. Но вы все равно хотите, чтобы я занялся этим делом?
— Двести тысяч долларов — немалые деньги. Компания обязана провести расследование. К тому же есть одна маленькая деталь. Наш врач заметил, что пальцы правой руки Крамера слегка обожжены. Из них извлекли осколки электрической лампочки.
— Вы уверены, что он умер от сердечного приступа? — уточнил я. — Смерть от удара током исключена?
— Исключена. Причина смерти — сердечный приступ. Его, конечно, мог вызвать удар током, но доказать это невозможно. Может, он выкручивал горячую лампочку из патрона и она взорвалась у него в руках. Но самое интересное то, — хмыкнул Олбрайт, — что об этом нет ни слова в заключении патологоанатомов.
— Когда он умер?
— Три дня назад. В квартире друга, некого Питера Нортона. Крамер заглянул к нему выпить и поболтать. Похоже, он пришел уже навеселе.
— Несмотря на больное сердце, он пил?
— Крамер или не знал о болезни, — пожал плечами шеф, — или ему было наплевать на последствия. Около десяти он внезапно побледнел и сказал, что ему нехорошо. Пока Нортон ходил на кухню за водой, Крамер закричал. Нортон бросился назад. Когда он вернулся в гостиную, гость лежал на полу. Нортон вызвал «скорую». Медики полчаса возились с Крамером, но все было бесполезно. Смерть была мгновенной.
— Нортон тоже ничего не сказал об ожогах на пальцах и кусочках стекла? — уточнил я.
— Ни слова. Спроси у него об этом.
— Кто является бенефициарием Крамера?
— Мисс Хелен Морланд. У Крамера есть жена Тельма. Шесть месяцев назад она была его единственным бенефициарием.
— Она знает, что он переписал завещание?
— Понятия не имею. В любом случае скоро узнает.
— Они с Крамером жили раздельно?
— Кажется, нет.
— Что связывало покойного и бенефициария?
— Не знаю.
— Что еще известно о мистере Крамере? — не унимался я.
— Получил приличное наследство, но все быстро промотал. Ему было трудно даже платить страховые взносы.
— А что с Нортоном?
— Холостяк, водятся деньги. Вот, собственно говоря, и всё…
Начать расследование я решил с Питера Нортона. Дверь открыл высокий широкоплечий мужчина с настороженными глазками. В квартире пахло свежей краской.
— Не понимаю, что здесь расследовать? — нахмурился он, узнав о причине моего визита. — Что вы хотите узнать?
— Расскажите, что произошло в тот день.
— Крамер пришел около восьми. Сказал, что хочет немного выпить и поболтать. У меня тогда сидел Джим Барроуз, мой адвокат. Мы выпили. Джим ушел, а Крамер остался. Мы еще выпили. Около десяти он внезапно побледнел, схватился за сердце и попросил воды. Я пошел на кухню. Он вскрикнул. Когда я вернулся, Крамер лежал на полу. Я вызвал «скорую», но он уже был мертв.
— Что делал Крамер в момент смерти?
— Делал? — опять нахмурился Нортон. — Ничего. Сидел на кушетке.
— Пальцы его правой руки были слегка обожжены и в них были крошечные осколки стекла. Что скажете?
— Ничего, — пожал плечами Нортон. Он встал и направился к бару.
— Значит, он поранился не здесь?
— Значит, не здесь.
— Выходит, к вам он пришел уже с обожженной рукой? — продолжал допытываться я.
— Выходит, что так… К чему эти вопросы о руке? Какое это имеет отношение? Он умер от сердечного приступа.
— Верно, — согласился я и сделал глубокий вдох. В воздухе слегка пахло краской и скипидаром. — Крамер не жаловался на руку?
— Мне нет. — Нортон налил виски себе, потом вспомнил обо мне. — Выпьете?
— Нет, спасибо.
— Крамер пришел прилично навеселе. Так что он мог не чувствовать боли.
— Давно знакомы с Крамером?
— Два или три года. Познакомились на вечеринке.
— Вы знаете мисс Хелен Морланд? — Он ничего не ответил. — Она его бенефициарий. — Глаза Нортона сузились, губы раздвинулись в тонкой улыбке. — У Крамера была жена… Значит, вы не знаете Хелен Морланд?
— Не знаю. Ее никто не знает. Если у нее и есть эмоции, то она ими не пользуется. — Нортон одним глотком выпил половину виски. — Ее вполне устраивает одиночество, ей не нужно ничье общество. Порой так и подмывает спросить ее: «Откуда ты такая взялась?»
— Крамер ее любил?
— Да. Ее все любят…
— Вы сказали, что в тот вечер у вас находился ваш адвокат. Крамер раньше встречался с мистером Барроузом?
— Нет.
— Естественно, вы их познакомили?
— Естественно, — буркнул он.
— И они, естественно, пожали друг другу руки?
— Естестве… — Нортон замолчал на полуслове.
— Если Крамер где-то повредил руку, — улыбнулся я, — думаю, он вряд ли стал бы протягивать ее для рукопожатия. Но даже если бы протянул, мистер Барроуз заметил бы ожог и как-то отреагировал.
— Хорошо, — вздохнул Питер Нортон. — Около десяти часов перегорела одна из лампочек. Крамер начал ее менять и обжегся. Когда он дотронулся до нее, она лопнула.
— Он умер после того, как лопнула лампочка? — уточнил я.
— Я даже не знал, что у него больное сердце. Он упал и умер.
— Какая лампа перегорела?
— Вон та, — равнодушно махнул он рукой на столик у кушетки, на котором стояла лампа.
Я снял абажур и начал изучать лампочку.
— Что вы делаете? — рассердился Нортон. — Конечно, это другая лампочка.
Я провел пальцами по лампочке и показал их ему.
— Толстый слой пыли. Как минимум две недели.
— Это лампочка из другой лампы, — слегка покраснел он. — Она уже была пыльной.
Но тогда на стекле остались бы его отпечатки, а их не было.
Прежде чем уйти, я решил поболтать с привратником.
— Вы знали мистера Крамера? — спросил я. — Он умер здесь три дня назад.
— Видел изредка. Он всегда был прилично под мухой.
— А что скажете о мистере Нортоне?
— Нормальный жилец, но с ним нужно держать ухо востро. Любит разыгрывать. Но я не обижаюсь. Он щедрый, дает хорошие чаевые. Однажды он попросил меня поменять местами краны в соседней квартире. Там живет супружеская пара. Когда они пожаловались, я вернул краны на место. Они до сих пор, наверное, удивляются, как это произошло.
— У мистера Нортона сейчас ремонт? — поинтересовался я.
— Да, но он сам его делает. Кажется, уже закончил. Я несколько дней не видел рабочих.
— А в чем заключается ремонт?
— Не знаю, не интересовался. У меня своих дел хватает.
После Нортона я поехал к Крамерам.
— Что вам угодно, мистер Рейган? — настороженно спросила Тельма Крамер.
— Вы знаете, что больше не являетесь бенефициарием страховки супруга?
— Но это… — Она сильно побледнела. — Но это невозможно. Я присутствовала при подписании договора.
— Извините, миссис Крамер, но мистер Крамер переписал завещание шесть месяцев назад.
— И кто теперь бенефициарий? — Ее глаза сузились.
— Мисс Хелен Морланд.
— Она ничего не получит. — Тельма Крамер нервно теребила в руках платок. — Я обращусь в суд.
— Это ваше право, миссис Крамер. Вы знаете мисс Морланд?
— Видела!.. — хрипло рассмеялась вдова. — В жизни Боба были и другие женщины, но все они были мимолетными увлечениями. С Хелен всё получилось иначе. Когда я узнала кто… околдовал моего мужа… то отправилась к ней и потребовала оставить его в покое. Она молча посмотрела на меня своими странными серыми глазами, как на пустое место, и сказала, что Боб ей не нужен. Он был в нее страшно влюблен, а ей было на него наплевать. Ей вообще никто не нужен.
— После того разговора ваш муж продолжал встречаться с мисс Морланд?
— Продолжал. Я ничего не могла сделать. Вряд ли между ними что-то было. Порой он даже обсуждал ее со мной. Рассказывал, как приходит в ее студию, садится и наблюдает за ней.
— Мисс Морланд художница?
— Думаю, да. Она рисует, но не выставляется и не продает свои картины.
— Вы знали, что у вашего мужа больное сердце?
— Нет. Боб никогда об этом со мной не говорил. Последние полгода… с тех пор, как он начал ездить к ней… он был явно болен. Может, дело было и в сердце, но думаю, не в нем одном. Боб много пил, хотя и знал, что ему нельзя пить. Он не умел пить и всегда отключался.
