— А как ваш муж встретился с мисс Морланд?
— Их познакомил Питер Нортон. По-моему, из любопытства. Хотел посмотреть, что будет с Бобом.
— Спасибо, что уделили мне время, миссис Крамер, — вежливо поблагодарил я.
Я откланялся и поехал к Хелен Морланд.
— Вы знали, что у Крамера было больное сердце? — спросил я.
— Знала. Он мне рассказал про болезнь.
— А вам известно, что вы являетесь бенефициарием его страховки?
— Да. — Она стояла около мольберта и смотрела на картину. — Он сказал, что любит меня. Денег у него не было, но он хотел хоть что-то мне подарить.
— По-вашему, вы имеете право на эти деньги?
— Он хотел отдать их мне. — Хелен бросила на меня слегка удивленный взгляд. — Вас это злит?
— Миссис Крамер намерена оспорить завещание.
— Конечно, — кивнула Хелен Морланд. — Я этого ждала. Не думаю, что дело дойдет до суда. Мы как-нибудь договоримся. Меня вполне устроят пятьдесят тысяч.
— В момент смерти правая рука Крамера была обожжена и в ней были осколки стекла. Вы что-нибудь знаете об этом?
— Нет…
Утром я рассказал Олбрайту об объяснении Питера Нортона и о том, что на пыльной лампочке нет отпечатков пальцев.
Нужно было осмотреть квартиру Нортона, когда его не будет дома. Я позвонил ему от Олбрайта. Трубку не сняли. Я повторил попытку из аптеки в квартале от его дома — с тем же результатом. На третьем этаже минут десять нажимал кнопку звонка, пока не убедился, что его нет дома.
Дверь открылась с четвертой попытки. Питер Нортон был дома. Он сидел в кресле лицом к двери и смотрел на меня, но не двигался.
Не знаю, от чего он умер, огнестрельных и ножевых ран я не нашел. Краской пахло в спальне. Комната ничем не отличалась от гостиничного номера: двуспальная кровать, столы с лампами и два шкафа. В ящиках так же, как в гардеробе, было пусто.
Всё в комнате было новым. Все деревянные поверхности были совсем недавно, пару дней назад, выкрашены заново.
Меня что-то насторожило. Я не сразу понял, что дело в выключателе, который находился на уровне лица.
Выключатель исправно работал, но что-то еще было не так. Ну конечно, в этом выключателе все было наоборот: в нижнем положении клавиши свет горел, а в верхнем — был выключен.
Я вернулся в гостиную. Мое внимание привлекла корзина для мусора. Я достал из нее коричневую оберточную бумагу с веревкой и куски картона, которые когда-то были картиной.
Когда я их сложил, передо мной лежала картина размером 30 на 40 сантиметров. Внизу маленькими буквами было написано — «Сдача Корнуоллса». Колонна солдат в красных мундирах шла сдаваться в плен. Впереди шагал генерал с белым платком на штыке ружья.
Я разгладил оберточную бумагу. Картина была из галереи «Барклай». Марок не было, значит, ее принес посыльный. Скорее всего, после нашей встречи. Иначе бы я обязательно обратил внимание на оберточную бумагу в корзине раньше.
Получается, Питер Нортон получил пакет с картиной, открыл его и… почему-то порвал картину.
Я еще раз внимательно посмотрел на картину. Йорктаун, октябрь 1781 года. Британская армия сдавалась в плен под звуки военного оркестра, который играл…
Не может быть! Я достал его бумажник и вытряхнул содержимое на стол. Ничего интересного, за исключением маленькой визитки.
«Артур Франклин, 2714, Виргиния стрит. Любой ремонт».
Пальто Нортона лежало на кушетке. В кармане я обнаружил платок с коричневым пятном, похожим на кровь. Перед тем как уйти, я вытер всё, до чего мог дотронуться. Дверь оставил приоткрытой, чтобы его поскорее нашли.
От Нортона я отправился в лабораторию.
— Это краска, — сказал один из наших экспертов. — Дешевая коричневая краска. Область применения очень широкая…
Артур Франклин с удовольствием гонял окурок сигары из одного угла рта в другой.
— Чем могу служить?
Я показал удостоверение и сказал:
— Насколько мне известно, вы недавно выполняли заказ мистера Нортона. В чем заключался ремонт?
— Ну ладно, — не сразу решился он. — Такого странного заказа я еще не получал. Он попросил никому ничего не рассказывать и хорошо заплатил за молчание. Мы должны были всё заменить в одной комнате. Ковер вместе с другой мебелью прибить к потолку, а люстру прикрепить к полу и так далее. Он попросил сделать комнату-перевертыш. Мы даже перевернули двери и закрыли окна, чтобы они казались глухой стеной. Нортон мне не сказал, зачем ему это понадобилось, но я и без него догадался. Я уже слышал о таких шутках. Человека напаивают до потери сознания, несут в такую комнату и ждут в соседнем помещении, когда он очнется. — Артур Франклин рассмеялся. — Парень приходит в себя; еще не протрезвев, смотрит по сторонам и думает, что он на потолке. Начинает паниковать, пытается сползти по стенам туда, где, по его мнению, пол. Эффект потрясающий.
Да, думал я, Крамер очнулся в такой комнате-перевертыше. Увидев над головой мебель и ковер, он наверняка подумал, что лежит на потолке, и испугался. Еще мгновение, и он упадет вниз и разобьется. Крамер инстинктивно схватился за ближайший предмет — люстру. Сердечный приступ, наверное, случился в то самое мгновение, когда его пальцы раздавили лампочку.
— Два дня назад Нортон позвонил и попросил привести всё в прежний вид, — продолжил Фракнлин. — Мы должны были как можно быстрее вернуть всё на старые места. И мы всё сделали.
Всё, но забыли в спешке о выключателе. Крамер умер в перевернутой комнате. Поняв, что он мертв, Нортон наверняка перепугался. Конечно, он предпочел бы вынести труп из квартиры, но это было невозможно. Поэтому он отволок Крамера в гостиную и сказал, что смерть наступила там. Никому и в голову не пришло обыскивать квартиру. Комнату-перевертыш никто не видел.
Комната-перевертыш. Похоже, Нортон любил, чтобы все было безупречным. Он даже заказал картину, чтобы повесить ее на стену вверх ногами, но заказ по какой-то причине принесли позже, вчера или сегодня утром, когда картина уже была не нужна. Поэтому Нортон порвал ее и выбросил в корзину. Британские войска сдавались под звуки… «Перевернутого мира».
— Интересно, удалась ли шутка? — задумчиво произнес Франклин.
Конечно, Франклин не знал о Крамере. От сердечных приступов умирают сотни людей. После смерти Крамера газеты просто написали, что он скончался в «квартире друга».
Выйдя от Франклина, я вернулся к Нортону, но останавливаться около дома не стал. У подъезда уже стояла патрульная машина и карета «скорой помощи».
Вечером Сэм Олбрайт позвонил мне домой.
— Нортон умер от яда, — сообщил он без вступления.
— Самоубийство?
— Не похоже. Записки не оставил. Лейтенант Хенрикс обыскал квартиру, но не нашел яда.
— Нортон мог проглотить весь яд, — предположил я.
— Мог, но где-то он должен был его держать. Полиция же ничего не нашла. Пальто лежало на кушетке. Похоже, Нортона отравили в другом месте и яд начал действовать, когда он вернулся домой. Смерть наступила вчера часов в одиннадцать вечера.
Я положил трубку, закурил и налил виски. В раздумьях просидел пару часов. В половину одиннадцатого потушил сигарету и поехал к Хелен Морланд.
В подъезде пахло свежей краской. Свет был тусклый, но мне показалось, что перила были выкрашены в коричневый цвет. Я узнал от привратника, что покраску начали вчера с верхнего этажа, а закончили сегодня днем.
— Я вас ждала, — улыбнулась Хелен Морланд, когда я позвонил в дверь ее квартиры. В комнате громко играла музыка.
— Питер Нортон мертв, — сообщил я. — Его отравили. Он часто приходил сюда?
— Не так чтобы часто, — пожала она плечами. — Не так чтобы редко. Он приходил наблюдать за тем, как я работаю, и поговорить. Иногда я слушала его, иногда не обращала внимания.
— А когда он рассказал о комнате-перевертыше, слушали?
— Да.
— Нортон был здесь вчера вечером?
— Хотите чего-нибудь выпить? — уклонилась она от ответа.
— Он приходил вчера вечером, — уверенно сказал я. — В подъезде темно, и он нечаянно дотронулся до свежей краски. Вытер руку платком, но его отпечатки до сих пор на перилах лестницы. Они докажут, что он был здесь вчера. Детективы об этом не знают. Пока об этом знаю только я. Но я должен рассказать им, потому что это убийство… Хелен, это вы убили Нортона?
— Я, — удивила меня откровенностью мисс Морланд. — Я могла бы, конечно, и не признаваться, но зачем отпираться?
— Вы имеете отношение к смерти Крамера?
— Нортон сказал, что переделывает комнату. Я знала, что у Крамера больное сердце и что он переписал страховку на мое имя. Я предложила Нортону, чтобы Крамер стал его первой жертвой. Нортон, конечно, не знал, почему.
— А если бы Крамер не умер?
— Тогда я бы придумала что-нибудь еще.
— А почему вы убили Нортона?
— Он собирался сообщить обо мне полиции, если я откажусь… принадлежать ему. Он умер приятной смертью. Через полчаса после приема яда наступил сон, еще через пятнадцать минут — смерть.
