Филип Карраэр - Шерлок Холмс возвращается в Лондон

Голова восковой фигуры, которая раньше заменяла мне настоящего Шерлока Холмса и которая, на беду, получила пулю в лоб, взирала на меня, когда я сидел напротив живого Холмса в нашем старом кабинете на Бейкер-стрит. Благодаря усилиям Майкрофта Холмса и старой доброй миссис Хадсон за годы его отсутствия обстановка квартиры не изменилась. Эта восковая голова была прострелена пулей «дум-дум», пущенной из духового ружья полковником Себастьяном Мораном, и теперь стояла на краю особого соснового стола, покрытого пятнами от кислоты, на котором Холмс проводил свои многочисленные химические опыты. Рядом находилась так хорошо знакомая мне персидская туфля, в носке которой снова лежал табак для трубки Холмса.

Полковника Морана Холмс когда-то объявил вторым самым опасным человеком Лондона. Однако убить Холмса, как полковник намеревался, ему так и не удалось. Позже его арестовали, но не за покушение на Холмса, а за преступление, которое он на самом деле совершил, убийство Рональда Адэра. Моран застрелил Адэра через открытое окно из того же самого ружья, из которого пытался убить Холмса.

В один из дней в середине жаркого июля так привычно и отрадно было видеть, как мой старый друг опять сидит напротив меня с газетой в руках, и к этому впечатлению по-прежнему прибавлялось ощущение чуда. В течение трёх долгих лет я думал, что Шерлок Холмс мёртв и навеки погребён в сырой могиле. И вдруг он вернулся и вошёл в мой кабинет в Кенсингтоне, словно Лазарь, восставший из гроба.

— Вы ведь сейчас никаким делом не заняты, Холмс? — спросил я, заранее зная ответ.

Холмс опустил на колени номер «Дейли телеграф»:

— Вы прекрасно знаете, что нет, дорогой мой друг. Я читаю хронику самых скучных преступлений Лондона, которые так легко раскрыть, что на это способен даже самый рядовой лондонский детектив. Печально, что после смерти Мориарти преступный элемент решительно деградировал.

Такие сетования в исполнении Холмса звучали уже не в первый раз. И не в последний, подумал я про себя.

— Я получил ещё одно приглашение от полковника Хейтера отдохнуть в его доме в местечке Суррей. Что скажете, Холмс? Я могу договориться с Анструтером, чтобы он заменил меня на неделю. Жена уже уехала из города с друзьями. В конце концов, приглашение даёт нам возможность избежать этой жары.

Холмс, конечно, помнил, как семь лет тому назад мы ездили туда, чтобы он смог набраться сил. Тогда Холмс переутомился: дело, над которым он работал, пошатнуло даже его железное здоровье. Однако мысль об отдыхе он к себе и близко не подпускал. Попытка вытащить его в Суррей расценивалась им как преступление. Я уже упоминал об этом в своём рассказе «Помещики из Рейгейта».

Дом полковника Хейтера, как и раньше, оставался домом холостяка, и он там почти никогда не бывал. Это обстоятельство предоставляло нам полную свободу.

Холмс сложил «Дейли телеграф» и кинул её на испорченный кислотой стол.

— Вообще-то, Уотсон, это было бы замечательно. Я собрал материалы о разных видах почвы в Лондоне и планировал написать монографию, где в деталях осветил бы вопросы её отличительных особенностей и их значение для расследования преступлений. Я могу набросать её там. Ещё я сочиняю пьесу для скрипки. Да, Уотсон, вы совершенно правы, жара в Лондоне почти невыносима.

— Отлично, Холмс! — Я остался доволен таким решением. — Я посмотрю расписание поездов и отмечу, какие отправляются в Суррей сегодня днём.

Как и в тот раз, когда мы отправились в Суррей семь лет назад, я надеялся, что в доме Хейтера нам удастся скрыться от расследований и отдохнуть. Но так же, как в прошлый приезд, мои надежды целиком и полностью не оправдались: там мы столкнулись с преступлениями самыми необычными и словно специально ожидавшими нас.

Нам с Холмсом понадобилось совсем немного времени, чтобы подготовиться к путешествию. Меньше чем через час мы попрощались с миссис Хадсон и остановили экипаж, чтобы отправиться на станцию Паддингтон. В Суррей мы прибыли как раз к полднику. Там было градусов на десять холоднее, чем в Лондоне, и такая перемена в погоде мне была очень по душе.

Выйдя из-за стола, мы заглянули в оружейную комнату. Хейтер затянулся сигарой, Холмс раскурил свою трубку, а я воспользовался обычной сигаретой.

— Как вы уже знаете, — сказал полковник, выпустив облако дыма, — меня вызывает в Лондон мой адвокат, чтобы обсудить юридические вопросы, так что утром я уезжаю. Меня не будет несколько дней, и весь дом остаётся в вашем распоряжении.

— Что-то серьёзное? — осмелился спросить я.

— Нет, вовсе нет. Просто потребовалось решить некоторые юридические проблемы. И раз уж я окажусь в Лондоне, то непременно посмотрю спектакль или даже два. Быть может, поездка окажется не только деловой, но и развлекательной.

— Так получается, что мы фактически меняемся местами, — сказал я. — Могу я предложить вам остановиться в моём доме? Моя жена сейчас в отъезде. Или, возможно, вы предпочтёте квартиру Холмса на Бейкер-стрит?

Я отлично знал, Холмс разозлится от одной только мысли, что кто-либо сунет нос в его владения. Но предложить это меня заставили хорошие манеры, и ему пришлось бы уступить, если бы Хейтер вдруг согласился.

— Нет, это, конечно, очень мило с вашей стороны, но нет. В Лондоне проживает моя кузина, и я по приезде остановлюсь у неё.

— Какие у вас замечательные шахматы, — заметил Холмс, показывая на набор фигур, выточенных из чёрного дерева и оникса.

— Да. Я приобрёл их в Афганистане и привёз домой вместе с другими сувенирами.

Последние слова относились к тем ранам, которые он получил. Я едва выходил его тогда в Афганистане.

— Вы хотели бы сыграть партию? — поинтересовался Холмс.

Полковник охотно согласился.

— Последний раз я играл в шахматы в Америке с мистером Икэгами, — сказал Холмс, после того как каждый сделал первый ход. — Он был из Японии. Я встретил его в Нью-Йорке, в мужском клубе под названием «Общество мёртвых кроликов». Он был отличным шахматистом.

Холмс сбежал в Америку, чтобы спастись от преследования людей Мориарти. Недавно он рассказал мне о расследованиях, которые провёл, когда жил там, так что имя Икэгами мне было знакомо.

Двумя неделями ранее я закончил писать свой первый рассказ «История «Общества мёртвых кроликов»» о расследовании Холмсом серии убийств. Услышав сказанное Холмсом, я уже не сомневался, каким будет следующий вопрос полковника. Именно его я задал Холмсу, когда тот впервые упомянул странное название этого общества.

— «Общество мёртвых кроликов»? — Хейгер выпустил очередное облако дыма и передвинул слона. — Чёрт возьми, что это ещё такое?

— На американском сленге начала девятнадцатого века слово «кролик» означало «хулиган», а «мёртвый кролик» — «большой хулиган», «крепкий парень», — пояснил я. — Название «Мёртвые кролики» принадлежало нью-йоркской уличной банде, во всяком случае так рассказывал мне Холмс. Несколько бывших членов этой банды достигли финансового успеха, открыли мужской клуб и взяли для него именно это название.

— Всё равно очень странно. — Полковник тяжело вздохнул и передвинул коня.

Спустя пятнадцать минут и через несколько ходов Холмс откинулся на спинку кресла и произнёс:

— Мат!

— Отлично сыграно! — добродушно отреагировал полковник. — На этой печальной ноте я отправлюсь в кровать. Завтра рано утром уезжаю в Лондон.

— Спокойной ночи, старина, — сказал я. — Мы проснёмся пораньше и поможем вам с багажом.

— Не стоит. Я, как и вы, путешествую налегке. Одной сумки мне вполне достаточно. Спите сколько хотите. — С этими словами он положил сигару в пепельницу и поднялся с кресла.

Холмс поздно встал на следующее утро, как, собственно, было всегда, когда он не был занят расследованием. Я, однако, посчитал долгом пробудиться пораньше, чтобы попрощаться с Хейтером и поблагодарить его ещё раз за то, что приютил нас в своём доме. Небрежно бросив «не за что», он занял место в экипаже и уехал.

Так мы с Холмсом остались одни. Позже в тот же день Холмс принялся работать над монографией, а я пошёл прогуляться по округе. Со вчерашнего дня ощутимо похолодало. И после долгих недель, когда я вынужден был терпеть удушливую жару Лондона, прохладный воздух казался мне живительным. Деревенская местность выглядела зелёной и пышной и прямо рядом с домом полковника буйно поросла деревьями и кустами. Из ветвей доносилось счастливое щебетание птиц.

Кухарка полковника жила неподалёку и приходила готовить нам обед и ужин. Несмотря на то что это обстоятельство выразилось в некоторое неудобство для меня, мы попросили её не готовить завтрак, поскольку Холмс обычно спал допоздна. Заодно она снабжала нас теми газетами, которые можно было достать в этой глуши. Я снова начал читать «Британский медицинский журнал» и намеревался следить за последними новостями. Моё внимание привлекла колонка о продолжающемся процессе над известным актёром и писателем Оскаром Уайльдом. Его последняя пьеса «Как важно быть серьёзным» хоть вначале и пользовалась популярностью, как и все предыдущие, однако была снята с репертуара после того, как Уайльда обвинили в содомии. Оставалось только руками разводить. Мы с женой видели эту пьесу в театре Сент-Джеймса в мае, и нам обоим она невероятно понравилась.