Геннадий Прашкевич - Подножье тьмы

Ознакомительная версия.

– Ты чего, теть Зин? – Шурик наклонился над балконными перилами. – Только семь стукнуло, а ты ругаешься. Рано. Соседей разбудишь.

– Будто они спят!

– А что делают?

– Водку пьют.

– С утра? – Шурик, не веря, взглянул на часы, точно семь. – Они что, еще не ложились?

– Ляжешь тут!

– Да что случилось, теть Зин? – рассердился Шурик.

– А то! – тетя Зина укоряюще, даже неодобрительно глянула снизу вверх на Шурика и уголком подола, она была в фартуке, вытерла заплаканные глаза. – Ты бы тоже пил с утра, случись такое!..

– Такое! Сякое! Ты толком говори! – окончательно рассердился Шурик. – Я три дня дома не был. Командировка. Что там у соседей случилось?

– Мишка нашелся!

– Мишка? Он что, терялся?

– Дурак ты бесчувственный! – тетя Зина снова промокнула уголком подола заплаканные сверкающие глаза. – Ты Леньку, Мишкиного отца, знаешь, внизу, во второй квартире живет. Вчера, значит, пошел турецкий хлеб покупать. Сам знаешь, турецкий дешевле. А привозят его с утра. А сам до хлеба не дошел, дошел до пивнушки. А Мишка с ним был. Он мальчишку, значит, пристроил в тени, а сам забеседовался. Там его приятелей-алкашей как мух. Сплошное жужжанье. Кружку поставь, все обсудят. Особенно то, чего не знают, – соседка вдруг мстительно сжала губы. – Вот и добеседовался Ленька! Кликнул парнишку, а парнишки нет. Три года парнишке, пошел четвертый. Разговаривает во всю, развитый, такого жалко терять. Ленька и туда, и сюда – в магазины, в ларьки, весь хмель из него вынесло, потом жалел, сколько денег зря угробил на пиво, а парнишки нигде. Домой прибежал, за три квартала, будто Мишка трехлетний мог сам вернуться домой. Машка, жена, сам знаешь, женщина серьезная. Она сперва сразу Леньку убить хотела, потом так сказала: сына не найдем, тебя убью и сама повешусь. А ей, Машке, можно верить. Я к ней прибежала, говорю: Маша! Мишке уже почти четыре, он свой адрес должен помнить, дом хотя бы, милиция его найдет, по радио уже объявили, ты, главное, не торопись в решениях, он найдется – Мишка-то! А Машка в рев: не знаешь, что ли? В Городе банда орудует. Бандиты вот таких мальчишечек завлекают, а потом продают специальным людям. Ну, тем, у которых деньги есть, а здоровье ни к черту! Я даже испугалась, глядя на Машку. Она весь квартал, она все три квартала вокруг той пивной обыскала, заглянула в каждый люк, в каждый колодец, в подвалах пообмела всю пыль, вот и пьет сейчас. Ты же знаешь, Машка к водке не тянется, она если и выпивает, то только из презрения к Леньке и только по праздникам, а сейчас сама в киоск сбегала. А Ленька, наоборот, не пьет. Ленька рядом с Мишкой сидит и за руку парнишку держит. На работу, говорит, не пойду сегодня. Ну, Евсеевы зашли к ним, Сапожникова. Меня Машка посылала в милицию, я милиционерам сказала – нашелся парнишечка, а милиционеры как стали меня допрашивать! – да тот ли, дескать? да не чужой ли? да где нашли? Ну и все такое! Еле-еле от них отбилась. Искать не ищут, а поговорить мастаки! А парнишечку, засранца Мишку, так, по его словам, его тетка какая-то привела. А где был все время? Да, говорит, у тетки вот был, вроде как в гостях. Он у нее даже спал. У нее игрушек много. А потом, когда поспал, они чай пили. А потом гулять пошли. А потом, говорит, я потерял тетку. А как тетку звать? А, говорит, не знаю. А где дом, где ты спал? А, говорит, не знаю. Мишка, он же весь в Леньку – придурошный. Его бы пороть почаще, так Ленька и без того его бьет. Вот нагулялся. Машка уже из-за него пьет!

– Ну и дура, – сказал Шурик. – Чего пить? Радоваться надо, нашелся!

– А с радости не пьют? – возразила тетя Зина, теперь уже откровенно недоброжелательно снизу озирая Шурика. – Спустился бы да слово доброе сказал соседям.

– Сделаю, – пообещал Шурик.

– Живешь, ничего тебе не интересно. – пожаловалась тетя Зина, ей явно хотелось поговорить. – Жизнь соседей тебе не интересна. Не зря Лерка от тебя ушла. Погоди, припечет еще!

– Да меня, теть Зин, и так припекает.

– Вот я и говорю, не зря Лерка от тебя ушла!

– Точно! – развеселился Шурик. – Зачем ей жить с таким?

И спросил:

– А как Мишка попал домой? Кто его нашел?

– А сам пришел! В шесть утра Машка, как почувствовала, к окну подошла. Светло уже – лето. А парнишка, засранец, сопит себе во дворе. И в дом не идет, в песочнице возится. Нравится ему – рано, никого вокруг нет. Ну, Машка в рев – нашелся! И тоже, как ты – кто, дескать, тебя привел? А мы, говорит, с теткой сперва на машине ехали. Ничего толком не поймешь! Наверное, нашлась душа добрая, подобрала ребенка. А, может, из соседей кто помог, довел парнишку до дома. Выспросил, что да где, вот и привел. Другой бы какой денег слупил с родителей, а тут с пониманием – довели парнишку чуть ли не до дверей и оставили. Бог таких любит, – перекрестилась тетя Зина. – Дай Бог им здоровья!

– И сколько не было дома Мишки?

– Почитай сутки.

– Ну и дела…

– А ты думал!

Тетя Зина вдруг таинственно поманила Шурика рукой, будто он мог прямо с балкона спуститься к ней.

– Слышь, Шурик?… – Было видно, сама она тоже приложилась к рюмочке, душа у нее горела. – В городе, говорят, банда действует! Отлавливают детей, особенно молодых парнишек, а потом продают всякой сволочи. Знаешь ведь сам, деньги у сволочи всегда есть, а здоровье не всегда хорошее. Вот они и лечатся за чужой счет, обновляют себя, органы всякие заменяют! Детишек как сырье закупают – одних целиком, других частями.

– Как это частями?

– Ну как! Одному почки, другому селезенка, третьему, скажем, глаз, а?… – тетя Зина испытующе всматривалась в Шурика, сочувствует он или нет? – Все аккуратно, значит, пакетов, сам знаешь, хватает…

– А Мишка как? – не поверил Шурик. – Мишку же, сами говорите, целым вернули! А он и не пучеглаз, и почки у него крепкие! Чего ж такого вернули. Ленька вон говорит, Мишка никогда в постели не писался.

– Ну, Ленька! – пренебрежительно махнула рукой тетя Зина. – По пьяни он такое и про Машку говорит… Не он ведь привел парнишку. Он его только потерял. – Она вдруг растерянно развнла руками. – Добрался вот Мишка как-то. Никто и не знает – как. А добрался, добрался. Оставил бандитов с носом. Не попользуются им теперь сволочи!..

Она вдруг обеспокоилась:

– Слышь, Шурик! А, может, Мишка не так уж здоров, а? Отец – алкаш, мамаша опять же… Может, Мишку там, в банде, осмотрели, обследовали, нашли что-то такое, ну и подкинули обратно – забирайте, мол, своего урода! Ленька ведь его только так и зовет. Может, Мишку надо на обследование вести?…

Было видно, тетя Зина незамедлительно, прямо сейчас бросится к счастливым соседям.

Шурик усмехнулся:

– Вы, тетя Зина, больше не пейте. Если потеряете Мишку вы, Машка вас точно убьет.

– Садись, – сказал грубый Роальд. – Видел газеты?

– Нет еще.

– Астрологический гороскоп. Читаю. «Партнер может неожиданно изменить свои планы на эту неделю, а причины вряд ли покажутся вам убедительными». Ну, как?

– Это тебе?

– Ну нет. Я не телец. – Роальд с холодным удовлетворением добавил: – Тебе, айс вайс! – И добавил холодно: – Айс вайс. Кажется, капердуфен!

– Ты пюс пропустил.

– Какой пюс?

– Ну, Леня Врач говорит! Айс вайс пюс, говорит. Потом только капердуфен. Я точно помню – там пюс! А у тебя без этого слова.

– Садись, – Роальд ухмыльнулся. – У нас полчаса, может, и меньше. Садись, молчи и внимательно слушай.

– Сейчас придет наш новый клиент, – объяснил Роальд, холодно гипнотизируя Шурика. – Наш новый, наш серьезный клиент. С этого часа ты работаешь только на него. Нашему клиенту не нравится поведение его жены. Его жена работает в крупной фирме. Название, как всегда, нелепое – «Делон». Подозреваю, что Ален Делон тут не при чем. Более того, подозреваю, что указанная фирма значительно мощней и крупней, чем можно думать, изучая ее финансовые отчеты…

– Ну, помнишь, – вдруг ухмыльнулся Роальд. – Как айсберг, у которого над водой торчит лишь какая-то его часть.

Роальд буквально гипнотизировал Шурика:

– Продолжаю. Нашему клиенту не нравится поведение его жены. Время от времени жена появляется дома поздно. Иногда под самое утро. От нее не пахнет вином или мужским одеколоном, однако объяснения кажутся нашему клиенту неубедительными, слишком ординарными. Они его не устраивают. Внеплановые совещания, внезапные деловые встречи – слишком обычный набор. Он предпочел бы услышать от жены нечто более убедительное. Он хочет знать, чем на самом деле занимается его жена, якобы или действительно находясь в три часа ночи на своем рабочем месте. Особенно его удручает эта подмеченная им действительно необычная деталь: от его загульной жены никогда не пахнет вином или мужским одеколоном. Заниматься развратом, оставаясь трезвым! – это сводит его с ума. Он дошел уже до того, что в самое неподходящее время звонил по всем рабочим телефонам, которые мог найти в записных книжках жены. Почти всегда отвечали чужие мужские голоса, однако трубку тотчас брала жена. Занимайся она любовью, ей просто не проделать бы такое, да и голос у нее не звучал бы так ровно. И все же… Наш клиент, скажем так, обеспокоен. Если даже в постели любовника голос его жены остается столь ровным, значит, она упала на самое дно, она чуть ли не вошла в ряды профессионалок. Так он сам выразился. Мне такое не придумать… А еще, – недоуменно добавил Роальд, – наш клиент в неурочное время пытался войти в один из филиалов фирмы «Делон». Как ты, надеюсь, догадываешься, его попросту выбросили за дверь. Он якобы требовал вызвать его жену, но его требований не слушали. Ему чуть не сломали руку. На другой день жена объяснила столь жестокое поведение своих коллег вполне законным правом защищать коммерческую тайну. Как ты, надеюсь, догадываешься, нашего клиента и такое объяснение не удовлетворило. Он не желает мириться с тем, что его жена медленно и верно для него самого становится коммерческой тайной. Я женился на женщине, а не на коммерческой тайне, – так говорит он, – назидательно произнес Роальд. Я хочу спать с женщиной, а не с коммерческой тайной, так говорит он. И не тогда, когда это удобно фирме «Делон», а когда мне этого хочется! – Роальд холодно усмехнулся. – Боюсь, он прав, наш клиент. У любой женщины может быть личная жизнь, но не столь поздно и не столь часто. Наш клиент желает, чтобы на него честно и хорошо поработали. Добавлю от себя, он щедр.

Ознакомительная версия.