Ознакомительная версия.
Елена Гордина
Орхидеи в крови
Шестнадцать лет назад
– Только бы не упасть! – пробормотала Олеся, пытаясь напиться из ручья, и конечно же ее нога соскользнула с влажного камня, и девушка рухнула в прохладную воду. – Черт! Мне вечно не везет!
Олеся была готова расплакаться. Куртка испорчена, даже свитер весь мокрый, не говоря уже о джинсах и ботинках. Как теперь в таком виде возвращаться к ребятам? От костра послышался звонкий смех и чьи-то испуганные вопли. Потом еще один взрыв хохота. «Сейчас будут надо мной потешаться», – поежилась Олеся то ли от холода, то ли от предстоящей встречи с друзьями. Нет, ну надо же было упасть в ручей именно сегодня, когда Павлик решил пойти с ними в поход.
Семнадцатилетний Павлик был тайной любовью девчонки, правда, не такой уж и тайной, так как о ее увлечении знали практически все. И подруги, и даже мама, а это уже означало, что Олеська втрескалась не на шутку. Похоже, что про ее чувства не знал только сам Павлик, но шансов было мало ох как мало – Павлик, капитан школьной команды по волейболу, спортсмен и красавец, любимец половины девчонок школы, на Олеську внимания почти не обращал. Так, пару раз пригласил в кино, но на этом все и закончилось. «Даже поцеловать не попытался, – в который раз с обидой подумала она и грустно вздохнула. – А может, это и к лучшему, что не попытался, – внезапно решила девчонка, – я и целоваться-то не умею, еще даже ни разу ни с кем не пробовала». Олеська была ископаемым, раритетом, «старой девой», так как среди своих подруг оставалась единственной «нецелованной», и девчонки постоянно гадали на нее на карты, чтобы те, по древнему поверью, говорили правду.
И не сказать, что она была уродлива и ребята не обращали на нее внимания, нет, совсем даже наоборот. Олеся была симпатичной натуральной блондинкой с зелеными глазами, и не глупа была, и посмеяться любила. Вот только одевалась она бедно и скромно, словно боялась выделиться из толпы сверстниц.
– Ты куда пропала? – Олеська вздрогнула и подняла глаза. Павлик стоял рядом, ежеминутно сплевывая на землю, он курил сигарету и крайне невозмутимо ковырял носом кроссовки камешек. – Ты чего мокрая вся?
– Упала… в ручей, – заикаясь, ответила Олеся и внезапно рассмеялась. Ей вдруг стало так хорошо, и это только потому, что парень стоял рядом.
– Возьми, переоденься. – Павлик скинул свою куртку, а затем стянул через голову свитер. – А то еще простудишься.
– А ты? – Олеська не верила своему счастью. Неужели она прикоснется, нет, даже наденет ЕГО свитер?
– А я не простужусь. – Павлик еще раз сплюнул себе под ноги, а затем так же невозмутимо, вразвалочку пошел к костру. – Переодевайся! – крикнул он, не оборачиваясь. – И иди сушиться!
Олеська, путаясь в рукавах, скинула мокрые вещи и влезла в свитер Павлика. У нее перехватило дыхание и даже закружилась голова – от его вещей пахло костром, сигаретами и классным одеколоном. «Господи, какая я счастливая». Девчонка больше не ощущала ни холода, ни мокрых ботинок. Она была готова еще двадцать раз упасть в ручей, лишь бы Павлик снова о ней позаботился.
К вечеру, когда ее вещи уже просохли у костра, ребята стали собираться домой. Залили кострище водой, собрали разбросанные по всей полянке бутылки из-под пива и бумажные тарелки с остатками холодного шашлыка. Олеська пиво не пила и шашлык не ела. Мясо она не любила, а пива вообще не переносила. Поэтому она и Наташка, ее давнишняя подружка, ограничились горячим чаем из термоса.
– Ну? – Мария, непризнанный лидер их группы, невысокая и полная девчонка, последний раз затянулась сигаретой и скомандовала: – Пошли!
Парни в ответ что-то невразумительно промычали: конечно, они ей не подчиняются, поэтому и с места не двинулись. А девчонки сбились в нестройную стайку и пошли за Марией.
Олеська замыкала вереницу подруг и постоянно останавливалась: то шнурок развязался, то камешек в ботинок попал. А на самом деле она ждала Павлика, но ребята не торопились их догонять. Они все еще спокойно сидели у потухшего костра и допивали остатки пива. Кое-кто закурил. «Это надолго!» – с тоской подумала Олеська и, минуту поколебавшись, побежала вслед за девчонками, которые уже почти скрылись из вида.
К остановке они вышли под шквалистый ветер, неожиданно набежали тучи, темное небо то и дело пронзали ослепительные молнии, но дождя пока не было. Девчонки уселись на поваленное дерево, Мария и Оксана снова закурили. Олеська тоскливо вглядывалась в лес, надеясь разглядеть между деревьев ярко-синюю ветровку Павлика. Но в это мгновение подошел автобус, и девчонки, побросав сигаретки, вошли внутрь. Олеська еще раз обернулась в сторону леса, а затем, едва не разревевшись, юркнула в переполненный салон. Двери закрылись, и, натужно урча, автобус поехал в город. Последняя надежда на то, что ее до дома проводит Павлик, умерла, и теперь Олеська грустно уставилась в окно. Народу в салоне было много, и подруг почти сразу же оттеснили от нее, а Олеську приперли к задней стенке автобуса.
– А ну, посторонитесь! – Павлик пробивался к ней на заднюю площадку. – Совсем девчонку задавили! А ну, пропустили!
И его действительно пропускали. Ни у кого не было желания связываться с этим высоким и крепким парнем.
– Ты откуда? – Олеська вся светилась от радости. – Я тебя не видела.
– Я в переднюю дверцу запрыгнул, в последнюю секунду. – Павлик протиснулся к ней и загородил ее спиной от толпы. – Ты как?
– Нормально. – Они были так близко друг к другу, что у Олеськи снова закружилась голова.
На повороте автобус качнуло, и Павлик почти упал на нее.
– Прости, – смутился парень. – Толкаются, черти.
– Ничего, – прошептала раскрасневшаяся Олеська и замолчала. У нее дрожали руки и пересохло в горле.
Автобус снова подпрыгнул на невидимой горке, и Павлик наклонился к ее лицу. Самый первый, самый нежный поцелуй в своей жизни Олеська запомнила навсегда, потому что захлестнувшие ее тогда эмоции уступали всем ее последующим «взрослым» ночам, вместе взятым.
Олеся улыбнулась нахлынувшим воспоминаниям, положила школьный фотоальбом обратно в шкаф, а затем вышла на балкон и закурила. Прошло шестнадцать лет с того самого памятного поцелуя, а она, оказывается, все прекрасно помнила. И тот дождь, который потом догнал их с Павликом в городе, и то, как бежали они до подъезда, и как потом долго-долго целовались у дверей ее квартиры. Закрыв за собой балконную дверь, Олеся автоматически помахала руками в воздухе, чтобы разогнать просочившийся с балкона в комнату табачный дым, и ушла на кухню. Она поставила разогревать котлеты к приходу мужа и раздраженно выглянула в окно. Молодежь, громко смеясь и матерясь одновременно, пила пиво на детской площадке – поколение next, одно слово.
– Мы были другими, – с тоской протянула Олеська и тяжело вздохнула. Ей ли, учительнице биологии в старших классах, не знать нынешнюю молодежь?
«И почему я сегодня решила посмотреть старый фотоальбом?» Олеся поставила воду на плиту, чтобы отварить макароны.
Они давно потеряли друг друга из вида: Павлик несколько лет назад уехал в другой город, да там и остался. А Олеська вышла замуж за своего бывшего одноклассника: Федечку… Федора… Федора Валентиновича и была счастлива. Орхидеи на окне выращивала, супы варила, вечерами вязала длиннющие шарфы и чудовищные свитера. А вот теперь эти воспоминания, к чему?
Неприятный запах ударил в нос, и Олеська ойкнула. Котлеты уже давно превратились в угольки, а она так и стояла с ложкой возле сковороды, даже не сообразив выключить газ. Все. Еще одной семейной разборки не избежать. Через полчаса придет Федор и устроит сцену.
– Как мне все это надоело! – Олеська в сердцах бросила ложку на стол, да так, что жирные капли разлетелись по всей кухне, вышла в коридор, накинула плащ и выбежала во двор. Немного растерявшись, она замерла на месте, а потом двинулась в сторону противоположную той, откуда обычно возвращается с работы муж. Сейчас встреча с Федечкой в ее планы не входила.
Олеська перебежала дорогу почти перед носом старенького жигуленка и, не обращая внимания на яростные сигналы клаксоном перепуганного водителя, двинулась дальше. Куда? Женщина снова встала посреди дороги.
– Здрасте, Олеся Викторовна! – Девчонки из ее школы удивленно приостановились рядом. – Вы что-то ищете?
– Здравствуйте, девочки, – отшатнулась Олеся и, ничего не ответив на вопрос, понеслась дальше.
Неделю назад она вот так же сорвалась с места и отправилась бродить по городу. Но Павлика в тот день она, кажется, еще не вспоминала? Олеська никак не могла собрать мысли в стройную цепочку – словно жемчужинки с порванных бус, они раскатывались в разные стороны.
– Да что же это такое? – всхлипнула Олеся и сдавила виски пальцами. Неужели это «обычный» кризис семейной жизни, умноженный на стресс от невозможности забеременеть вот уже много лет?
Ознакомительная версия.
