Ознакомительная версия.
Эдуард Тополь
Убийца на экспорт
Ранним апрельским утром 1992 года по 87-му хайвэю катил на север от Нью-Йорка маленький серый грузовичок с запыленным номером. В его кузове лежали старая машинка для стрижки травы, складная лестница, грабли, садовые ножницы и прочий садовый инструмент, а в кабине сидели двое – плотный, с бычьей шеей, тридцатипятилетний водитель в джинсовой куртке поверх свитера и худощавый, лет сорока, с острым профилем, пассажир в пиджаке и бейсбольной кепке. Оба ели гамбургеры, которые водитель купил в «Макдональдсе», проезжая Янкерс.
Минут через двадцать после выезда из города грузовичок свернул под указатель «Скарсдейл» и углубился в безлюдные зеленые улицы, больше похожие на парковые аллеи. Водитель посмотрел на часы.
– Доедай, мы у цели, – сказал он по-русски своему пассажиру, который не столько ел, сколько с любопытством озирался по сторонам. Вокруг были настоящие поместья – каждый двор как парк, а в глубине – двухэтажный или трехэтажный особняк, плавательный бассейн, стриженые газоны, детская площадка, теннисный корт и гараж на пару машин.
– Это как наше Рублево под Москвой, что ли? – спросил пассажир.
– Ну вроде… – усмехнулся водитель.
– Живут же люди! А почему заборов нет?
– Потому что это Америка! Не Россия! – высокомерно сказал водитель и, проезжая мимо очередной каменной арки, сбавил скорость, проговорил негромко: – Здесь, Ник. Слева. Только не крути головой!
А еще через двести метров остановил машину, с озабоченным видом вышел из кабины и открыл капот двигателя. Держа в руке тряпку, свернул пробку радиатора и тут же резко отстранился от выброса пара.
– Shit! – выругался он по-английски. – Николай, поди сюда!
Пассажир подошел.
– О'кей, слушай. – Водитель опять посмотрел на часы. – Через пару минут из этого двора выедет синий «торус». Это домработница отвалит в магазин за провизией. И тогда – твое время. Только спокойно, без суеты. Войдешь во двор, там в глубине – дом. Но он тебе не нужен. Тебе нужна оранжерея, она справа, в парке. В оранжерее – баба. Она слегка чокнутая, и у нее эта болезнь – мультипал склерозис, хрен его знает, как это по-русски. Ну – когда руки дрожат…
– Паркинсон?
– Наверно. Короче, чтоб никакого шума, но со следами насилия. Ясно? Трахни ее в зад или куда хочешь, а потом… Ну, сам понимаешь. Только не увлекайся. На все – сорок минут, пока домработница будет в магазине.
Николай внимательно посмотрел ему в глаза:
– И?…
– И придешь сюда, я тут буду. Я объеду блок и буду здесь. – Водитель вдруг занервничал под взглядом Николая. – Что ты зыришься? Нам гарантировали, что бабы по твоей части. Или нет?
– По моей, по моей, – успокоил его Николай. И огляделся. Японский бог, он – в Америке! Он в Америке уже 16 часов, и это не каменные джунгли, как ему с детства внушали еще в детдоме, а – заповедник! Пахнет лесом, свежей землей, цветущей липой, скошенной травой и еще чем-то. Ландышами? И птицы поют, и черные белки скачут меж деревьев по солнечным пятнам. Рай! Не зря еще вчера в аэропорту он, проходя таможенный досмотр, понял, что принял правильное решение. В 15.20 он вышел из прокуренного самолета «Аэрофлота» и в потоке потных пассажиров, тащивших в каждой руке по огромной сумке сверхлимитного багажа, оказался в зале таможенного контроля. Кроме поролоновой куртки и небольшой сумки, у него ничего не было. Потому что только эмигранты и потенциальные беженцы везут в Америку горы барахла – от простыней и подушек до стирального порошка. Но именно из-за этого их часами трясут и мурыжат сотрудники таможни, уже ошалевшие от наплыва беженцев из бывшего СССР. А он молча предъявил молодой чернокожей таможеннице свою спортивную сумку, декларацию с прочерками – «не болел… не имею…» и паспорт с туристской визой. И тут же – белозубая улыбка и «Thank you, Mister Umansky. Welcome to America!»
Это ему понравилось.
Черт возьми, не успел перешагнуть границу, а уже назвали «мистером»! Он даже оглянулся на эту «белоснежку» – может, трахнуть ее вечером? Жаль, что он ни слова не знает по-английски! Ладно, с «белоснежками» он потом разберется. У него в запасе целых две недели! Так, во всяком случае, ему сказали в Москве. «Две недели – и два куска зеленых в кармане», – сказали ему. «Сколько персон убрать?» – спросил он. «Одну, – сказали ему. – И вся поездка – за счет фирмы! Идет?» «Политика?» – спросил он. «Нет, бытовуха. Едешь?»
Он не стал торговаться. В России стоимость ликвидации стартует от пяти тысяч рублей, то есть от пяти долларов. Правда, это цена за мелкую сошку типа уличных коммерсантов или соседа по коммунальной квартире. А устранение крутых бизнесменов куда дороже. Но выше пятисот долларов ставок нет, во всяком случае – он о таких не слышал. Потому за заказ аж на две тысячи он, конечно, должен был им в ножки поклониться. Что он и сделал. «Спасибо!» – сказал он. «Ерунда! – сказали ему. – Свои же люди!»
И в этом было все дело. «Своими людьми» были его бывшие начальники, которые два года назад, сразу после упразднения в Первом управлении КГБ Исполнительного отдела «В» (мокрые дела), создали частную фирму «Нарцисс» по охране валютных магазинов, защите от рэкета и прочим деликатным операциям. Они не могли послать сюда лишь бы кого. Ведь не в Сибири надо было кого-то шлепнуть, а в Америке! Нет, в такую командировку они могли отправить только своего, проверенного многолетней работой сотрудника. Который в случае провала даже под пыткой не назовет хозяев. И не потому, что так им предан, а потому, что именно у них в сейфе хранится его личное дело с перечнем его прошлых заслуг перед КГБ – ликвидации трех известных и девяти неизвестных диссидентов. И еще кой-кого…
Но такие мудрые и опытные начальники, на нем, Николае, они и прокололись. Он принял решение и потому вчера в аэропорту, еще раз оглянувшись на аппетитную таможенницу, шагнул из таможенного зала к двери в Америку с тем ознобом в животе и груди, как идут на первое свидание и на первое убийство. И – эти двери тут же разошлись перед ним, автоматически распахнулись, и это тоже оказалось приятно, ага, пустячок, а приятно!
Однако за дверью оказалась не Америка, а толпа русских евреев, которые держали над головами картонные таблички с надписями: «Шварц, мы здесь!», «Роза, с приездом!» и т.п. И не успел Николай сделать двух шагов, как плечистый 35-летний мужик, державший над головой табличку «Уманский», шагнул к нему навстречу. Значит, первый вариант отпал, отметил про себя Николай. Но не огорчился, а протянул руку встречавшему:
– Привет. Николай Уманский.
– Натан, – коротко сказал тот, пожал ему руку жесткой, как клешня, рукой бывшего боксера, буркнул: «Пошли!» – и двинулся к выходу из аэровокзала.
Николай следовал за ним, держа глаза на короткой шее Натана, мощной, как гранитная колонна. «Н-да, шейка», – подумал он, но тут же спохватился: о чем он думает! Нужно забыть про все это! Ведь он принял решение! Он – в Америке! Он – в Нью-Йорке! Офуеть можно! Впрочем, пейзаж при выходе из аэровокзала тоже не соответствовал шику, которого он ожидал. Никаких небоскребов, а только голое заасфальтированное пространство с несколькими плоскими зданиями слева и справа и полупустынная автостоянка впереди. Правда, теплый и солнечный апрельский день, а в Москве еще снег.
– А где же Нью-Йорк? – спросил он.
– Будет, – сухо сказал Натан и посмотрел на часы. – Уже четыре, пошли быстрей. Надо проскочить, пока нет заторов.
Не обращая внимания на красный свет светофора, Натан перешел дорогу к автостоянке, нажал на брелок от ключей, и тут же белый «бьюик» отозвался коротким гудком. Как вскрикнул. А Натан искоса глянул на Николая, ожидая удивления. Но Николай только усмехнулся – эти брелоки уже не новость в Москве. Нахмурившись, Натан сел за баранку и требовательно протянул Николаю правую ладонь:
– Документы! Деньги! И вообще – все из карманов!
– Зачем?
– Без разговоров! Тебе же сказали в Москве: все мои приказы выполнять без разговоров. Или – тут же полетишь назад! – И Натан опять посмотрел на часы – не то чтобы показать Николаю свой золотой «Роллекс», не то намекая, что может отправить его назад тем же самолетом, на котором тот прилетел.
Расставаться с документами не хотелось, но, поколебавшись секунду – ведь у него в запасе две недели, – Николай отдал паспорт, авиабилет и все свои сорок долларов.
– Больше ничего нет? Точно? – Натан сложил его вещи в пластиковый пакет.
Николай порылся в карманах и выгреб несколько смятых русских сторублевок. Натан забрал и эту мелочь.
– Часы снимай!
– Как же я без часов?
– Обойдешься! Ну!
Николай мысленно признал, что Натан действует грамотно. И это его успокоило: профессионалу всегда легче иметь дело с профессионалом, по крайней мере, знаешь правила игры. Между тем Натан взвесил на ладони его часы, сказал:
Ознакомительная версия.
