Фридрих Незнанский - Платиновая карта

«Москва, Москва… Как быстро она меняется. Еще несколько лет назад здесь не было этих красивых домов. А на месте вот этого шикарного банка стоял старый, обветшалый особняк. Конечно, неплохо было бы отреставрировать особнячок, но обществу, которое смотрит только вперед и стыдится своего прошлого, не пристало заботиться о старых вещах и домах. Для них все это не более чем рухлядь, которая лежит под ногами и которую нужно поскорее убрать с глаз долой. Эх-хе-хе… Время летит, города молодеют, а мы, люди, стареем… Странная штука».

Солидный, седовласый господин в элегантном темно-синем костюме опустил тонированное стекло черного, как воронье крыло, «мерседеса», выглянул наружу и зажмурился от яркого солнца.

— What a good day, — негромко проговорил он и улыбнулся.

Денек и впрямь выдался солнечный, что для России было в общем-то весьма и весьма нехарактерно. Прежде американский миллиардер Лайэм Платт (а именно так звали элегантного, седовласого господина в темно-синем костюме) уже бывал в Москве, и она встречала его неприветливо — дождем и холодом. Нынче же погода стояла такая, словно мистер Платт прибыл с визитом не в Москву, а куда-нибудь на Французскую Ривьеру.

— Хороший день, Ник, — сказал Платт по-английски, обращаясь к своему переводчику Никите, человеку средних лет с задумчивым, мрачноватым лицом. — В России это редкость, правда?

— Ну почему же… — Никита тоже посмотрел в окно, но, похоже, солнце его не особенно впечатлило. Вместо того чтобы поддержать радостный тон Платта, он лишь небрежно пожал плечами. — Россия не Аляска, мистер Платт. У нас бывает очень жаркое лето.

Платт нахмурился (магнат не любил, когда ему противоречили, даже в пустяках), но затем вспомнил, что богатые люди должны снисходительно относиться к бедным, и снова улыбнулся:

— Вы все время со мной спорите, Ник. Между тем как я не хуже вас знаю климат России. По крайней мере Москвы. Я ведь здесь не впервые.

Никита дернул уголками рта, пытаясь дружелюбно улыбнуться, однако это у него плохо получилось.

— Знаю, господин Платт. В прошлый раз я у вас был переводчиком.

Платт вгляделся в хмурое лицо переводчика и недовольно спросил:

— Ник, скажите, почему вы всегда такой мрачный? У вас даже лицо бледное, несмотря на жару. Может, у вас что-то болит?

— Нет, мистер Платт, со здоровьем у меня проблем нет.

Платт понимающе кивнул.

— Значит, личная жизнь, — полувопросительно-полуутвердительно произнес он.

Переводчик покрутил головой:

— Нет, мистер Платт. У меня хорошая жена и две дочки.

— О! Иметь большую, дружную семью большое счастье для мужчины. Вы этого пока не понимаете, но доживете до моих лет и сами убедитесь, что семья — самая важная вещь на свете.

— Я знаю, — сказал Никита и вздохнул.

— Друг мой… — Лайэм Платт любил обращаться к людям, называя их my friend, он считал, что слова — плохие или хорошие — несут в себе заряд энергии и имеют обыкновение воплощаться в реальность, и если бы все люди называли друг друга «мой друг», то на свете давно бы уже установились мир и порядок. — Друг мой, — мягко сказал Платт, — скажите мне, что вас тревожит? Почему вы так мрачно смотрите на мир?

Переводчик Никита нахмурился. На его бледном лице отобразилась борьба холодного разума с горячим чувством. Через пару секунд чувство победило — и он сказал в сердцах:

— Да кредит в банке не дают, падлы. — Слово «падлы» было сказано по-русски, и Платту оно было незнакомо. — Четвертый год снимаем квартиру, — продолжил Никита. — Нынче решил купить квартиру в рассрочку, но денег мало. Хотел взять кредит в банке, а они мне: «У вас слишком малый доход, и к тому же вы единственный член семьи, который работает. Остальные находятся на вашем иждивении».

— Так что, неужели отказали? — удивился Платт.

Никита горестно вздохнул и кивнул:

— Отказали. Даже не знаю, что теперь делать.

— Гм… — Платт задумался. — Знаете, это… Это черт знает что! — негромко выругался он.

— Полностью с вами согласен, — кивнул Никита. — Жаль только, что они так не считают, те, кто сидит в кредитном отделе этого чертова банка.

— Но ведь банков много, — возразил Платт. — Вы не пробовали обратиться в другие?

— Я обращался в четыре банка, — угрюмо ответил Никита, — и везде получил отказ.

— Н-да, неприятная история. — Платт сочувственно покосился на переводчика, и внезапно в голову ему пришла великолепная идея. — Сколько вам не хватает? — спросил он.

— Чего? — не понял Никита.

— Денег, — сказал Платт.

— На квартиру?

— Да. — Платт сделал нетерпеливый жест рукой. — Отвечайте живее, пока я в хорошем настроении.

Никита прикинул в голове и сказал:

— Ну где-то тысяч двадцать.

— Всего-то? — Платт покровительственно улыбнулся, затем достал из кармана чековую книжку и золотое перо. — Чек возьмете или вам только кэш? — осведомился он у обескураженного переводчика.

Переводчик обалдело на него уставился:

— Что-то я не очень понимаю… Мистер Платт, вы что, хотите дать мне денег на квартиру?

— Какой же вы тугодум, мой друг. Если вы точно так же вели себя в банке, ничего удивительного, что вам отказали в кредите. Ладно, я выпишу вам чек на двадцать тысяч. Я думаю, у вас не будет проблем с обналичиванием.

Мистер Платт подмахнул чек своей размашистой подписью и протянул его переводчику:

— Вот держите!

Однако Никита не спешил принять благодеяние. То ли не верил своим глазам и ушам (в душе Платт забавлялся этим фактом), то ли в нем вдруг заговорила гордость. (Это было хуже, ибо мистер Платт не любил иметь дело с гордыми людьми. Почему? Да потому что гордость и бизнес — вещи несовместные. Гордый человек не идет на компромиссы, тогда как деловое партнерство сплошь строится из взаимных компромиссов).

Смуглая рука магната с зажатым в пальцах чеком повисла в воздухе. Пауза делалась слишком двусмысленной, и Платт нахмурился.

— Ну что же вы? — строго сказал он. — Берите!

Переводчик покачал головой:

— Я не могу взять.

— Почему? — удивился Платт, нахмурив седоватые брови.

Никита посмотрел на чек, сглотнул слюну и сказал:

— Честно говоря, я… я не знаю, когда смогу вернуть вам эти деньги.

Вот, оказывается, в чем дело. Мистер Платт снисходительно улыбнулся:

— А, бросьте! Считайте это моим подарком. У вас скоро день рождения?

— Через полтора месяца, — вяло ответил переводчик.

— Ну вот и считайте, что я сделал вам подарок на ваш день рождения. Если это успокоит вашу совесть, можете воспользоваться этими деньгами через полтора месяца.

Никита протянул руку и взял чек — так нежно и так бережно, словно тот был сделан из хрупкого, тончайшего стекла. Взял и еще некоторое время держал в руке, словно не знал, что ему делать с этакой драгоценностью.

— У вас рука не устала? — весело поинтересовался мистер Платт.

Никита смущенно улыбнулся и запихал чек во внутренний карман пиджака.

— Смотрите не потеряйте, — с напускной строгостью сказал мистер Платт.

Никита слегка покраснел.

— Что вы, — промямлил он. — Скорей, я потеряю руку или ногу, чем этот чек. — Переводчик сделал паузу, собрался с духом и сказал дрогнувшим от нахлынувших противоречивых чувств голосом: — Спасибо вам, мистер Платт. Правда спасибо. И от меня, и от жены, и от дочек… Вы самый лучший человек на свете. Простите, я больше не знаю, что сказать… Мистер Платт, я…

Мистер Платт поморщился, словно терпеть не мог, когда ему пели дифирамбы за столь незначительные с общечеловеческой точки зрения поступки.

— Не надо ничего говорить, — остановил он Никиту. — Вы сказали «спасибо», и этого вполне достаточно. Не обижайтесь, мой друг, но я не люблю многословия.

В глубине души мистеру Платту нравилось выслушивать слова благодарности, но, как человек воспитанный, он взял за правило принижать свои заслуги в глазах общественности, сколь бы немногочисленной эта общественность ни была.

— Может, я сумею как-то вас отблагодарить? — робко спросил переводчик.

— Мне достаточно и того, что у меня стало одним другом больше. Мы ведь с вами друзья, Ник?

— Да, мистер Платт.

— Вот и отлично. И хватит об этом.

Мистер Платт небрежно зевнул, давая понять, что ничего необычного не произошло и что жизнь вернулась в прежнее, обыденное, русло.

Переводчик Никита, не зная, что еще можно сказать, смущенно замолчал. Некоторое время они ехали в тишине.

Однако вскоре, непонятно почему, прекрасное настроение мистера Лайэма Платта стало улетучиваться. «Если швырять по двадцать тысяч баксов направо и налево, — говорил ему подлый внутренний голос, — никаких денег не напасешься! А потом добавлял, чтобы добить мистера Платта окончательно: — Человечество нельзя облагодетельствовать подачками. Тут нужна четкая, продуманная политика, а не игра в мать Терезу!»