Турецкий восторженно покачал головой:
— Вам только в милиции работать!
— Ничего сверхъестественного, — возразил портье. — Обычная профессиональная память. Кстати, одеты оба были весьма прилично. Дорогие костюмы, галстуки. По виду преуспевающие бизнесмены. Вот только лица у них были озабоченные.
— Озабоченные, говорите…
Портье кивнул:
— Так точно. Пока сидели и ждали, все время потихоньку переговаривались. Навроде как спорили. А когда мистер Платт вошел, оба вскочили из кресел, как будто Иисуса Христа увидели.
— Он их встретил приветливо?
— Да. Улыбнулся, пожал обоим господам руки, извинился за опоздание… Потом они вошли в лифт и поднялись к мистеру Платту.
— Долго их не было?
Портье наморщил лоб.
— Час или полтора. Вышли оба довольные. Видно, мистер Платт сказал им что-то такое, от чего они здорово обрадовались. Светлый даже руки потирал — вроде как получил то, на что рассчитывал.
— Это все, что вы помните?
Тощий портье вытянул руки по швам и кивнул:
— Так точно. Все.
— Отлично. — Турецкий поднял руку и глянул на часы: — Во сколько вы заканчиваете работу?
— Через два с половиной часа, — ответил портье.
— Сможете приехать в следственный отдел Генпрокуратуры и составить фоторобот этих господ?
Портье вновь глянул на толстого менеджера. Тот пожал плечами.
— Что ж, — сказал портье, — если нужно, я подъеду.
Турецкий достал из сумки визитку и протянул ее тощему портье:
— Перед тем как ехать, позвоните мне. Я объясню, как лучше добраться.
Портье спрятал визитку в карман. Турецкий посмотрел на его угрюмое, сухое лицо с невыразительными голубыми глазами (ему бы охранником в темнице работать) и улыбнулся.
— Кстати, — спросил Турецкий, — а почему вы все время говорите «так точно»? Вы что, раньше были военным?
— Так точно, — отчеканил портье. — Бывший прапорщик Свиридов.
— Как же вас в гостиницу-то занесло?
Портье на секунду задумался, а затем философски изрек:
— Видать, такая судьба.
4
Разговор с Меркуловым состоялся на исходе того же дня. Константин Дмитриевич был строги ироничен. Впрочем, как всегда. Он насмешливо глянул на встрепанного Турецкого, провел ладонью по седым волосам и спросил:
— Ну что, господин «важняк», что удалось узнать?
Турецкий вынул из сумки несколько листков бумаги, сцепленных степлером, и положил их на стол.
— Вот заключение эксперта. В рыбе, которую изволил откушать господин Платт, находился яд. Захочешь узнать какой, полистай эти бумажки. Там все по полочкам разложено, разве что химических формул нет.
Меркулов взял заключение, надел очки и пробежал по нему глазами.
— Гм… Интересно. — Он вновь снял очки и положил их на стол. Посмотрел на Турецкого. — А что с этим… как его…
— С Маратом Соколовым? — Турецкий невесело усмехнулся. — Пропал наш повар. Как в воду канул. Жил он один: ни жены, ни детей, ни собаки. Родственников нет. Соседи по площадке говорят, что редко встречали его в подъезде и ничего не знают о его жизни. Коллеги по ресторану отзываются о Соколове как об отличном работнике. За два года работы в ресторане он ни разу не опоздал, ни разу не получил жалобы. В книге отзывов ресторана по поводу его стряпни сплошные восторги. Особенно господину Соколову удавались блюда из рыбы.
Меркулов посмотрел на заключение эксперта и мрачно сказал:
— Я это уже понял. Значит, в связях, порочащих его, наш Марат Соколов не замечен?
— Чист как стеклышко, — кивнул Турецкий.
— А что, официантов не удивило, что он сам взялся подать блюдо Платту?
Турецкий покачал головой:
— Нисколько. Это у них обычная практика. Лучших клиентов угощает сам шеф-повар. Официанты уже не первый раз обслуживали Платта и, конечно, знали, кто он такой.
— Так-так… — Меркулов надел очки и еще раз просмотрел заключение, словно надеялся увидеть в нем ответы на все загадки. Однако ответов в заключении не было. Меркулов вздохнул, снова снял очки и принялся задумчиво постукивать дужкой по столу. — А что насчет мотивов убийства? — спросил он.
— Мотивы установить сложно. Платт был крупной фигурой в международном бизнесе. Само собой, найдутся сотни — если не тысячи — людей, которым он не нравился, — Турецкий посмотрел на постукивающие по столу очки и добавил: — Обычно на такие высоты забираются, лишь шагая по чужим головам.
— Это уж как пить дать, — поддакнул Меркулов. — Интересно, наши бандюганы его шлепнули или импортные гастролеры руку приложили?
— Спросил старик гадалку, — хмыкнув, сказал Турецкий. — Чую, Костя, завязнем мы в этом деле по самое не горюй.
— Да уж, скучать тебе не придется. Радуйся, Саня, у других вон вообще работы нет, а у тебя ее непочатый край. Можно сказать — счастливчик!
Александр Борисович невесело усмехнулся:
— Вы к тому же еще и циник, господин государственный советник юстиции первого класса?
Меркулов мило улыбнулся в ответ.
— Чем обзываться, лучше скажи, что твой миллиардер делал в Москве?
— А то ты сам не знаешь. По телевизору теперь только об этом и говорят. Как тебе наверняка известно, мистер Платт был большим филантропом и привез в Москву несколько картин русских и зарубежных художников, купленных им на аукционах за границей. Эти картины Платт намеревался передать в дар Третьяковской галерее и Пушкинскому музею. К тому же Платт хотел разобраться с делами своего фонда, функционирующего в России. До него дошли слухи, что Фонд Платта, учрежденный для финансирования работ российских ученых, потихоньку разворовывается российскими руководителями.
— Ага! Вот тебе и первая зацепка!
— Да какая там зацепка, — махнул рукой Турецкий. — Он бы все равно ни черта не раскопал. Ты же знаешь, как у нас в России такие дела делаются — лучше даже не соваться. Да и не стали бы они таким дурацким способом афишировать свои темные делишки. Я, конечно, эту версию проверю, но, мне кажется, в данном направлении глубоко копать не стоит.
— А в каком стоит?
Турецкий вздохнул и пожал плечами:
— Кабы я знал, я бы прямо сейчас за лопату взялся. По-любому начну я с трех версий, которые первыми приходят на ум. Первая — Фонд Платта. — Турецкий сделал реверанс в сторону Меркулова. — Вторая — картины, которые Платт собирался подарить Третьяковке и Пушке. Возможно, это как-то связано.
— А третья? — спросил Меркулов.
Турецкий пожал плечами и сказал:
— Разборки на бытовой почве.
Меркулов усмехнулся:
— Это в каком же смысле? Думаешь, у Марата Соколова были причины для личной неприязни?
— Как знать, — в тон шефу ответил Александр Борисович. — Может, мистер Платт обругал в свой прошлый приезд фирменное блюдо ресторана? А может, увел у Соколова жену.
— Или отравил его любимую собаку, — поддакнул Меркулов. — Что ж, проверь. Миллиардеры сплошь и рядом травят чужих собак. А как только покончат с собаками, сразу переключаются на жен.
— Правда? — ернически спросил Турецкий.
— Конечно!
Турецкий состроил серьезную физиономию и сказал:
— В таком случае приму версию с собачкой в качестве основной.
По пути домой Турецкий решил заехать в цветочный магазин.
Цветы он выбирал долго и придирчиво. У одних были подвядшие лепестки. У других — слишком короткие стебли. У третьих Александру Борисовичу не нравился цвет, у четвертых — запах. В конце концов измученная продавщица спросила:
— А вы, вообще, по какому поводу покупаете? На день рождения или на банкет?
— Ни на то, ни на другое, — ответил Турецкий.
— Без повода?
Турецкий улыбнулся и кивнул:
— Без повода.
— А для кого? Для подруги или для жены?
— Для любимой жены, — ответил Турецкий.
Продавщица улыбнулась:
— Задобрить, наверное, хотите?
— Почему вы так решили? — удивился проницательности продавщицы Александр Борисович.
— А это единственный случай, когда мужчины так избирательны. Обычно они берут все подряд. Они думают: главное, чтобы были цветы, а какие — не имеет значения.
— Для меня имеет, — сказал Турецкий.
— Гм… — Продавщица задумчиво обвела взглядом вазы с цветами. — В вашем случае лучше избегать ярких, агрессивных расцветок. Пожалуй, лучше всего подойдут вот эти розы. У них очень нежный и психологически нейтральный цвет. — Она показала на букет больших розовато-белых роз и добавила: — Если бы мой муж подарил мне этот букет, я бы простила ему все грехи на пять лет вперед!
Турецкий улыбнулся и сказал:
— Заверните.
На крыльце магазина он остановился и вдохнул полной грудью прохладный вечерний воздух улицы. Если бы «важняк» Турецкий был чуть-чуть внимательнее и если бы большой ароматный букет роз не заслонял ему обзора, он бы, конечно, обратил внимание на невысокого, юркого паренька в черной куртке, который, проходя мимо «важняка», на секунду замешкался, словно разглядывал табличку с расписанием работы магазина. Но Александр Борисович был слишком сильно поглощен своими мыслями, чтобы обращать внимание на такие мелочи. А зря.
