Ознакомительная версия.
Светлана Алешина
Нервы на пределе
Я сидела у себя в кабинете в редакции газеты и совершенно не могла продолжать работу.
Мои мысли уже раз в сотый возвращались к Маринке. Она не появилась у меня дома в субботу, как обещала, не позвонила и не объявилась и в воскресенье. Но это еще и ничего, но ее не было на работе и вчера, в понедельник. А это уже случай почти беспрецедентный.
Вчера вечером я все-таки, руководствуясь самыми добрыми побуждениями, сходила к ней домой, но ее сосед, великовозрастный Толик, даже в свободное от службы время разгуливающий по дому в милицейской форме, сказал, что Маринки нет уже третий день.
Получалось, что она исчезла в субботу вечером и до сих пор не появлялась.
Однако Толик совершенно не разделял моего беспокойства по поводу исчезновения Маринки. Хотя он, по-моему, вообще никогда ни о чем не беспокоился.
— Оленька, — сказал он мне на прощание, — ну куда она может деться? Она уехала на такой машине, о которой нам с тобой приходится только мечтать: на красном «шестисотом» «мерине»! Чтоб я так жил, — вздохнул Толик и подтянул локтями свои форменные штанишки с лампасиками.
Поняв, что мои наилучшие побуждения оказались пошло осмеяны из-за всегдашнего Маринкиного разгильдяйства, я вернулась к себе домой, продергалась там до утра и сегодня уже точно знала, что, как только Маринка появится, над ее головой разразятся самые страшенные громы и молнии, на какие я только буду способна.
Объявлю выговор.
Лишу премии.
Отниму право варить кофе для редакции!
Пусть этим занимается Ромка, пора парню делать карьеру.
Сегодня до обеда я еще кое-как пропыхтела в предвкушении разрядки, но чем ближе к вечеру, тем беспокойнее мне становилось.
Слова лысого Толика о «Мерседесе» только усиливали мою тревогу.
Можно подумать, что на таких машинах не пропадают.
Мне бы очень не хотелось в ближайшее время редактировать Маринкин некролог, а потом организовывать журналистское расследование по поиску преступника, раскатывающего на красненькой иномарке…
Я встряхнула головой, постаравшись таким сильным способом избавиться от неприятных мыслей, и тут в дверь кабинета постучали.
Я подбежала и распахнула ее.
Это подошел Сергей Иванович Кряжимский, самый старший и самый мудрый наш сотрудник.
— Новости есть? — спросила я, надеясь, что, может быть, наконец эта швабра позвонила, но Сергей Иванович только покачал головой.
— Может быть, все-таки позвоним в милицию? Вы как думаете? — спросил Сергей Иванович, в полной мере разделяя мои тревоги.
— В милицию, — задумчиво повторила я и для улучшения мозговой деятельности почесала в затылке. — Да вы знаете, Сергей Иванович, не хочется ведь оказаться в дураках. Поднимем шум, а потом окажется, что Мариночка всего лишь культурно отдыхала… Пожалуй, подождем до завтрашнего утра, и если ничего не изменится…
Мне не захотелось заканчивать фразу, и я ее не закончила.
Плохие предчувствия лучше никогда не проговаривать вслух, тогда они имеют поменьше шансов сбываться.
Рабочий день закончился как-то незаметно и достаточно вяло. В редакции чувствовалась общая подавленность.
К Маринкиным выходкам уже давно все привыкли, возможно, ее за это и любили, но то, что происходило теперь, не похоже было ни на один из ее прежних дурацких фокусов и вызывало только опасения.
До дома я доехала достаточно быстро, несмотря на то что о дороге почти не думала.
Самое интересное, что я умудрилась ни в кого не врезаться и добралась без происшествий. Кстати, заметив, что, если стараешься ехать внимательно и аккуратно, обращаешь внимание на окружающую действительность, то всегда что-то да происходит, а в такие вечера, как этот, — словно я и не на машине была, а просто телепортировалась из редакции домой — даже не помню подробностей поездки.
Ну, в общем дело-то не в этом…
Поднявшись к себе в квартиру, я уже практически была готова к самому худшему. Ведь пропал человек и четвертый день от него ни слуху, ни криков!
Быстро раздевшись в коридоре, я прошла в гостиную и включила телевизор, пребывая в тревожном ожидании, — скоро должна была начаться наша местная передачка «Криминальный канал».
Вернувшись в кухню, я закурила свои любимые сигареты «Русский стиль» и со свирепым выражением лица — ну по крайней мере так мне казалось — начала раскладывать карты, чтобы успокоиться. Никогда раньше я этой ерундой не занималась и сейчас лишний раз убедилась, что это точно ерунда.
Я отложила карты в сторону, с тоской налила себе в чашку чаю, и тут на самом пике моих переживаний послышался звонок во входную дверь.
Я подбежала к двери и, даже не посмотрев в «глазок», распахнула ее.
На пороге паинькой-девочкой стояла моя драгоценная Маринка в своем безобразном темно-желтом плаще и смотрела на меня ненормально большими глазами.
Я уже раскрыла было рот, чтобы выпалить: «Слава богу, ты живая!» — но отработанная начальственная реакция подсказала мне другую реплику:
— Привет, а за расчетом зайдешь завтра в бухгалтерию!
— А что, расчет дают? — почему-то обрадовалась Маринка и, зайдя в коридор, объявила, что она хочет есть.
Неожиданное появление Маринки, да еще с безобразным пожеланием тут же пожрать, истребили все мои покаянные настроения, и, увидев свою подругу живой и здоровой, я мгновенно напряглась и решила ей высказать все и сразу, наплевав на свой грандиозный опыт руководителя:
— В конце концов, когда закончатся все эти штучки, твою мать?! Ты что, не могла позвонить?! Все уже на уши встали! — я выпалила все это на одном дыхании, не особо заботясь о произведенной реакции.
По крайней мере, если честно, то я имела все законные права поорать — переживала все-таки.
Остановившись для дозаправки дыхания — без него крик и не в крик вовсе, — я снова открыла рот, и тут Маринка почему-то всхлипнула и заплакала, некрасиво кривя губы.
— Господи! — сразу же перепугалась я. — Да что же случилось-то? Не молчи!
Маринка пожала плечами и закачала головой.
— А почему тогда плачешь? — прищурилась я. — Только не ври, что меня испугалась.
Маринка шмыгнула носом, а я только вздохнула и поплелась обратно в кухню, однако тщательно прислушиваясь к звукам, доносящимся из коридора.
Я уже по собственному опыту прекрасно знала: чем меньше у Маринки спрашиваешь, тем больше она рассказывает.
Вот такая она у нас, парадоксальная.
Я снова залила чайник водой, и тут Маринка, появившись в кухне, села на табурет и начала дрожащими пальцами доставать из моей пачки сигарету.
Посмотрев на нее, я поняла, что, похоже, дело одной несчастной любовью не обошлось, случилось что-то и похуже.
И, к сожалению, я не ошиблась.
— Оля, — одними губами проговорила Маринка, — у меня проблемы.
— Проблемы есть у всех, — с ходу ударилась я в философию, щелкнула кнопкой чайника, села за стол напротив Маринки и приготовилась развесить уши.
Приближалось излияние, как я заметила, а у Маринки это всегда не на пять минут.
— Если ты просыпаешься и у тебя нет проблем, значит, ты уже умерла, — со вздохом закончила я свою умную мысль, но Маринка даже не улыбнулась.
— Оля, ты не поняла, — так же тихо продолжила Маринка, — ты не поняла, я совсем влипла. Все! Теперь меня убьют… или посадят…
— Что!? — воскликнула я, но несерьезное отношение к вечным Маринкиным загонам и тут не отпустило меня.
Я не сдержалась, с озабоченным видом поинтересовавшись:
— Тебя убьют, говоришь? Из рогатки? Или заставят обожраться пирожными? Кошмар! Ужас!
Однако мой ненавязчивый юмор произвел на Маринку совсем не то впечатление, на которое я рассчитывала. Маринка не надулась и не насупилась, а рухнула на пол, словно ей на табурете было неудобно сидеть, закатила глазки и разревелась в полный голос, продолжая бормотать, что ее убьют, ей теперь не жить и бежать от убийц некуда.
Я почему-то моментально ударилась в панику: слишком уж сильно на меня подействовали эти крики.
Таких фокусов я никак не ожидала. Умеет Маринка продемонстрировать что-то свеженькое и неожиданное в самый неудачный момент.
— Ты что, рехнулась, милая моя? — догадалась я, поднимая ее с пола. — Хватит рассиживаться на полу, я его еще не подмела. Давай рассказывай все не торопясь, медленно и подробно. А не так, как ты любишь, все вверх тормашками и начиная с середины.
— Сварю кофе, — всхлипнула Маринка и не удержалась, чтобы подло не укусить меня: — Ты же все равно не умеешь…
Я только фыркнула, но промолчала. Если Маринка изволит так плоско шутить, значит, не все еще потеряно в ее непутевой жизни.
Готовя кофе, Маринка перестала всхлипывать и смогла наконец нормально говорить.
Ознакомительная версия.
