Предисловие
В 2007-м мы с моей девушкой пошли в кино смотреть последний фильм братьев Коэнов «Старикам тут не место». Кинотеатр был переполнен, однако нам удалось занять приличные места. К тому времени мы встречались уже год и знали друг друга довольно неплохо; и все-таки я понимал — она наверняка тоже, — что за такой срок трудно узнать человека достаточно близко, на каком-то глубинном уровне. Вроде бы и весело вместе, но при этом подсознательно ждешь, когда проявится истинная сущность человека и можно будет решать, стоит ли игра свеч. Я не думал об этом всерьез, когда погас свет и начался фильм, тем не менее вопрос висел в воздухе: либо переходить на новый уровень, либо прощаться. Тут на экране появились пейзажи Техаса, заговорил Томми Ли Джонс («Я был шерифом с двадцати пяти лет»). Аудитория, включая нас с Эмили, затихла.
К концу этого потрясающего фильма Томми Ли Джонс, который играл старого шерифа, сидит за кухонным столом с женой. Фильм плавно перетек из криминальной драмы в притчу о смерти, о фатальности, которую невозможно избежать. Смерть в той или иной форме находит каждого; ее нельзя убедить, перехитрить, запугать. Усталый Томми Ли Джонс сидит на кухне, и его усталость вполне понятна. Герой надеялся, что честность, компетентность, доброта спасeт его от судьбы, настигшей многих других. Он рассказывает жене о двух снах, которые видел прошлой ночью; второй сон одновременно жуткий и навевающий смирение: законник наконец понимает, что смерть придет и за ним, как и за его отцом, и за любым другим человеком.
Пока Томми Ли Джонс пересказывал сны, я на секунду отвел взгляд от экрана, почувствовав какое-то движение. Глянув налево, я увидел мальчика лет девяти-десяти. С виду высокий, но очень худой. Медная кожа и большие глаза эфиопа создавали странное ощущение чего-то неземного, особенно в атмосфере темного кинотеатра.
Мальчик шел по проходу, вращая головой и сканируя взглядом помещение. Большие блестящие глаза следили за каждым зрителем, пока Томми Ли Джонс гремел с экрана.
Должно быть, Эмили заметила, что я отвлекся. Она чуть подалась вперед и тоже увидела мальчика. Первым ее желанием было помочь ребенку. Как и я, она догадалась, что парень ищет в темноте свое место, где сидел, возможно, с родителями. С другой стороны, какой родитель приведет десятилетнего мальчика на фильм братьев Коэнов, особенно этот? По возрасту он казался здесь так же не к месту, как и по внешности, словно прибыл из другого мира. Я перевел взгляд на экран: Томми Ли Джонс закончил монолог, вздохнул, и его глаза увлажнились от внезапного осознания. В этот момент Эмили подняла левую руку, собираясь помахать мальчику, но я схватил ее за руку и вернул на подлокотник.
— Не зови его! — шепнул я.
Я знал, что она не поймет, и все же произнес эту фразу.
Эмили взглянула на меня в темноте. Наши лица были едва видны в тусклом свете экрана. Она сузила глаза и прошептала:
— Потому что он — смерть?
В ту секунду я понял, что Эмили станет моей женой.
Так зачем же я рассказываю вам эту историю?
Я всего лишь пытаюсь передать свои ощущения от первого знакомства с творчеством Ширли Джексон. В отличие от персонажей «Солнечных часов», я вырос не в просторном, немного зловещем особняке в Новой Англии, а в многоэтажном доме в Квинсе, и в семействе Лавалей не было патриарха, чье имя мы произносили как молитву (подобно Хэллоранам на страницах этой книги). И все же, открыв «Солнечные часы», я почувствовал знакомое ощущение родства, узнавания — совсем как тогда, в кинотеатре, когда моя будущая жена прочитала мои мысли.
Роман «Солнечные часы» носит некоторые черты самых известных произведений Ширли Джексон: здесь и огромное, величественное поместье, как в «Призраке дома на холме»; и когда-то большая, но теперь осиротевшая семья, как в романе «Мы всегда жили в замке»; и даже гнетущая атмосфера ее классического рассказа «Лотерея». Так чем же выделяются «Солнечные часы»? Почему они достойны прочтения? Да потому что «Солнечные часы» смешны до колик!
Эта фраза может удивить читателя. Казалось бы, читая зловещую историю одного из величайших американских авторов, вряд ли можно ожидать приступов смеха, способных разбудить спящую жену. Маленькое уточнение: когда я говорю «смешное», я не имею в виду «легкое», «глупое» или «веселое». Юмор «Солнечных часов» заставил бы рассмеяться даже гильотину.
Роман начинается с того, что семья Хэллоран возвращается с похорон Лайонела, наследника поместья: его столкнули с лестницы. Кто сотворил это ужасное деяние? Его собственная мать. По возвращении между вдовой Лайонела и ее десятилетней дочерью состоялся следующий разговор:
— Может, свáлится замертво на пороге, — пробормотала молодая миссис Хэллоран, глядя вслед свекрови. — Фэнси, милая, ты бы хотела, чтобы бабушка свалилась замертво?
— Да, мама, — ответила Фэнси, одергивая длинный подол черного платья, которое бабушка заставила ее надеть.
