Одноклассник - Владимир Анин

— Верочка! Сегодня вы превзошли сами себя! — воскликнула представительная холеная дама лет сорока в ярко-синем костюме, разглядывая в зеркале только что сооружённый на её голове каскад виртуозно закрученных локонов.

— Ну что вы, Анна Эдуардовна! — Вера постаралась скрыть смущение, которое накатывало на неё каждый раз, когда клиенты громко, на весь зал, начинали хвалить её работу.

— Ах, не скромничайте! Вот, возьмите-ка. — Анна Эдуардовна протянула Вере сложенную вдвое тысячную купюру.

— Спасибо, — пробормотала Вера, неловким движением пряча деньги в карман халата.

Чаевые, как известно, составляют львиную долю заработка парикмахера, и всё же Вера каждый раз стеснялась, зная, что коллегам редко достаются такие щедрые подношения. Обычно чаевые составляют сотню-другую. Но Вера, которая за двенадцать лет научилась поистине творить чудеса, превращая дикие заросли на головах в ухоженные сады, пользовалась большой популярностью у многих важных и обеспеченных клиентов, не скупившихся ни на похвалы, ни на чаевые. Конечно же, это вызывало зависть у коллег, но вслух они никогда этого не высказывали, во всяком случае в присутствии Веры. Директор, она же хозяйка салона красоты «Ла Вита», женщина строгая и безапелляционная, ещё при приёме на работу предупреждала каждого, что не потерпит никаких склок в коллективе, в особенности по поводу того, кто как работает и сколько зарабатывает.

Но взгляды порой бывают гораздо красноречивее слов. Вот и сейчас Ольга, девица с ярко-голубыми волосами и серьгой в носу, которую за глаза все, естественно, называли Мальвиной, бросила косой взгляд на Веру, подвигала челюстями и, вытянув губы, надула большой розовый пузырь из жевательной резинки. Пузырь громко лопнул, Мальвина всосала его остатки обратно в рот и вернулась к дремлющей в кресле рыжей с проседью даме, последний раз посещавшей парикмахера, наверное, год назад.

Вера проводила клиентку до кассы и проследила, чтобы администратор-стажёр и по совместительству кассирша, восемнадцатилетняя девушка со странным именем Айрин правильно записала выручку на её имя.

— Спасибо огромное, Верочка, — пророкотала Анна Эдуардовна. — Через пару недель загляну к вам.

— Конечно, — улыбнувшись, отозвалась Вера.

— Кстати! Вы-то когда в мою обитель пожалуете, а? Я вас уже заждалась.

— Ну, как-то не с руки идти в одиночку. А сопровождающего пока не нашла.

— Ищите, Верочка, ищите! Годы летят.

Анна Эдуардовна загадочно улыбнулась, подмигнула Вере и, махнув рукой, выпорхнула из салона, словно ей было не сорок, а максимум двадцать пять.

— Кто это? — шёпотом спросила Айрин.

Вера не успела ответить, потому что в кармане халата завибрировал телефон. Она вытащила мобильник, взглянула на высветившийся на экране номер и тяжело вздохнула.

— Алло… Да, конечно, Елена Владимировна… Во сколько?.. Да, приду.

Вера снова вздохнула и, не обращая внимания на продолжающую ждать ответа Айрин, зашла в расположенную сбоку от стойки администратора комнату отдыха, где на столике между двух видавших виды кресел стояли кофеварка и электрический чайник. Над небольшой мойкой в углу висела сушилка, в которой теснились разноцветные и разнокалиберные чашки и кружки — у каждого сотрудника салона была собственная, принесённая из дома или специально купленная для работы. Вера нашла свою, белую кружку с изображением рябины, налила в неё кофе и сделала глоток. Кофе был чересчур горький и кислый — что ждать от дешёвого? Но он был дармовой, равно как и пакетики чая в коробочке рядом с чайником, — хозяйка считала, что сотрудники её престижного салона не должны тратиться на подобные мелочи. А такой подход встречается нечасто, так что если кто и роптал по поводу качества бесплатных напитков, то только про себя.

— Пойдём покурим! — раздался сзади голос.

Вера обернулась. В комнату отдыха заглянула Марина, коллега и лучшая подруга Веры. А если быть точнее — единственная. Марина выглядывала из-за косяка, не сомневаясь в ответе. Вера никогда не курила, и Марина это знала. Фраза «пойдём покурим» означала выйти на воздух и поболтать, пока Марина будет предаваться вредной привычке, от которой безуспешно пыталась избавиться уже лет пять или шесть.

Они вышли на улицу. Ласковое сентябрьское солнышко щедро делилось теплом, и погода стояла совсем не осенняя — недаром в помещении вовсю работали кондиционеры. Марина вытащила из пачки тоненькую сигарету, чиркнула колёсиком элегантной зажигалки — подарок одного из многочисленных кавалеров — и, прикурив, выпустила изо рта тонкую струйку дыма. Вера отхлебнула из кружки и поморщилась.

— Что, горький? — спросила Марина.

— Как обычно, — ответила Вера.

— Так добавь сахару.

— Ты же знаешь, я сахар не ем.

— Ну, немного-то можно.

— Сначала немного, потом ещё немного. А потом я опять в юбку не влезу. Нет уж, знаем, плавали.

— Наоборот.

— Что «наоборот»?

— Плавали, знаем.

— Да какая разница!

— Ну, в общем-то, никакой. Только кофе от этого горьким быть не перестанет.

— Ну и пусть. Я уже привыкла.

— Ага, привыкла. Только всё ещё морщишься.

— Слушай, ну тебе какое дело, а? Я же не критикую тебя за это. — Вера кивнула на сигарету, которую Марина держала, зажав между указательным и средним пальцами.

— И я не критикую, — ответила Марина. — Я предлагаю не насиловать себя всякой гадостью и не делать вид, что тебе так нравится.

— А я не делаю. Мне нравится, да. Чего ты ко мне привязалась?

— Да не привязывалась я к тебе. Что с тобой сегодня?

— Ничего, — буркнула Вера.

— Ну, я же вижу. Опять Сашка?

Вера не ответила.

— Так я и знала, — сказала Марина. — Надо было сразу догадаться. Что он теперь натворил?

— Подрался с кем-то. Учительница звонила — к директору вызывают.

— Сашка подрался? Да в жизни не поверю! Он и драться-то не умеет.

— А ты откуда знаешь?

— Вообще-то он на моих глазах вырос.

— И на моих тоже. Но я, оказывается, его совсем не знаю.

— Ну, тут уж, подруга, ты сама виновата.

— В чём же я, интересно, виновата? Что, я ему мало времени уделяла, мало заботилась о нём?

— Не в этом дело.

— А в чём же?

— В том, что он вырос. Ему уже двенадцать!

— Ну это я и без тебя знаю.

— Вот только ты никак не хочешь понять, что он уже большой, взрослый…

— Ну конечно!

— Конечно. Вспомни себя в двенадцать. Я вот как сейчас помню — меня жутко бесило, что предки вообще не воспринимали меня всерьёз. А ведь я уже была взрослая, всё знала, всё понимала.

— Скажи ещё, что уже знала, откуда дети берутся, — ехидно заметила Вера.

— Да, знала. И вообще про секс всё знала. А ты думаешь,