— Народу немного, — ответила Женя.
— А я ходила в кино. Фильм по Сомерсету Моэму, — сказала она, опустив ресницы.
Женя и Люда вряд ли подозревали о существовании Сомерсета Моэма. Обе девушки работали в магазине мужской одежды и были, каждая по-своему, очень хорошенькими.
Голубоглазая брюнетка Женька, кроме длиннющих ног и фотомодельной внешности, обладала еще и неплохим характером — она была беззлобной и абсолютно спокойной девушкой. Она одевалась подчеркнуто модно и дорого, интересовалась в основном шмотками и своим молодым человеком, который был не беден и вообще уговаривал ее уйти из магазина. «Вот поженимся, тогда и уйду», — отвечала спокойная Женька. Они жили вместе уже полгода, и дело потихоньку шло к свадьбе.
— Понравился фильм? — поинтересовалась Женя. — А то мы с моим тоже собирались сходить.
— Да, там красивые пейзажи Китая, — важно ответила она.
Сеанс еще не окончился. Из «Патриция» обычно было хорошо видно идущую после кино вниз к гардеробу толпу, поэтому Женя заметила:
— А кино-то еще идет!
— Там плохой перевод, лучше я его досмотрю после, на DVD, — тем же самым негромким и нежным голосом сообщила она. — Что слышно в отеле?
— Мы уже получили коллекцию весна — лето, — сказала Люда. — Говорят, классная.
Люда была хрупкой невысокой блондинкой с короткой стрижкой и мягким лицом. У нее была семья — муж и маленькая дочка, ей нравилось, что работать можно не каждый день, в красивом магазине и в приятной компании Женьки.
Любая громкая новость была бы выложена сразу же, если бы в отеле о чем-то знали. Но девочки выглядели расслабленными и мирными, слегка даже приуставшими от безделья. По воскресеньям на сеансы ходили семьи иностранцев с детьми, и никому из них ни разу не пришло в голову купить хотя бы галстук или носки в магазине «Патриций». Русских посетителей тоже не было видно — ни в «Патриции», ни в соседнем магазине «Принц Монако», тоже мужской одежды.
Она покрутилась в магазине еще минут пять, но ничего интересного и важного для себя так и не услышала. Затем простилась с девушками, прошла в гардероб и оделась. «Дуры, — думала она о девчонках. — Тупые курицы».
Выскользнула из служебного входа на стоянку, открыла машину, села в нее и позвонила по мобильному.
— Ну как? — спросили ее.
— Ни звука. Глухо, как в танке.
Она завела машину и поехала прочь. Все внутри нее ликовало и пело от чувства всесилия и безнаказанности. Она летела по темным улицам и думала, что жизнь — это просто дорога с нехитрыми правилами дорожного движения, которые можно нарушать, если точно знаешь, что тебя никто на этих нарушениях не поймает, а если поймает, то и расплатиться совсем нетрудно, потому что все гаишники на пути следования берут взятки.
Почти все воскресенье Маша провела на свежем воздухе. Было тепло и необыкновенно солнечно для первых мартовских дней. Она проснулась и не сразу поняла, почему не выключила свет на ночь, потом вспомнила вчерашний вечер, и ей захотелось куда-нибудь уйти, чтобы немного прийти в себя. Уйти можно было в книжки или на улицу, где небо звенело весенней синевой.
Только в самых темных углах дворов еще можно было увидеть маленькие и грязные островки снега. Дворники разбивали их лопатами и выбрасывали на солнышко: им тоже скорее хотелось лета.
Маша позавтракала без всякого аппетита и выглянула через балкон на улицу, где чирикали воробьи и сходило с ума яркое воскресное солнце.
Больше всего на свете ей хотелось в лес или в большой парк, похожий на лес. Это было только начало, самое начало весны.
В такое время хорошо повидаться с какими-нибудь интересными большими деревьями. Маша знала, что деревья пока что спят и соки в их больших и спокойных телах текут медленно-медленно. Прогулки в парках со старыми дубами и соснами всегда вселяли в нее силу, а силы ей сейчас были очень нужны.
Вечером ей хотелось бы позвонить маме и подруге Ленке Фантиковой. Маме нельзя говорить ничего печального, она и так страшно переживает за свою старшенькую. А Ленке можно все рассказать. Ей очень хотелось к кому-то прислониться и еще раз пореветь хорошенько, чтобы ее пожалели. Только где ей было найти такого человека?
Маша отправилась в Ботанический сад, одевшись потеплее и прихватив с собой пару книжек в сумке. Звонить Арине она просто боялась. Решила позвонить позже, ближе к вечеру.
Ботанический сад Маша выучила наизусть еще прошлым летом, когда сдавала экзамены в Лесной университет. Она приезжала сюда утром с книжками и зубрила математику и физику, устроившись на лужайке, подальше от дорожек, где носились велосипедисты и роллеры. Она завидовала их беспечному лету, но поделать с собой ничего не могла: надо было готовиться, а среди зеленой муравы, в которой жужжали шмели и вились оранжевые местные стрекозки, она чувствовала себя совсем неплохо, да и запоминалось все легко.
День был теплый и безветренный. Маша прошагала через рощицу от метро до дороги и до загадочных локаторов за забором, повернула и вошла в калитку, ведущую в Ботсад. Сначала ей пришлось прошлепать несколько метров по грязи, зато потом она вышла на асфальтированную аллею и пошла в глубь парка.
Посмотреть на раннюю весну пришло в этот день не так уж много народу, но по центральным аллеям ходили и мамы с колясками, и терпеливые бабульки с палочками, и парочки. Под деревьями лежал снег, из него торчали бесцветные стебли сухостоя. Но небо было ярким, а воздух — чистым, и деревья без листьев удивили Машу своей неожиданной красотой: у каждого свой рисунок ветвей, свой характер и своя стать. Она прибавила шагу, чтобы обойти как можно больше мест. Увидела кое-где нежные зеленые перышки первой травы.
Разогревшись от ходьбы и подустав, Маша нашла скамеечку на центральной аллее, присела, достала из сумки книжку и захваченный из дома бутерброд. Она не любила покупать уличную еду, потому что не понимала, из чего ее делают.
Солнце припекало. Маша принялась за чтение, стараясь гнать от себя как можно дальше любые мысли о прошлой ночи. Постепенно зачиталась, и смысл текста захватил ее внимание полностью. Щебетали маленькие птички, пищали пробегавшие по дорожкам дети, и эти звуки прибавляли ей уверенности в себе и спокойствия.
Пару раз мимо проносился кто-то на роликах и на скейтах. Сумасшедшие, думала она. Еще ведь только март! Хотя асфальт повсюду был просохшим. У Маши тоже были ролики, которые ждали своего часа. Уж этим-то летом она накатается!
Темнело еще очень рано. Маша не хотела ехать домой в темноте, поэтому следила за солнцем. Когда оно прошло две трети своего пути по небу, она встала со скамейки и быстро пошла к выходу из парка, в сторону Останкина. На троллейбусной остановке наконец решилась позвонить Арине.
Арина сообщила, что Жанна пока что в реанимации, состояние стабильное, и что к ней еще нельзя. Маша обрадовалась, что с Жанной не случилось самого страшного, и по пути домой зашла в церковь, спросила у наиболее добродушной старушки, где ставить свечки за здравие, и написала за Жанну записку. Потом еще подошла к той иконе, которая понравилась ей больше всего, и долго просила, чтобы с Жанночкой, и с Данилкой, и с ее собственной мамой, и с отцом, и с братиком Кирюшкой все было хорошо.
У подъезда дома Маша хотела кого-нибудь дождаться, но никого все не было и не было. Она заставила себя войти внутрь, подняться на лифте и подойти к своей двери.
Все выглядело очень мирно. В подъезде аппетитно пахло воскресными пирогами и жареной печенкой. Только дверь квартиры Жанны была опечатана.
Маша вошла к себе и быстро проверила квартиру — нет ли там кого чужого. Посмотрела телик, позвонила маме, а потом подруге Ленке. Маме она долго рассказывала, как у нее все хорошо, что у них происходит на работе и какую фарфоровую балерину ей подарил директор самолично на Восьмое марта. Потом поговорила немного с братом Кирюшкой. Кирюшке было двенадцать лет, он учился в пятом классе. Брательник в Сочи уже вовсю рассекал на роликах.
Ленке Маша рассказала все. Ленка посоветовала ей не ходить одной по вечерам, но главное — не загоняться: ведь у Маши нет кучи золота, ее в этом городе почти никто и не знает. Ленка влюбилась в своего соседа по дому мальчика Виталика, которого Маша тоже знала. Они перебрали новости обо всех знакомых девчонках, ребятах и попрощались.
Маша чувствовала себя усталой, но гасить свет все равно боялась. В конце концов она поставила в коридоре перед дверью большую кастрюлю, насыпав в нее ложек и вилок. Если грабитель войдет в квартиру, то обязательно опрокинет кастрюлю, ложки и вилки зазвенят, покатятся по коридору, и она проснется. Дверь комнаты Маша старательно заблокировала крепкой дощечкой, просунув ее в дверную ручку. Она оставила гореть в комнате настольную лампу, десять раз проверила все замки, форточки, ключи в своей сумке и наконец легла спать, положив под подушку мобильный телефон.
