Вот как шло интервью.
– Сегодня на участке строительства здания “Трансконтинентальные авиалинии” на Коламбас-авеню произошла трагедия. Один из рабочих пролетел внутри недостроенного здания тридцать семь этажей и разбился насмерть. Одним из первых на место трагедии прибыл патрульный Джозеф Лумис. – Затем репортер обернулся ко мне и произнес:
– Офицер Лумис, не могли бы вы рассказать нам о случившемся?
Я ответил:
– Упавший был чистокровным индейцем из племени мога-куков, занимавшимся сборкой стального каркаса строящегося здания. Как выражаются строители, он работал на высоком железе. Его звали Джордж Брук, и было ему сорок три года.
Репортер не отрывал от меня глаз, как будто я его гипнотизировал. Как только я замолчал, он тут же перенес микрофон к себе и спросил:
– И что же, по всей вероятности, произошло, офицер Лумис? Я сказал:
– Видимо, он поскользнулся или оступился. Он работал на пятьдесят втором этаже, самом верхнем, который сейчас еще сооружается, пролетел вниз тридцать семь этажей и упал на бетонированный пол пятнадцатого этажа. Он падал внутри здания, а пятнадцатый этаж – это самый верхний этаж, где рабочие закончили делать межэтажные перекрытия.
Вжик – микрофон снова перелетел к нему.
– Значит, он встретил смерть тридцатью семью этажами ниже? Вжик – микрофон снова у моих губ.
– Нет, вероятно, он умер приблизительно на уровне сорокового этажа. Пролетая вниз, он ударялся телом о различные стальные конструкции. Некоторые части тела при падении отрывались.
Репортер старался не выдать своего ужаса, хотя голос его невольно дрогнул, когда он спросил меня:
– На высоком железе работают очень много индейцев, не так ли, офицер Лумис?
Он хочет переменить тему? Ладно, мне-то что.
– Верно, – сказал я. – В Бруклине проживает одно-два индейских племени, и все их мужчины работают высотными монтажниками.
Вжик – микрофон упорхнул к нему.
– Вероятно, потому, что они испытывают особое влечение к высоте? Вжик!
– Не думаю, – сказал я. – Они падают довольно часто, не реже других.
По выражению его лица можно было заметить, что он заинтересовался моим ответом.
– Тогда почему же они нанимаются в монтажники? Я пожал плечами и сказал:
– Думаю, так им приходится зарабатывать себе на жизнь. Это уже не подходит для телевидения. Глаза у репортера стали безразличными, и он сказал скороговоркой:
– Большое вам спасибо, офицер Лумис, – и отвернулся от меня, готовый перейти к какому-нибудь объявлению об очередной распродаже.
Пошел он к черту, и, чтобы испортить ему план-график, как только репортер снова открыл рот, я сказал:
– Пожалуйста.
А потом развернулся и ушел.
Я смотрел этот репортаж по телевизору, и оказалось, что они использовали только первую часть того, что я говорил. Остальное добавил от себя репортер. Когда я уже ушел, он так и стоял на фоне здания и верещал в камеру. Среди прочего он сказал:
"Рабочий встретил свою смерть тридцатью семью этажами ниже”. Такие вот любители точности эти кретины.
Не знаю, что говорил Пол, но он вообще не попал в репортаж. Он потом сказал, что это просто проявление антисемитизма.
ТОМ
Накануне вечером в нашем районе были схвачены два крупных члена мафии, и мы с Эдом оказались в числе шести детективов, которых назначили препроводить их в центр города нынешним утром. Это оказались действительно очень значительные мафиози, и было большой удачей, что их смогли выследить и поймать в таком крупном городе, как наш. Одного из них звали Энтони Вигано, а другого – Луис Самбелла.
Мы не знали, возникнут ли с ними проблемы. Вряд ли кто-то мог попытаться отбить у нас мафиози, но можно было допустить, что их враги начнут стрельбу, поскольку рядом с ними не будет личных телохранителей. Поэтому приняли все меры предосторожности, в том числе решили перевозить их в двух разных машинах без опознавательных знаков полиции с тремя офицерами в каждой.
В одной из этих машин на водительском месте ехал я, а Вигано находился на заднем сиденье, стиснутый с двух сторон Эдом и еще одним детективом по имени Чарльз Редди. Мы довезли их до места без всяких происшествий, а затем повели в комнату для допросов на четвертом этаже. Все было заранее подготовлено, так что у входа нас встретили два копа в форме и проводили до лифта, который уже ждал нас.
Вигано и Самбелла походили друг на друга: оба плотного сложения, толстомордые, с застывшим выражением презрения, которое приобретают люди, долгое время пользующиеся неограниченной властью. Одеты они были дорого, но, пожалуй, чуть вызывающе: слишком резкие полоски на ткани их костюмов, слишком крупные и блестящие запонки на манжетах. И на пальцах слишком много колец. Они благоухали, как парфюмерный магазин, и были совершенно спокойны и невозмутимы.
За время дороги никто не произнес ни слова, но теперь, когда мы находились в поднимающемся лифте, Чарльз Редди вдруг сказал:
– Похоже, ты не волнуешься. Тони. Вигано скользнул по нему презрительным взглядом. Если мафиози и задело то, что его назвали по имени, он не показал этого.
– Волноваться? – фыркнул он. – Я могу всех вас купить и продать, так чего же мне волноваться? Сегодня же вечером я буду дома, со своей семьей, и мне не придется терять четыре года в предварилке, пока закончат расследовать мое дело.
Никто ему не ответил. А что тут скажешь? “Я могу всех вас купить и продать”. Меня только и хватило на то, чтобы стоять и во все глаза смотреть на него.
В этот день у Тома и Джо был выходной, и оба находились дома. На кухне у Джо собрались гости по случаю дня рождения его дочери Джекки, которой исполнилось девять лет. В кухне, где крутились дети со своими мамами, было тесно, но это никого не угнетало. Очевидно, детям нравилась необычная обстановка, когда они оказались стиснутыми со всех сторон, а матери усиленно занимались готовкой, отчего испытывали своеобразное удовольствие.
Джо прислонился к дверному косяку, наблюдая за ними с легкой усмешкой. Его изгнали из этой суматохи и грязи, которую развели детишки, но ему нравилось смотреть на раскрасневшихся женщин, которые пытались организовать какую ни на есть трапезу. День выдался жаркий, в тесной кухне было душно, и все оделись очень легко. Женщины выглядели чрезвычайно соблазнительными и сексапильными с прилипшими ко лбу волосами, блестящими лицами и промокшими от пота на лопатках платьями.
Джо пустился в одну из своих фантазий. Ему представлялось, как он ловит взгляд одной из запыхавшихся женщин и приглашающе кивает ей, а она пробирается к нему и спрашивает:
– В чем дело?
– Телефон, – говорит он.
– Меня? – спросит она.
– Да, возьми трубку в спальне.
Он усмехнулся, придумав это предложение, так оно ему понравилось.
И они направляются в спальню, где она поднимает трубку, подносит ее к уху и растерянно оборачивается к нему:
– Там никого нет...
А он усмехается ей, а может, даже и подмигивает, и говорит:
– Я знаю. Что скажешь, если мы немного отдохнем?
И тогда она улыбается в ответ, смотрит на него и спрашивает:
– Что ты имеешь в виду, Джо? А он говорит ей:
– Ты знаешь, что я имею в виду.
И он укладывает ее на кровать и занимается с ней любовью.
Все это очень ярко представлялось ему, когда он стоял прислонившись к притолоке, изгнанный из кухни, чтобы не мешал детям праздновать день рождения.
Том решил на этот раз войти с парадного входа, потому что знал, что праздник будут отмечать на кухне и, конечно, Джо постарается находиться подальше от шумной возни детей. В поисках друга Том обошел весь дом и страшно удивился, обнаружив Джо именно у кухни, откуда вырывались волны духоты и веселого гогота.
Том дернул его за локоть. Джо, который всей душой наслаждался лицезрением праздника и своими фантазиями, бросил на него недовольный взгляд и не шелохнулся, но Том настойчивым кивком дал ему понять, что хочет поговорить. В свою очередь Джо мотнул головой в сторону кухни, как бы говоря, что предпочитает остаться на своем месте и наблюдать за вечеринкой, но Том убедительно тыкал пальцем в направлении гостиной, и наконец Джо сдался и пошел за ним.
Оказавшись в гостиной, куда почти не долетали шум и смех из кухни, Джо спросил:
– Ну, что там у тебя?
Взволнованный Том проговорил свистящим шепотом:
– Я его нашел!
– Кого нашел? – раздраженно спросил Джо. Том торжественно поднял палец и ухмыльнулся:
– Одна половина сделана! Я решил нашу проблему наполовину. Джо доставил себе удовольствие помучить приятеля, делая вид, что не понимает его:
– И что же это была за проблема. Том?
– Наше ограбление!
Джо вдруг испугался, что их могут услышать.
– Тише ты! – сказал он, оглядываясь через плечо на кухню.
– Да не бойся, в таком гаме они ничего не услышат. У Джо не было настроения говорить об ограблениях, и, чтобы поскорее отделаться от этой темы, он приблизился к Тому и спросил:
