Алешка задание выполнил, но не на «отлично». Когда он схватил аэрозольный окномой, мама догнала его в прихожей и спросила:
– Куда потащил?
Алешка, не моргнув глазом, тут же ответил:
– Мы сегодня в классе окна моем. - И мы выкатились на лестницу.
– Сколько же можно врать? - вздохнул я, когда мы выходили из подъезда.
– Сколько нужно, - спокойно отрезал мой младший брат. А я еще раз вздохнул и подумал: стыдно обманывать таких наивных людей, как наши близкие. Ведь маме даже в голову не пришло - какое может быть мытье окон в разгар зимы?
На Кузнецком Мосту мы рассредоточились и заняли свои позиции. Лешке отводилась основная роль, мне предстояло прикрывать его от возможных опасностей и в случае чего обеспечить ему успешное отступление (бегство, например). Путем подставления своей ноги под ноги преследователям.
Ждать пришлось недолго. Месье Робер вышел из стеклянных непробиваемых дверей, кивнул швейцару и сел за руль своей красивой машины.
Едва он тронул ее с места, откуда ни возьмись выскочил худенький проворный мальчуган и прыснул на ветровое стекло из аэрозольного стекломоя «Секунда». Стекло мгновенно покрылось обильной пеной. Месье Робер нажал на тормоза.
Лешка же - это, конечно, был он - стал усердно тереть тряпкой стекло.
– Эй! - высунулся через боковое окошко француз. - Эй! Не надо мыть. Я не просил тебя. - Он хорошо говорил по-русски.
– Как же не надо! - завопил Алексей. - Стыдно с такими стеклами ездить по нашему городу.
Француз безнадежно улыбнулся. Алешка шмыгнул к нему, зыркнул глазами по сторонам и заговорщически шепнул:
– Дядь, шпага нужна?
– Что? - вытаращил глаза месье Робер. - Какая шпага? - И тоже зыркнул глазами по сторонам.
– Длинная такая, железная. Со змеей на рукоятке, - шепнул Алешка.
Француз снова глянул по сторонам и тоже шепнул:
– Садись в машину.
Тут уже подключился и я и нахально уселся на заднее сиденье.
– Это со мной, - пояснил Алешка. - Охрана.
Месье Робер покосился на меня в зеркальце, но промолчал.
– Будем ехать, - по-московски сказал он.
Но ехать сразу не получилось: все ветровое стекло было покрыто белоснежной непрозрачной пеной. Алешка, наглец, протянул мне тряпочку и, кивнув на стекло, коротко приказал:
– Разберись!
Я покорно выбрался из машины и протер стекло, а когда вернулся, в салоне уже шел оживленный и заинтересованный диалог.
– Наш папа, - вещал Алешка, - из очень древнего рода. Все в нашем роду были воинами. Со всеми воевали: и с татарами, и со шведами, и с турками. И с вами.
– Со мной? - вздрогнул француз.
– А как же! В двенадцатом году, на Бородинском поле. Мы там вашим так…
– Не увлекайся, - перебил я его, предостерегая от международных осложнений.
Алешка недовольно фыркнул. Очень уж ему хотелось продемонстрировать свои исторические познания! Лучше бы в школе это делал, на уроках.
– И вот на Бородинском поле один папин предок взял в плен одного вашего предка и отобрал у него боевую шпагу. С тех пор она хранится в нашем доме как боевая реликвия. Как свидетельство ратной славы наших предков…
Во наплел! Импровизатор.
– И какая же это шпага? - Француз несколько потускнел. Неужели подобные шпаги встречаются на каждом шагу, подумал он, наверное.
– Во такая! - Алешка махом развел руки, насколько позволяла ширина салона, и едва не заехал при этом Роберу в глаз. - Поехали, посмотрим.
Это уж слишком!
Но француз оказался, к счастью, умнее, чем мы думали. И осторожнее.
– В другой раз, - уклонился он. - Я сейчас спешу. Мне нужно заехать в одно место, а потом погулять с собакой. И необходимо еще кое-что уточнить. А потом я поговорю с вашим отцом.
– Зачем? - насторожились мы одновременно.
– Ну это же не ваша вещь.
– Папина, - признали мы. - Но он давно хочет от нее избавиться. Мама все время говорит ему, что держать в доме оружие, где растут бедовые мальчишки, очень опасно.
– Бедовые мальчишки, это кто еще? - забеспокоился осторожный француз.
– Это мы! - с гордостью ответил Алешка. - Давайте вашу визитку, мы вам позвоним. Остановите, пожалуйста, у метро.
И мы вышли из машины, оставив главу шикарной фирмы «Роз-Мари» в смятении и растерянности. Оказывается, в этой стране России полным-полно уникальных, единственных в своем роде шпаг. Ими торгуют даже малые пацаны. Но какая из них настоящая - бог весть…
Едва отъехал от бровки один бизнесмен, как за спиной прозвучал знакомый сигнал другого. Мы обернулись - из своего «мерса» улыбался и махал нам наш дворовый крутой Вадик.
– Эй! Земляки! Домой собрались? Забирайтесь ко мне, подброшу.
Из одной шикарной тачки мы перебрались в другую, еще шикарнее.
– Кто это вас катал, друганы? - спросил Вадик по дороге.
– «Роз-Мари», - сказал я. - Фирмач французский.
– В натуре? - обрадовался Вадик, нахально выскакивая на встречную полосу и не обращая внимания на шарахающиеся от нас встречные машины. - У вас с ним базар был?
– Типа того. На работу меня берет.
– Гендиректором? - заржал Вадик, как конь.
– Не, начальником охраны.
Вадик заржал еще веселее и громче, как два коня, и едва не врезался в светофор. Обругал его, вывернул руль, взвизгнул шинами и помчался дальше.
– А я эту Розу с Мари знаю. Он рядом с нами живет. В шестом доме. Он, типа, квартиру там снимает. Тупой, блин, и жадный.
Тупой - ладно. А что жадный - эта оценка необъективная. Я сразу понял, что Вадик со своими качками наезжал на него, да, видно, много не выжал. Потому и жадный. Специфическая такая логика, бандитская.
Мы въехали в наш двор, поблагодарили Вадика и помчались обедать.
Родителей дома не было. Была записка от мамы с указанием вымыть посуду. Вот тут я и отыгрался за стекло, отомстил Алешке:
– Разбирайся! - И указал на раковину, битком набитую грязными чашками и тарелками. - Твоя очередь.
Но Лешка и тут вывернулся:
– Я знаю, что нам дальше делать. Придумал.
– Ну? - заинтересовался я. Мне казалось, что мы зашли в тупик. Но у Алешки, надо признать, балбешка здорово работает. Когда надо.
– Сейчас эта розовая Мария будет звонить Карабасу, факт?
– Уже позвонил, - согласился я.
– Карабас к нему должен приехать. Факт?
– Факт, факт, - нетерпеливо согласился я. - Дальше что?
Вместо ответа Алешка так недвусмысленно взглянул на раковину, что я взвыл. А он равнодушно пожал плечами: мол, выбирай.
Шантажист! Вымогатель!
Я с такой злостью повернул кран, что струя воды с силой ударила в верхнюю тарелку и швырнула остатки рисовой каши в потолок. Утешило меня немного лишь то, что досталось не только потолку. Но Алешка хладнокровно вытер лицо рукавом и сказал:
– Сейчас мы домоем посуду и… потолок и поедем следить за домом номер шесть.
«Мы домоем»! Хорошо сказано. А «поедем» - еще лучше. Во-первых, зачем ехать, если этот дом - соседний? И во-вторых, - на чем? На лифте? Или на попах со снежной горки?
Все это я бормотал сквозь зубы, злобно терзая мочалкой засохшие тарелки. Скорей бы каникулы кончались!
– Все! - мстительно сказал я, поставив последнюю тарелку в сушилку. - Поехали! Вызывай карету к парадному подъезду.
– Потолок, - поднял палец Алешка.
Я схватил швабру и смел с потолка прилипший рис вместе с побелкой. Хотя мне гораздо больше хотелось хватить этой шваброй по балбешке одного маленького нахального воробья.
Знал бы я, что еще этот воробей мне приготовил!
– Ключи от машины возьми, - сказал он, когда мы оделись.
– Зачем? Она же не заправлена.
– Из машины удобнее следить, - авторитетно заявил Алешка. - Во всех кино так показывают.
– Интересный ты у нас, - ехидно заметил я, - только глуповатый. Что мы на таком расстоянии разглядим? От нашего дома.
Алешка холодно взглянул на меня. Он этому взгляду у мамы научился. Она им на папу смотрит, когда ему зарплату задерживают. И так же, как мама, холодно пояснил:
– Мы до шестого дома доедем.
– Как?
На что он с полной уверенностью заявил:
– Очень просто, - и захлопнул дверь.
АНОНИМКА В СОБАЧЬЕЙ ШАПКЕ
Мы подошли к машине. Сгребли с крыши и капота снег, отперли передние дверцы.
Я ухмылялся. О, знай я, что он задумал, я бы не смеялся, а рыдал.
– Садись за руль, - деловито распоряжался Алешка. - Сними с тормоза. Сними со скорости. Вылезай. - Он уселся на мое место и сказал, вцепившись в баранку: - Поехали.
Я насмешливо зафырчал, как Фролякин, когда он садился за руль. Да еще и побибикал на весь двор. А зря…
– Давай, давай, - настаивал Алешка. - А то опоздаем.
Мне эта дурацкая шутка уже надоела, но я не стал его огорчать и сел в машину рядом с ним, на правое сиденье.
– Ты куда? - завопил Алешка. - Сзади толкай!
И тут до меня дошел его коварный замысел. Во всей гнусной полноте…
До шестого дома по прямой было не так уж далеко - метров двести пешеходной дорожки. Она была небрежно расчищена, вся в раскатанных ледяных проплешинах да еще заметно шла в горку.
